Виктор Дудко - Тревожное лето

В баре «Кассандра» гремела музыка. Полуголые китаянки, совсем еще девочки, исполняли какой-то ритуальный, с плавными телодвижениями, танец в масках. Проходя через зал, в углу, возле музыкального ящика, Лескюр сразу увидел Арияма Буцуэ, одного из своих японских помощников. Буцуэ держал дымящуюся сигарету и помешивал в стакане коктейль. Свободное место оказалось рядом с пожилым японцем, увлеченным созерцанием танца. Лескюр заказал сладкого вина и закурил. Агент топтался у входа, Лескюр видел его через стеклянную стену. Попытался поймать взгляд Буцуэ, но тот не поднимал головы, и он переключился на китаянок. Их танец напоминал японский культовый харагакари, который Лескюру довелось видеть в одном из храмов префектуры Сидзуока, неподалеку от Токио. Только там его исполняли японки в красочных кимоно и с красными палками в руках.

Наконец взгляды разведчиков скрестились. Глаза Буцуэ вспыхнули, но Лескюр взял из стаканчика бумажную салфетку и трижды промокнул губы. Арияма некоторое время сидел неподвижно, потом поднялся и пошел к выходу. Он задел столик, за которым сидел Лескюр, ваза с цветами упала. Сосед Лескюра зашипел: «Куссэмоно...» [5] Негодяй (японск.). В этот же момент Лескюр обнаружил у себя на коленях комочек бумаги и положил на него ладонь. Еще три-четыре минуты наблюдал за кривляющимися танцовщицами, допил вино и вышел. К нему кинулись зазывалы пассажиров, но он, не обращая на них внимания, направился к своему китайцу. Тот бросил горделивый взгляд на неудачливых коллег и с поклоном подал бамбуковый хлыст.

В вагоне Лескюр встретился с английским журналистом Джоном Кимберли, который совершил путешествие из Шанхая и которого Лескюр немного знал по клубу автомобильных гонщиков. Джон подвел его к окну:

— Видите тех джентльменов, что стоят на перроне, уткнув носы в газеты? Они только делают вид, что читают. — Он брезгливо сморщился: — Весь день бегали за мной как собаки.

Лескюр рассмеялся.

— Мы с вами стали жертвами тотальной слежки,

— Боюсь, не только мы с вами, — уточнил Кимберли.

В туалетной комнате Лескюр, с трудом разбирая почерк Буцуэ, прочитал: «24 июля в Токио состоится закрытая конференция дипломатов и генштабистов, на которой будет принят совершенно секретный меморандум: план готовящейся агрессии на страны Азии, СССР, и США. После этого премьер Танака представит меморандум на утверждение императору».

Несмотря на ценную информацию, Лескюр не мор без досады вспоминать сцену в баре. Буцуэ принял сигнал опасности и все же пошел на риск. Такого с ним еще не бывало.

Прочел дальше: «БРП стало известно, что из Шанхая в Харбин прибывает резидент советской разведки». Так вот почему Арияма спешил...

Ой тщательно, на мелкие кусочки, порвал бумагу, растер ее и бросил в унитаз. Для верности смыл водой.

В Дайрене Буцуэ представлял солидную компанию «Хитати коки», производящую оружие, был вхож в кабинеты японских министерств. Информации его можно верить.

Хшановский встретил Лескюра на вокзале и повез в отель «Модерн», в котором тот всегда останавливался, когда бывал в Харбине. По дороге Ежи хвалился приобретенным пятиместным автомобилем немецкого производства. Несмотря на неказистый вид, лимузин имел новый фордовский мотор, хорошо брал с места, работал почти бесшумно и развивал неплохую скорость.

— В Дайрене белогвардейцы с ума посходили. Ищут резидента советской разведки, — сказал Лескюр, глядя на знакомые улицы города. Хшановский затормозил на перекрестке, давая дорогу похоронной процессии. — Кого хоронят?

— Парнишку. Сына хозяев нашей гостиницы. Приехал из Парижа, учился там музыке. Как-то ушел и не вернулся домой. А потом отцу прислали письмо: если не даст выкуп в миллион долларов, то убьют сына, Тот заявил в полицию. Искали. Не нашли. В отместку прислали ухо парнишки. В общем, нашла коса на камень. Отец отказался давать выкуп, ну и нашел труп сына. — Хшановский надвинул козырек кепки на глаза, наблюдал за процессией. — Жуткая история. Ну и как, нашли резидента? — напомнил он, включая сцепление.

— Ищут. Они взяли под наблюдение всех, кто прибыл из Шанхая. Думаю, и здесь не оставят в покое. Так что имейте в виду.

В тот же день Лескюр у себя в отеле встретился с председателем БРП Косьминым. Генерал коротко обрисовал положение дел в БРП и сразу завел разговор о деньгах.

— Простите, Александр Иванович, — перебил его Лескюр. — Ваша организация монархическая, как же вы с эсерами ладите? Ярые сторонники монархии — и социал-революционеры... Может, я чего-то не понимаю в русской революции, но чувствую какую-то кашу.

Косьмин снисходительно усмехнулся, тронул согнутым пальцем коротенькую щеточку усов.

— А вам и не понять. Куда уж вам, французам, понять нас, русских. Вы вот до сих пор не разобрались, кто победил в двенадцатом году Наполеона, мороз или стратегия Кутузова? Конечно, нас понять нелегко, особенно когда мы сами себя понимаем с трудом. — Он протяжно вздохнул, как человек, уставший от полуосторожных разговоров. — А тут понимать надо просто. У большевиков лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», вот и у нас такой же лозунг. Только без пролетариев. Хотя, если смотреть правде в глаза, мы сами уже превратились в пролетариев. Вот так-с, мсье Лескюр. Только объединив всех противников большевизма, мы станем действительно силой. А для этого нужны деньги. Голыми словами в наше время никого не убедишь. Вот потому-то я и вынужден был обратиться к вашей стране.

— А японцы?

— Что японцы? Они и без приглашения при желании отхватят от России кусок. А вы красной России боитесь. Вам надо приглашение. Вы народ деликатный. — Косьмин говорил с легкой иронией, зло усмехаясь. — Я понимаю, — продолжал он, — вам хочется иметь гарантии. Скользкое это дело — возвращать власть монарху. Куда проще колонизировать Китай. Тут совсем просто: натравил одного генерала на другого, поставил у берега корабли с пушками — и греби добро лопатой. А сунется кто — по морде, по морде... Гарантий дать не могу, — сказал он вдруг жестко и резко. — И никто вам не даст их, когда вопрос будет касаться России. Возьмем власть — тогда пожалуйста. Будут вам и концессии, будут вам и монополии или еще чего там.

— Понятно. Хотя не совсем. Ну, а в настоящее время на что вы опираетесь?

— На штыки, — коротко ответил Косьмин и сквозь дым посмотрел на собеседника. — На штыки, — повторил. — Хотите, покажу? Как у, нас говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Неподалеку от границы дислоцируется один из наших отрядов, готовый по первому сигналу начать боевые действия. Это я к тому, чтоб вы где надо могли доложить.

Лескюр согласился: