Владимир Волосков - Операция продолжается

— Вот как! — повеселел Костенко. — И когда вы ждете ребенка?

— Да месяца через четыре.

Костенко с Новгородским опять переглянулись. Полковник одобрительно кивнул шишковатой головой. Капитан по-свойски сказал:

— Ладно, Игорь, не волнуйся. Надо выяснить одно дело...

Анна Савицкая в тот день не работала, отдыхала. Договорились, что майор позвонит жене и попросит принести чего-нибудь поесть — сошлется на занятость, невозможность сходить в столовую. Игорь Ипполитович с готовностью принял этот план и тут же из кабинета позвонил домой.

Разговор мужа с женой оказался недолгим. Он состоялся в мастерской приемного радиоцентра.

— Тебе, говорят, кто-то письма шлет... — сказал Савицкий после короткого разговора на домашние темы.

— Ты что, с ума сошел! — Анна удивленно воззрилась на мужа продолговатыми зелеными глазами.

— На главном почтамте от кого письма получаешь? До востребования. Тебя видели.

Анна изумленно приоткрыла пухлые розовые губы и вдруг засмеялась. Засмеялась громко, безбоязненно.

— Так ведь я тебе говорила.

— Ничего ты мне не говорила! — продолжал сердиться Савицкий.

— Да как же... Помнишь, я тебе о своей тезке Анке Мигунец говорила. Что со мной работает... О красивой.

— Ну и что? — менее уверенно сказал майор, что-то припоминая.

— Я еще тебе рассказывала, что она, дура, неудачно замуж вышла. Муж старше ее на двадцать лет...

— Какой муж?

— Да Лебедев какой-то. Геолог. А у Анны старый друг нежданно объявился. Первая и единственная любовь. Вот она и мучается теперь. Этот друг ей пишет до востребования, а муж ревнивый, каждый шаг контролирует. Анне самой на почтамт бегать никак не по пути, да и муж может проверить. Вот она и упросила меня Христом богом, чтобы я была посредницей в их переписке.

— Сводней вроде бы! — возмутился Савицкий.

— Как тебе не стыдно, Игорь! — обиделась Анна. — У человека жизнь поломана. Горе у человека, а ты... С кем ошибки не бывает! А Анна такая слабохарактерная. И вообще, я никого из них, кроме Анки, не знаю. Мы же рядом с почтамтом живем, что мне стоит пойти получить письмо и передать его ей. Может, от этого у человека вся будущая жизнь зависит! Мне — ерунда, а человеку каждое письмо — радость!

— Что же, он на твое имя пишет?

— Ну да. А я передаю Анке. Вот и все.

— Черт знает что! Почему я об этом ничего не знаю?

— Ну как же, Игорек... — виновато сказала Анна. — Неудобно как-то. Вместе работаем. Страдает. Не откажешь. А ты тоже того...

— Чего того?

— Ну... ревнивый... Надумаешь еще ерунду какую-нибудь...

— Ревнивый... — Савицкий смущенно покосился на дверь смежной комнаты, в которой находились Костенко и Новгородский. — С каких это пор я стал ревнивым?

— Ты всегда был таким, — ласково, но безапелляционно заявила Анна, и полковник с капитаном неожиданно услышали звук поцелуя.

— Кажется, свидание сворачивает с намеченного курса, — улыбнулся Костенко.

— Похоже. Теперь без стука туда не зайдешь, — согласился Новгородский.

С одобрения полковника он подошел к двери и вежливо постучался.

— Да, — сказал Савицкий.

Полковник с капитаном вошли, и Анна зарумянилась. Майор конфузливо пригладил растрепанный чуб.

— О! Да тут рандеву! — довольно искусно удивился Костенко. — Извините. Не помешали?

— Нет, — сказал Савицкий, а его жена, не поднимая взгляда, стала торопливо прятать в сумку принесенные кастрюльки.

— Куда же вы спешите, Анна Михайловна? — дружелюбно сказал полковник. — Покормите Игоря Ипполитовича.

Анна растерянно опустила красивые полные руки и искоса поглядела на вошедших.

— А для нас ничего там не найдется?

— Пожалуйста... — Анна все еще не могла прийти в себя. Ее, видимо, терзал стыд при мысли, что начальство могло слышать звук поцелуя.

Костенко простецки заглянул в одну из кастрюлек.

— Котлеты... Настоящие, мясные?

— Да. Говяжьи...

— Боже мой, какая прелесть! — Полковник плотоядно потер руки. — Пусть Игорь Ипполитович хоть сердится, хоть нет, а одну штучку я у вас съем.

— Пожалуйста! — ободрилась Анна. — Тут как раз всем по штуке.

— Ну, Юрия Александровича можно и не кормить. Он только что из столовой.

— Какая жалость. Только-только проглотил казенные харчи, — подтвердил Новгородский. — Вот если бы компот! — И обратился к майору: — А мы как чувствовали, что Анна Михайловна придет. Есть одно дело. По женской части.

— Это что за дело? — чуть улыбнулась Анна: Новгородского она хорошо знала.

— Поконсультироваться надо...

— Вот что, — сказал Костенко, — вы тут говорите ваши разговоры, а мы с Игорем Ипполитовичем закусим. Принимается такой план? Не помешаем?

— Нет, — сказал Новгородский.

— Котлетки еще тепленькие! — совсем повеселела Анна, подсунула мужу кастрюльки и потребовала от капитана: — Что там у вас женское?

Анна Савицкая была женщиной понятливой и энергичной. Не задавая лишних вопросов, она быстро сообразила, что от нее требуется. Ей не нужно было долго объяснять, что Мигунец ведет через нее переписку далеко не любовную.

— Артистка, однако... — произнесла Анна, сердясь на свою близорукость, и упрямо поджала по-девичьи яркие губы. — Ничего. Мы тоже не лыком шиты. Все сделаю как надо. Игорь будет знать о каждом ее шаге. Не вспугну. Можете не сомневаться.

Костенко с Новгородским не сомневались.

— Действительно находка, — согласился наконец полковник с капитаном, когда они вернулись в кабинет. — Не женщина — клад.

— Можно считать, что на работе эта Мигунец-Лебедева будет под надежным наблюдением, — подытожил Новгородский.

— Можно считать, — подтвердил Костенко. — Кто, однако, эта Мигунец? Действительная или фиктивная жена Лебедева?

— Во всяком случае — сообщница, — сказал Новгородский. — Скорее всего агент. Их брак — маскировка. Любовник Мокшин — тоже фикция. Сама система связи выдает их с головой.

— Когда эта связь расшифрована, — вставил полковник. — А вообще, неплохо придумано. Переписка любовника с любовницей втайне от мужа. Правдоподобно. Факт. Связь есть, а Лебедев в стороне. Несомненно он резидент. Причем битый, осторожный.

— Похоже.

— Что ж, будем ждать письма. Оно подскажет нам дальнейший план действий.

— Будем надеяться, — сказал Новгородский.

Ждать пришлось недолго. На следующий день из военной цензуры капитану переслали долгожданный конверт. Новгородский внимательно осмотрел его со всех сторон, несколько раз прочитал написанный четким, убористым почерком адрес, проверил почтовый штемпель. Письмо было опущено в почтовый вагон пассажирского поезда. Волнуясь, капитан заспешил в химлабораторию.

— Главное — конверт, — сказал он химикам. — Есть все основания полагать, что на самом письме тайнописи нет. Проверьте сначала конверт.