Ник Майер - Факир

Но что же он заметил?

Проделывая свои искуссные опыты, только что описанные нами, он не переставал внимательно следить за тем, что происходило около бенгало. В данный момент он увидел, что туда проскользнула закутанная густым покрывалом с головы до ног женщина, черты лица и костюм которой нельзя было разглядеть.

Через несколько мгновений эта женщина и китмудгар вышли вместе из бенгало. Они оживленно разговаривали, хотя и тихим голосом, но лицо китмудгара, казалось, пылало гневом; что же касается женщины, то она, очевидно, умоляла его о чем-то. Ее сложенные руки молили о жалости, и она ломала их с видом отчаяния.

Китмудгар, по-видимому, беспокоился, что посторонние люди посвящаются в его дела, потому что, грубо схватив за руку женщину и, сделав ей знак молчать, потащил ее на другую сторону бенгало.

Там находились службы и конюшни. Путешественники туда не проникали, эта часть двора была совершенно пустынна, и здесь можно было свободно говорить о самых секретных делах.

Едва незнакомка скрылась с китмудгаром за углом соседнего строения, как пария, выбежав из-под навеса, бросился за ними. Он шел в нескольких шагах от них и скоро очутился во внутреннем дворе.

Здесь китмудгар остановился и выпустил руку своей спутницы. Потом повернулся к ней с грозным видом, намереваясь потребовать объяснения.

Женщина, плакавшая горькими слезами пока тот тащил ее на двор, где не могло быть ни одного свидетеля, начала говорить.

И ни тот, ни другой не заметили, что человек – этобыл пария, – спрятавшись за колонну, находился от них в двух шагах, с намерением не проронить ни одного слова из их разговора.

Мы еще не вполне познакомили наших читателей с китмудгаром. Его звали Кабиром. Его родители были английский солдат и индуска.

Метисов в Индии сравнительно немного, потому что европейцы не охотно женятся на туземных женщинах, которые не только к ним. но и к самим метисам чувствуют неприязнь покоренного народа к завоевателям Да и для англичан эта богатая и плодородная страна была только местом для обогащения Прошло более одного столетия, как они стали хозяевами в Индии, но ни разу не сделали попытки сблизиться с народом, над которым господствовали, и их спесивая гордость не допускала даже мысли о возможном скрещении между ними и покоренным народом. Англичане считаются народом, умеющим насаждать колонизацию, но история и действительное положение Индостана доказывают как раз противное.

Со времени начала приобретения колоний, англичане, на самом деле, не умели ни заселять их, ни пользоваться плодоносными землями Например, в Индии их только пятьдесят тысяч не считая армии и флота, и из такого незначительного количества всего тридцать вторая часть кормится ручным трудом в то время, как 250 миллионов жителей живет исключительно плодами своих рук. Индия, эта громадная страна, богатства которой с избытком бы хватило на всю вселенную, остается почти вся без обработки, бесцельно пропадает с точки зрения земледельца, т.е. отается такой, как и во времена владычества деглийских моголов. Иными словами говоря Индия – колония для чиновников.

На всем полуострове есть только одно место, где европейцы и туземцы живут в полном согласии, и это место – пондишери последнее французское владение в ИндостанеМетисы выносят на своих плечах всю тяжесть предрассудков, столь дорогих английскому сердцу. Презираемые всеми, они считаются вне всякого сословия Индии.

Тщетно они пытались занять известное социальное положение среди европейцев. Колониальное правительство отвергает их. Вице-король в весьма редких случаях пользуется услугами туземцев, предпочитая им бомбейских гебров [Гебры – огнепоклонники] суратских евреев.

Гонимые отовсюду англичанами, с одной стороны, не пользуясь доверием туземцев, с другой стороны, индусские метисы вынуждены заниматься самыми скромными ремеслами и поэтому менее выгодными; из их среды вербуются переводчики, комиссионеры, разгрузчики, извозчики, жадно подкарауливающие в гаванях пассажиров. Внутри же страны их положение более тяжелое.

Несмотря на кровь цивилизованных народов, текущую в их жилах, они по натуре своей принадлежат скорее к азиатским варварам. Таким образом они представляют значительный контингент злоумышленников и участников разных тайных обществ, которыми так богат Индийский полуостров.

Кабир, более удачливый, чем другие метисы, сумел добиться от английского резидента права быть ниджигулским китмудгаром, что, впрочем, мало подняло его во мнении индусов. Но если эта должность что-либо значила для его существования, то его жизненные инстинкты и глубокая ненависть ко всему человечеству и к белым в особенности, унижение из-за происхождения делали его очень опасным негодяем с темным прошлым. Только днем он находился в Ниджигуле в сонливом бездействии бенгало, но с наступлением ночи его напрасно было искать там. Никто не мог сказать, куда он исчезает и какими темными и таинственными делами занимается до утра.

Женщина, которую он затащил во внутренний двор бенгало, сбросила с себя покрывало и открыла таким образом свою, по истине, редкую красоту. Тонкие черты

ее матового лица, ее глаза, горевшие, как бриллианты, из- под темных бровей, длинные, закрывающие почти половину щеки ресницы, полные и красные, как спелая вишня, губы – все это представляло характерный и красивый тип чистокровной магратки.

Складки легкой, белоснежной одежды обрисовывали изящные формы ее тела. На ней была надета шоли, или короткая туника с открытыми рукавами и воротом, застегивающимся на груди. Вместо пояса, стан ее опоясывал сари, шарф, концы которого были прациозно переброшены через плечо. Костюм дополнялся узкими шелковыми панталонами, спускавшимися до лодыжек ног, украшенных браслетами, а к маленьким, словно детским, ножкам были привязаны легкие сандалии, увешанные по краям маленькими колокольчиками.

Но вся эта красивая одежда была покрыта пылью. Лицо молодой индуски было расстроено, глаза заплаканы и слезы неудержимо текли по ее нежным щечкам.

Гуссаин, спрятавшийся за колонной нисколько, по-видимому, не удивлялся красоте незнакомки. Однако, одна подробность ее костюма невольно привлекла его внимание, – это была фали, маленький золотой амулет на металлической цепочке, висевший у нее на шее.

Этот фали, с виду похожий на тот, который надевают молодые супруги, но для опытных глаз посвященного имеющий массу мелких отличительных признаков, указывал, что молодая женщина принадлежит к классу дева- даси, баядерок, нечто вроде древних весталок, которым некоторые киты Индии вверяют охрану своих таинственных святилищ. В этих святилищах баядерка должна, под страхом смерти, бодрствовать около идола, и фали, который она носит, служит символом ее брака с грозным божеством.