Михаил Демиденко - За Великой стеной

Здесь, в лавке, он и познакомился с неким господином Фу, хозяином. Пройдоха понравился господину.

Стоп! Вот та точка, в которой перекрестились две параллельные. Вообще-то у меня существует теория, что если встретятся два совершенно незнакомых человека и разговорятся, то обязательно найдут третьего — общего знакомого. К сожалению, господин Фу был далеко не той личностью, знакомством с которой я мог бы гордиться.

Мои размышления прервало неожиданное появление служанки. Она выплыла из сумерек бесшумно и плавно и замерла на пороге.

— Что тебе? — приподнялась Клер. — Я не звала.

— Госпожа, — сказала служанка, — к вашему гостю пожаловал человек. Вот его визитная карточка.

— К кому пришел человек? — не поняла Клер.

— К сэру Артуру Кингу.

— Давай сюда карточку, — сказал я.

Служанка подошла и протянула на маленьком подносике карточку, сделанную из рисовой соломки, — это более оригинальные карточки, чем из плотной бумаги.

Я прочел фамилию неожиданного визитера и почувствовал, как у меня вспотели ладони.

— Кто пожаловал? — спросила Клер.

Я помолчал, потом сказал:

— Пришел хозяин лавки господин Фу. Легок на помине! Какая-то мистика! Прямо по шекспировскому «Генриху IV»: «Я духов вызывать из тьмы умею». — «И я, как, впрочем, всякий человек. Все дело в том лишь, явятся ли духи». Духи явились!

— Это твой приятель? — Клер встала.

— Как сказать... — Я тоже поднялся с диванчика и притушил в пепельнице сигарету. — Скорее наоборот. Сложность заключается в том, каким образом он узнал, что я нахожусь у тебя? Остальное мелочи.

— Это ты выясняй сам, — сказала Клер. Она включила свет и вышла.

Господина Фу можно было назвать образцовым европейцем: на нем был черный строгий двубортный костюм из английской шерсти, белоснежная рубашка, черные башмаки с тупыми носками. Единственно, в чем чувствовался перебор, так сказать, признак дурного тона, — обилие золота: золотые швейцарские часы «Лонжин» на массивном золотом браслете, золотые запонки, золотое кольцо с опалом и золотые зубы. Здесь, в Макао, признаки богатства, выставленные напоказ, свидетельствовали не столько о том, что хозяин имеет достаток, сколько о том, что он имеет силу: подобные знаки силы, как яркий цвет у божьей коровки, предупреждали — трогать нельзя, я несъедобен, мною можно смертельно отравиться.

Мы сидели в мягких креслах и откровенно изучали друг друга, конечно, не молча, а в соответствии с церемониями, выработанными великим Конфуцием и модернизированными в духе нашего времени.

Мы сидели за чайным столиком, и никто и ничто не мешало нам наслаждаться взаимным лицезрением и приятной беседой.

Господин Фу улыбался. Казалось, внутри его работала портативная атомная станция, которая выделяла тепловую энергию, достаточную для освещения городка с двадцатитысячным населением, и вот эта дешевая энергия выплескивалась на лицо моего гостя, и он буквально сжигал меня улыбкой.

«При сиянии его глаз можно загорать», — подумал я.

И я тоже раскочегарил внутри себя паровую машину и заулыбался. Мы знали друг друга заочно. Правда, о господине Фу я знал больше, чем он обо мне. Мы оба это понимали.

— Как ваше здоровье? — сделал первый ход господин Фу. Говорил он по-английски. Про себя я отметил, что он говорит без акцента, и это заставило меня внутренне подобраться. Ответил я по-китайски, на шанхайском диалекте, несколько старомодно, высокопарно, в духе Сенковского:

— Спасибо, отлично! А как поживает ваше дражайшее тело?

— О, спасибо, спасибо! — закивал господин Фу, чуть не растаяв от радости. — Вы хорошо говорите по-китайски. Лучше, чем я.

— Помилуйте! — взмолился, в свою очередь, я. — Разве я могу сравниться с таким блестящим знатоком языка, как мой гость. Я знаю только пекинский и шанхайский диалекты, а вы знаете все, даже самый трудный — кантонский. Ваш антикварный магазин известен далеко за пределами Гонконга. Я встречал людей, которые показали мне нефритовые рыбы эпохи Суй [18] Эпоха Суй — 589-619 годы н. э. , которые они имели счастье купить в вашей лавке. Правда, господа, которые показывали мне этих рыб, мало знают прославленную историю Срединного государства, и мне показалось, что они спутали эпохи, что часто бывает с иностранцами. Рыбы, по-моему, более поздней эпохи, даже совсем поздней...

Тут я замолчал и улыбнулся. На лице господина Фу отразилась гамма улыбок — вначале мягких тонов, они источали, как сказали бы на Ближнем Востоке, имбирь, — ему нравились мои похвалы, и в этом он был искренен, но последние слова заставили сменить имбирь на подслащенную воду, потому что намек на эпохи имел смысл, и то, что мы поняли друг друга, нам обоим очень понравилось.

Подтекст был такой: господин Фу, я знаю, что вы на самом деле большой знаток древностей, но тем не менее всучили доверчивым покупателям подделку, которую сработали в вашей же мастерской. Но подделка хорошая, и это делает вам честь, а что касается иностранцев, то для них подобная покупка вполне оправдывает те доллары, которые они заплатили.

— О господин Кинг, — сказал Фу, — конечно, иностранцы покупают все, что им ни покажешь. В этом и заключается смысл торговли.

— Я вполне с вами согласен.

— Сами посудите... В настоящее время истинно древних вещей осталось мало. И еще меньше осталось ценителей. Я искренне привязан к старине. Наша история, история Срединного государства, очень древняя, древнее таких государств, как Египет, Индия, тем более Греция... Как истинному патриоту мне стыдно торговать подлинными ценностями, да я бы и не стал отдавать в руки невежд бесценные реликвии. У меня есть коллекция древних монет. Это моя гордость и мое состояние. Ракушки побережья, глиняные монеты, шаньдунские мечи эпохи Чжоу, связки чох странствующих монахов, которые в пути заменяли календарь, ибо их было ровно двенадцать и на каждой был символ созвездия, монеты Тайпинов... Даже монеты Тайпинов представляют сокровище только для знатоков, к которым принадлежите и вы. И для меня было бы счастьем, если бы вы посетили мой дом и могли бы посмотреть и оценить мой труд. Мы ведь с вами люди цивилизованные в отличие от посетителей моей антикварной лавки. Для невежд рисунок тушью на новом шелке равноценен подлинной керамической плите из Сычуаня с божественным изображением Фу-си и Нюй-ва. Как вам известно, на этой керамической плите изображены Фу-си, держащий солнечный диск, и Нюй-ва с диском луны, что связано с представлением о мужском и женском началах в природе. Силах ян и инь.

Он замолчал и с грустной улыбкой поглядел на меня. Это был экзамен. И грустная улыбка господина Фу означала, что очень мало кто знает истинное толкование символов, но в то же время его рассуждения о древних богах таили в себе и ловушку. Он осторожно подвел меня к ее краю и ожидал, когда я оступлюсь и рухну в нее. И он заранее торжествовал, хотя, если бы я свалился в нее, он бы и виду не подал, а просто отметил бы про себя границу моих познаний и сделал бы соответствующие выводы. И если бы когда-нибудь мне пришлось обратиться к нему как к купцу, он бы знал, до каких пределов можно играть со мной как кошке с мышью, на каком уровне можно подсунуть подделку, содрав за нее три шкуры. Если бы я упал в эту яму невежества, он бы презирал меня как варвара, но внешне стал бы еще более любезным.