Евгений Войскунский - Искатель. 1969. Выпуск №4

— Мама! — заорал Бутч. — Отец! — Никто ему не ответил.

С заднего двора выполз пес и стал лизать ему руки.

Двадцать минут спустя доктор Джанней остановил машину перед своей аптекой в Бендинге. Было совсем темно. По улицам ходили люди с фонарями. Через минуту вокруг него собралась толпа. Доктор торопливо отпирал аптеку.

— Пусть кто-нибудь откроет ворота в старой больнице Виггинса. — Он указал на здание на другой стороне улицы. — У меня в машине шестеро тяжелораненых. Помогите мне вытащить их. Доктор Бехрер здесь?

— Да, он здесь, — ответили из толпы.

Доктор с чемоданчиком в руках пробирался сквозь толпу и при свете фонарей столкнулся лицом к лицу с Бехрером. Сейчас они забыли о том, что раньше не любили друг друга.

— Бог знает, сколько еще будет пострадавших, — сказал доктор Джанней. — Я сейчас возьму бинты и дезинфицирующие средства. Наверное, будет много переломов. — Он обернулся к толпе. — Пожалуйста, принесите бочонок с водой.

— Я пока что начну, — сказал Бехрер. — Человек шесть кое-как сами добрались сюда.

— Что вы предприняли? — требовательно спросил Джанней у тех, кто шел за ним по пятам. — Звонили в Бирмингем или в Монтгомери?

— Телефонные провода повреждены, но телеграф работает.

— Пусть кто-нибудь разыщет доктора Кохена из Веттлы, и скажите всем, у кого есть машины, чтобы ехали по направлению к Виллард Пайка и прочесали бы всю местность до Корсики. На перекрестке у негритянского магазина не осталось ни одного дома. Когда я проезжал там, толпы раненых проходили мимо, но моя машина была уже битком набита.

Отдавая распоряжения, он вытаскивал пакеты с бинтом, ватой, дезинфицирующие средства, разные лекарства и все это сваливал на одеяло.

— Я думал, этого добра у меня гораздо больше! Хотя, стол! Нужно посмотреть, не осталось ли каких-нибудь медикаментов там, где была аптека Уоллни. Поезжайте прямо через поля, по дорогам не проехать. Вот ты, в кепке, — тебя зовут Дженкс?

— Да, доктор.

— Видишь все это тут, на одеяле? Так вот, бери, что видишь похожего, и тащи сюда. Понятно?

Доктор вышел на улицу и увидел, что жертвы катастрофы прибывали в город сплошным потоком: брела женщина с тяжело раненным ребенком; на телеге, которую тащил осел, вповалку лежали стонавшие негры; шли мужчины, похожие на умалишенных, бормотавшие жуткие бессвязные слова.

И повсюду — истерика, и ужас, и вспыхивающие в темноте фонари.

У дверей больницы, которую три месяца назад закрыли из-за отсутствия больных, люди выстраивались в длинную очередь. Доктор прошел сквозь строй обескровленных лиц и устроил себе приемную в первой же палате, благодаря судьбу за то, что в больнице оказалось так много пустых коек. В палате через коридор уже работал доктор Бехрер.

— Принесите мне полдюжины фонарей, — распорядился Форрест.

— Доктору Бехреру нужны йод и пластырь.

— Возьмите… Пожалуйста, Шинки, встань у дверей, и пусть сначала вносят только тех, кто не может ходить. Попросите сбегать в бакалейную лавку — нет ли там свечей.

За окном на улице стало вдруг шумно: кричали женщины, кто-то громко отдавал распоряжения добровольцам, взявшимся расчистить дороги, — напряженные, прерывистые голоса людей, доведенных до крайности. Около полуночи прибыл первый отряд Красного Креста. И хотя теперь к трем работавшим докторам прибавилось еще двое, время было упущено. Уже к десяти часам стали привозить трупы, их было двадцать, двадцать пять, тридцать, потом сорок — список мертвых все увеличивался. Этим уже ничего больше не было нужно; сложенные в гараже за домами, они могут подождать. А поток раненых — сотни и сотни людей — все продолжал нарастать, наводняя старое здание больницы, рассчитанное от силы на восемьдесят человек. Ураган лишил их рук, ног, ребер, у них были повреждены шейные позвонки, растерзаны спины, уши, локти, веки, носы; раны, нанесенные летящими досками, случайными осколками в случайных местах. И всех их, живых или мертвых, доктор Джанней знал в лицо и почти всех — по именам.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, с Билли все в порядке. Подержите его, нужно сделать ему перевязку. Люди прибывают в город каждую минуту, но кругом так темно, что им не найти дороги.

— Миссис Оаки, все будет хорошо. Сейчас Ив прижжет вам рану йодом. А я осмотрю этого мужчину.

Два часа ночи. Старый доктор из Веттлы устал и ушел спать, но теперь прибыли новые люди из Монтгомери, и его было кем заменить. В воздухе, тяжелом от дезинфекции, бормотание бесчисленных людей сливалось в невнятный шум, который, нарастая, обрывками продирался к сознанию доктора.

— И я перекувырнулся, и снова и снова. А он все толкал меня. И тут я натолкнулся на куст и ухватился за него…

— Джефф! Где же Джефф?

— Бьюсь об заклад, этот прохвост удрал отсюда…

— …Успели остановить поезд как раз вовремя. Все пассажиры выскочили из вагонов и помогли оттащить с рельсов упавшие столбы…

— Где же Джефф?

— А он говорит: давайте спустимся в погреб. А я говорю: у нас нет погреба.

— Вы говорите пять секунд? По-моему, прошло не менее пяти минут.

Кто-то сообщил Форресту, что Джина и Роуз тоже видели здесь с младшими детьми. Он был около их дома, но, увидев, что дом цел, поторопился проехать мимо. Им, Джаннеям, повезло — его собственный дом тоже оказался за пределами торнадо…

Неожиданно зажглось электричество, и доктор увидел, как люди собираются у палаток Красного Креста в ожидании горячего кофе, и тут же почувствовал, насколько устал.

— Вам бы лучше пойти отдохнуть, — сказал молодой врач. — Я заменю вас. Мне помогут две сестры.

— Да-да, да-да… Я только закончу с этим.

Раненых эвакуировали на поездах в другие города тотчас же после того, как их раны были обработаны и забинтованы, а на их место сразу же поступали новые. У него осталось всего двое, и первым из них оказался Пинки Джанней. Доктор приложил стетоскоп к его сердцу. Оно билось слабо. То, что Пинки выжил во время катастрофы, само по себе было чудом. Каким образом он попал сюда? Кто его нашел и доставил? Все это было необъяснимо. Доктор обнаружил несколько ушибов, два пальца были сломаны, грязь набилась в уши — это происходило со всеми пострадавшими, — но только и всего. Доктор задумался, но стоило ему закрыть глаза, как тотчас же перед ним возник образ Мэри Деккер, она уходила, оставляла его одного. Доктор поспешно открыл глаза. Нечто привычно-профессиональное, не имеющее ничего общего с его чувствами, его болью и обидой, уже вступило в действие, и он был не в силах это остановить. Он вытянул руки перед собой, они слегка дрожали.