Ник Майер - Факир

Но Дебора с неудовольствием встретила отказ кузена проводить их завтра до вагона, и ее сердце болезненно сжалось.

– До скорого свидания, – сказал Пензоне, – потому что я рассчитываю, что оно произойдет раньше, чем вы думаете.

– Как будет угодно Господу, ответила Дебора. И каждый направился в свою комнату, чтобы отдохнуть после всех дневных треволнений.

Один Пензоне не спал.

О чем думал он в продолжение этой бессонной ночи? Если бы мисс Дебора могла прочитать мысли, теснившиеся в его голове, она не сомневалась бы более в привязанности своего кузена! Может быть, она

ужаснулась бы qt тогорешения, которое гнездилось в его мозгах.

В четыре часа утра в громадном доме все было безмолвно. Пензоне вскочил с кровати и, стараясь не производить шума, стал быстро одеваться.

Он надел полный костюм путешественника, натянул крепкие башмаки, подошвы которых стали уже мягкими от употребления и могли скользить по паркету, не производя никакого скрипа. Наконец, он вынул из стола револьвер небольшого калибра, который осмотрел перед тем, как опустить в карман плаща. Пружина действовала превосходно, в барабане было шесть патронов. Пензоне не счел нужным брать больше. Смелый человек может сделать кругосветное путешествие с шестью патронами в револьвере.

Окончив свои короткие сборы, Пензоне без шума отворил дверь своей комнаты и, заперев ее за собой, осторожно направился к кабинету доктора.

С его стороны был только обман, – о чем читатели уже догадались, – когда он накануне говорил, что не может присутствовать при отъезде свой кузины. Он отпросился, чтобы отвлечь подозрение дяди. Рискуя жизнью, он не хотел допустить, чтобы Дебора отправилась без него. Кто знает, какие опасности встретятся на ее пути, и чем буде? полезен ей ее сумасшедший отец? Ведь – Пензоне не сомневался в этом – разум доктора Токсона, увы! – помрачился от научных трудов, которым он предавался с таким жаром. Будь что будет, а он должен ехать вместе с ней.

Но как быть? Присоединиться к ним через несколько часов, выехав со следующим поездом, взять место на том же пароходе? Об этом нельзя было и думать, зная несговорчивый характер доктора.

Увидев племянника, вопреки запрещению, на том же пароходе, Токсоном, наверное, овладеет страшный гнев. А по прибытии в Ливерпуль, он велит ему оставить их одних, – и все придется начинать сначала. Отправляясь же на другом судне, он рисковал потерять следы доктора, потому что сам опыт, который Токсон собирался производить, не требовал ли, чтобы он избегал привлекать внимание английских властей,

только с виду не спешивших наложить руку на территорию нирванистов?

Следовательно, надо было отыскать способ путешествия вместе с Токсоном, в том же самом поезде и на том же пароходе, но чтобы об этом тот не подозревал.

И Пензоне нашел такой способ!

Войдя в кабинет-лабораторию, погруженный в глубокую тьму, он направился к музею, дверь которого, после открытия ученым тайны, оставалась незапертой.

Все приборы находились на обычных местах. Только злополучный ящик стоял посреди комнаты в ожидании покрышки, специально заказанной мистером Токсоном для него. Жутко было смотреть на этот гроб, но Пензоне не испытывал никакого страха, напротив того, он направился прямо к нему, порывистым жестом поднял крышку и очутился лицом к лицу с факиром.

Есть нечто величественное и вместе с тем страшное в смерти! И Пензоне почувствовал некоторую дрожь, заставившую его остановиться в нерешительности. Несколько секунд взирал он на это строгое лицо, на тело, иссушенное сначала аскетизмом, а потом смертью. Но ничто не могло поколебать принятого решения, и он энергично принялся за дело.

Подняв осторожно мумию вместе с окутывавшим ее покрывалом, он вынул ее из ящика и опустил на ковер. Когда он поднялся с пола, его лоб был покрыт каплями холодного пота. Но, что он сделал, было почти профанацией, и кроме того, мумия была гораздо тяжелее, чем он предполагал.

– Мужайся, Эдгар, – прошептал он, – и поищем, куда бы спрятать этот страшный скелет, прежде чем, его заметят.

План его, на самом деле, был очень прост. Так как Токсон, кроме своей дочери, брал с собой только Сукрийяну, – что ж! Пусть Пензоне будет Сукрийяной! Для этого достаточно было вынуть мумию и самому лечь на ее место. Он отправится в путешествие в закрытом ящике. Нередки примеры, что эксцентричные путешественники или даже обыкновенные люди пользуются таким способом путешествия в ящике для вящего ущерба железнодорожным компаниям и для удивления полиции Нового и Старого Света.

Нужно было добраться до Индии вместе с Токсо- ном так, чтобы тот этого и не подозревал. Понятно, что Пензоне не пугала перспектива провести более месяца в этой коробке. Впрочем, в дороге он, наверное, найдет средство вылезать из своег о ящика в ночное время.

К счастью, мы слышали, как говорил мистер Токсон, что эта неудобная квартира не будет лишена доступа воздуха тому, кто поселится в ней.

Дело оставалось за пищей, но и об этом Пензоне подумал.

Положив факира на ковер, покрывавший пол музея, он стал рыться в ящиках и шкафах мистера Токсона с решимостью человека, привыкшего без помехи пользоваться богатствами этой лаборатории. Он взял порядочное количество лепешечек разного цвета и формы и набил ими свои карманы.

Одни из этих лепешечек заключали в себе мясной экстракт, другие, приготовленные самим Токсоном, питательные соки разных продуктов. Этим он мог, плохо ли, хорошо ли, поддерживать свое существование в продолжение многих дней.

Часть лепешек содержала в себе некоторую дозу того самого наркотического средства, открытие которого доктор Токсон присваивал себе, что мы знаем из первой главы нашего повествования. С этим самым наркотиком Пензоне лично проделывал опыты, и, следовательно, знал, что по принятии известной дозы, он по желанию мог вызвать в себе непрерывный сон, который может продолжаться от нескольких дней, до целой недели включительно, без всяких серьезных последствий, в особенности для молодого и такого крепкого организма, как его.

Нагрузившись таким образом, Пензоне почувствовал полную веру в счастливую звезду, покровительствующую смелым и влюбленным (а был ли Пензоне только смелым?), и мог без страха, даже с некоторой веселостью, смотреть на долгое путешествие, в которое он собирался при самых плохих условиях.

– На трансатлантических пароходах для пассажиров есть только три класса, а я изобрел четвертый. По крайней мере, он дешевле всех.

И в прекрасном расположении духа, насвистывая какой-то игрывый мотив, он принялся запирать ящики, содержащие деньги и документы доктора Токсона, – одним словом, приводить в порядок лабораторию, вверенную ему, и которую он собирался покинуть на произвол судьбы.