Виктор Вучетич - Следователь особого отдела

— С кем поведешься, Антон Ильич.

— Что вы хотите от меня?

— Вот это другой разговор, — словно обрадовался бывший капитан Архипов. — Прежде всего, я хочу ясности. Двусторонней. Хочу, чтобы вы поняли меня, мои идеи и помогли их осуществлению. Погодите, не перебивайте, выслушайте до конца. И, бога ради, не произносите сейчас высоких слов о совести и чести. Я вам, кстати, еще ничего зазорного не предложил. Поэтому оставьте ваш запал для другого случая, если он, конечно, представится. Извините за неуместную шутку. А теперь давайте знакомиться: Карл Бер­гер. Моя официальная должность — заместитель здешнего коменданта. Подчеркиваю — официальная. О вас я много слышал, кое-что знаю, кое о чем догадываюсь и уверен, что имею дело с профессионалом высокого класса. Должен вам заметить без ложной скромности, что и себя не отношу к дилетантам. Даже больше — терпеть их не могу, — он вдруг засмеялся. — Никогда не знаешь, чего от них ждать. Верно?.. У вас какое звание, Антон Ильич?

— Это не имеет ни малейшего значения.

— Да? Ну, как хотите… Действительно, истинный профессионализм чинами не определяется, хотя очень немногие это понимают. Мы с вами когда-нибудь обсудим этот странный парадокс нашего времени… Извините, — Бергер перегнулся через стол и нажал на кнопку. Тут же вошел солдат.

— Вы не будете возражать, Антон Ильич, если я сейчас приглашу сюда одну симпатичную даму?

Елецкий безразлично пожал плечами.

— Ганс, попросите ее войти.

Елецкий был начеку Он понимал, что Бергер не вел бы себя столь предупредительно, если бы не нуждался в нем Но в чем была эта заинтересованность? Что хотел получить фашист, видимо, абверовец, от командира партизанского отряда? Он ведь должен прекрасно отдавать себе отчет, что такие люди, как Елецкий, — если, конечно, Бергер действительно знает, с кем имеет дело, — не идут на сговор с врагом ни в малом, ни в большом. Даже если это связано с альтернативой: жить или не жить. И тем не менее Бергер что-то затевает, какую-то игру. Надо узнать, что это за игра, и тогда, быть может, еще не все потеряно, и неизвестно, кому удастся вырвать инициативу.

За спиной Елецкого открылась и тут же хлопнула дверь. Быстро застучали по паркету каблучки. Елецкий невольно обернулся и увидел женщину, но разглядеть ее лица не смог, поскольку она остановилась спиной к затененному листвой окну, а в кабинете царил полумрак.

— Антон Ильич, — вставая, Бергер сделал приглашающий жест, — вы еще не успели забыть эту очаровательную женщину?

Елецкий приподнялся и посмотрел на высокую, без претензий одетую блондинку, вызывающе вскинувшую на него взгляд больших серых, чуть навыкате, глаз На миг в них мелькнула растерянность. Похоже, эта встреча оказалась для женщины полной неожиданностью. Она даже невольно отступила к окну. И Елецкий узнал ее.

“Невероятно! — заколотилось у него в висках. — Не мо­жет быть!.. Но почему не может? — тут же возник вопрос. — А Архипов? Он-то ведь был. И она была там”.

Да, он, конечно, узнал Баринову, даже вспомнил, что зовут ее Анной Ивановной. И все это было в один и тот же день — и Баринова, и Архипов… Елецкий постарался взять себя в руки, посмотрел на женщину и сел в кресло.

— Ну, будет вам! — иронически ухмыльнулся Бергер. — Не делайте вид, что вы незнакомы Впрочем, все это уже в прошлом. Ну, а вы, Анна Ивановна, узнали Антона Ильича? Вижу, вижу, что узнали. Вот и хорошо. Я даже думаю, мы когда-нибудь сможем стать друзьями… А почему бы и нет? Если делать одно общее дело… — Бергер пристально взглянул на Баринову, но она, не отвечая ему, резко отвернулась к окну… — Однако, я вижу, у вас не вызывает радости эта встреча? Жаль… В таком случае, не стану вас задерживать. У нас тут предстоит долгая и важная беседа. И я думал, вам это будет интересно. Ну, а на нет и суда нет, так? Благодарю вас, Анна Ивановна, вы можете быть свободны.

“Кто она? Кто? Кто? — бил молотом вопрос, от которого, казалось Елецкому, зависело теперь все. — Если она честный человек, ее молчание понятно. Хотя это сейчас глупо, ведь Архипов видел нас обоих. А если она — враг, то почему ее испугала наша встреча?”

— Да, Анна Ивановна, простите мою забывчивость, — догнало ее уже у двери восклицание Бергера. — Я ведь просил Рихарда привезти вам из фатерлянда что-нибудь симпатичное. И он, разумеется, выполнил мою просьбу. Кажется, я даже догадываюсь, что он привез, скажу по секрету: отличные французские духи… Вы, Антон Ильич, когда-то тоже любили французский одеколон? Видите, какая у меня память. Так вот, Анна Ивановна, зайдите, пожалуйста, к нему и проверьте, прав я или не прав.

Баринова хмуро свела брови и с каменным выражением на лице, не прощаясь, вышла из кабинета.

“Нет, это не игра со мной, — понял Елецкий. — Они вместе. Но у Бергера, кажется, что-то с ней сорвалось Не то он что-то сделал. А его последний ход с духами, похоже, мелкая месть. Дешевая отместка за ее вполне естественную реакцию… Но, господи, как же мы могли!.. Какая страшная преступная беспечность! Ведь оба они были в руках… Были. И вот — расплата…”

Проводив Баринову снисходительным взглядом, в котором Елецкий успел заметить тщательно запрятанное злорадство, Бергер выдержал небольшую паузу. Затем вынул из коробки папиросу, слегка размял ее, — совсем по-русски, отметил Елецкий, — и, как бы опомнившись, придвинул коробку к нему, предупредительно протянув через стол зажженную спичку Но Елецкий отказался.

— Женщины. — философски изрек Бергер, откидываясь к спинке кресла. — Трудно предвидеть их капризы. Особенно таких хорошеньких, как Анна Ивановна. Вы согласны?

И снова Елецкий промолчал, безразлично пожав плечами.

“Ошибаешься, фашист, это не каприз. Это твой промах. Либо ты абсолютно уверен, что со мной уже нет нужды церемониться, либо прокололся — без необходимости вскрыл своего резидента. А резидент, выходит, рассердился. И ты от нее зависишь Вон и настроение уже испортилось… Иначе тебе было бы в высшей степени наплевать на все ее капризы. А ее понять можно: вдруг я, вопреки логике, жив останусь да предъявлю им свой счет?!”

— Ну, что ж, — Бергер наконец погасил папиросу в широкой бронзовой пепельнице, изображавшей распростертую навзничь женщину, — предлагаю перейти к делу… Мы все, и я в том числе, внимательно следим за действиями возглавляемого вами партизанского отряда. Должен со всей прямотой сказать, что вы резко отличаетесь от всякого бандитского сброда, занимающегося убийствами из-за угла, мелкими трусливыми наскоками, грабежом и прочими нечистоплотными, не солдатскими делами. Вы действуете как регулярная армейская единица. Следовательно, вам, насколько мне ведомо, не чужды рыцарские правила ведения войны…