Виталий Мелентьев - Искатель. 1972. Выпуск №5

И все же суда всегда оказывались на месте… Бейкер, ставя галочки в списке и слушая Уэлльса, который выкрикивал названия судов, праздно раздумывал, кто всем этим управляет: супермен-одиночка, какая-то машина или же сотни гражданских служащих, одновременно звонящие друг другу по телефону. Слава Богу, это не его забота. С него хватало и своей собственной.

Конвой шел на север мимо побережья Шотландии между островами Льюис и Великобританией. Через неспокойные воды проливов. А затем повернул на запад, мимо мыса Рот, в открытое море.

Они шли мимо острова Мэн. Мимо Ирландии. Мимо шотландских предгорий. Здесь к ним присоединился бристольский отряд. А потом клайдский. Прошли сутки. Они шли на север под прикрытием берега. Слово «прикрытие» в данном случае значило немного, коль дело касалось проливов. Узкий проход между Сторнауэем и шотландским побережьем — самая беспокойная зона с изменчивыми течениями, резкими перепадами глубин, а в северной части — с атлантической зыбью, которая поднимает болтанку независимо от прилива или отлива. В этом месте корабли никогда не знали покоя, а матросам никогда не было отдыха. «Компас роуз» шел за конвоем мимо самого красивого в мире места. Мимо беленьких коттеджей в глубине заливов. Мимо царственно пурпурных гор, вершины которых были покрыты зимним снегом.

И наконец, корвет «Компас роуз» повернул на запад, в самое сердце Атлантики. Перед наступлением темноты налетел шквал дождя.

Да, они снова отправлялись в поход. Они снова брались за старое дело. Снова встречались лицом к лицу с прежними задачами. Снова готовы были преодолеть все привычные трудности.

Когда конвой подошел к Исландии, «Компас роуз» отвел четыре судна в Рейкьявик. Теперь корвет торопился догнать конвой. Вахтенные на палубе, топая от холода ногами, равнодушно смотрели на этот странный остров. На нем было много снега, черные утесы, белые горы и широкий ледник, сползавший к урезу воды. Суровый. Холодный. Негостеприимный.

В четыре часа Эриксон поднялся на мостик, определил место и приказал механикам увеличить ход. Они отклонились от курса, но командир рассчитывал догнать конвой к полуночи.

С наступлением темноты стало еще холоднее…

Торпеда угодила в «Компас роуз», когда он шел полным ходом. Корпус потряс страшный взрыв, лязг разорванного металла и рев врывающегося в пробоину моря. Шквал жара от взорванного полубака ударил по мостику. Корвет резко швырнуло с курса. Дернувшись, он остановился, словно собака с разбитой мордой. Нос корабля полностью разворотило. Корма стала задираться в воздух, еще до полной остановки корабля.

В момент катастрофы Эриксон, Локкарт и Уэлльс были на мостике. Взрыв удивил их. Они не могли поверить, что торпеда попала в «Компас роуз». Но палуба кренилась, и это могло означать только одно. Из переговорной трубы, ведущей в кубрик, раздался звериный вой. Это кричали люди, которых взрыв застал в кубрике. У них уже не было пути к спасению. Эриксон захлопнул крышку переговорной трубы, отгораживаясь от душераздирающих звуков.

— Вызовите «Вайперос» по радио открытым текстом, — приказал он Уэлльсу. — Передайте… «Торпедированы».

Локкарту он сказал:

— Приготовьте шлюпки и плоты. Ждите команды.

Палуба стала уплывать из-под ног. Внизу раздался сильный удар. Из предохранительного клапана за трубой с ревом и свистом вырвалась струя горячего пара.

«Боже мой, — подумал Эриксон, — корвет уже идет ко дну, как «Соррель».

— Радиотелеграф поврежден, сэр! — доложил Уэлльс.

В кают-компании грохот взрыва был ужасен. Он произошел в соседнем отсеке, переборка выгнулась, выпучилась прямо над столом, за которым в этот момент сидели офицеры. Все вскочили и бросились к трапу, ведущему на верхнюю палубу: Морель, Ферраби, Бейкер, Карслейк и Томлинсон.

— Мой пояс! — кричал Бейкер. — Я забыл свой пояс!

В толчее Ферраби приподняли в воздух. Томлинсон размахивал полотенцем, а Карслейк сумел протянуть над головами руку и схватиться за поручень трапа.

Морель вдруг рванулся назад, вылез из этой кучи и метнулся в каюту. Над койкой висела фотография жены. Он схватил ее, засунул под китель и быстро огляделся, но не увидел ничего необходимого.

Он выбежал в кают-компанию. Там уже никого не было — а ведь он отсутствовал несколько секунд. Едва он достиг трапа, как позади раздался оглушительный треск. Он невольно оглянулся и увидел, как сломалась переборка и в пролом хлынули тонны воды. Хотя он очень быстро бежал по трапу, но на самом верху его настигло море, забурлило, поднялось до пояса. Он рванулся и в страхе выбежал на открытую палубу, где в холодном ночном воздухе разносились возбужденные выкрики. Палуба круто вздымалась под ногами.

Матросы метались между двумя шлюпками, грубо ругаясь, натыкаясь друг на друга, скользя по наклонной палубе. Над их головами из предохранительного клапана со свистом и ревом вырывался пар, словно корабль, испуская дух, гневно кричал. Один из вельботов оказалось невозможно спустить при крене, который теперь имел «Компас роуз». Другой заклинило на кильблоках, и даже самые яростные усилия не могли сдвинуть его с места. Торнбрндж изо всех сил бил кувалдой, а целая дюжина матросов навалилась на шлюпку.

Торнбридж кричал одно и то же:

— А ну, парни, навались!

Грегг оказался рядом с ним. Наваливаясь из последних сил на планшир, он прохрипел:

— Ни хрена это не помогает, Тэдд! Она слишком крепко прилипла. Она…

А Торнбридж уже кричал:

— К плотам! Раскрепляйте плоты!

Матросы бросили шлюпку, отнявшую несколько бесценных минут, и бросились к спасательным плотам. Они снова натыкались друг на друга, снова налетали на растяжки, винты, вентиляторы и мачту, снова матерились, проклиная неизвестно что. Торнбридж заставил их перетащить плот к борту, опустившемуся к самой воде. В темноте полдюжины матросов суетились вокруг плота так, словно пытались захватить на нем место. Потом Торнбридж сделал шаг назад и повернулся к мостику, откуда должен прийти последний приказ. Ощупал спасательный жилет, подтянул лямки и произнес, не заботясь особенно, чтобы его услышали:

— Холодновато будет, ребята.

В машинном отделении через три минуты после взрыва остались только Уоттс и механик Браутон. Они знали, что приказ с мостика должен поступить, верили в это… Уоттс был на вахте, когда в корабль угодила торпеда. По собственной инициативе он выключил машину, а когда крен увеличился, открыл предохранительный клапан, чтобы стравить пар. Он догадывался о происходящем по шуму и звукам. В них не так трудно было разобраться. Серия трескучих ударов в носовой части корабля — лопаются переборки. Топот ног на верхней палубе — спускают спасательные шлюпки. Крен же означал, что корабль обречен. И вот они ждут приказа — пожилой стармех и его ученик. Уоттс заметил, что Браутон все время крестится, и вспомнил вдруг, что тот католик.