Николай Панов - Орлы капитана Людова

— Следовательно? — смотрел на него Людов.

— Значит… — Тер-Акопян замялся.

— Скорее соображайте. Какое расстояние проходит в секунду звук?

— Третью часть километра. Значит, километр с третью до них, товарищ политрук. Тысяча восемьсот шагов…

— Правильно, — сказал Людов.

К ним подполз Суслов с полуавтоматом в руках, прижался рядом у камня.

— Ну что ж, — сказал Людов, вставая. — Задачу как будто отработали неплохо. Приземлились кучно, успели бы в бою занять оборону. И вспышки выстрелов успели засечь. Отдохнем, пока товарищи не подойдут…

Они сидели на округлых, гладких камнях, глубоко дыша, наслаждаясь минутами отдыха. День за днем, неделя за неделей то боевые походы, то вот такая, не менее напряженная учеба. Сейчас ответственное задание — отработать парашютные прыжки в тыл противника, конечно, в полном боевом снаряжении. Вот-вот подойдут товарищи, стрелявшие из-за скал, сделаем разбор прыжков…

С моря усиливался ветер, разгоняя туман, который еще недавно плотно окутывал скалы. Меркнул короткий день. Скоро зима, бесконечные полярные ночи. «Это хорошо, — думал Людов. — Ночь для разведчика — друг, начнем чаще ходить в тыл врагу…»

Из-за скал, со стороны дороги, раздался шум приближающегося авто. Затормозила на повороте большая легковая машина. Из машины выскочил молодой моряк-офицер.

— Орлы, не подскажете, где разыскать политрука Людова?

— Я Людов! — встал с камня командир разведчиков.

— Товарищ политрук, вас вызывает командующий флотом… — Офицер подошел, вынул из кармана листок, протянул Людову. — И вот, приказано срочно вам передать, радиограмма от ваших разведчиков, из поселка Китовый…

Командующий подошел к окну штаба флота, взглянул на рейд сквозь вновь вставленные стекла. При вчерашнем налете вражеских «юнкерсов» на базу ударил из своих пушек стоящий у причала эсминец «Гневный», воздушной волной повредило окна окрестных домов.

Правда, враги хорошо заплатили за нахальство — тяжелый бомбардировщик, полыхая чадным огнем, врезался в прибрежные скалы. «При условии таких результатов разрешаю хоть еще раз выбить стекла в штабе», — пошутил вице-адмирал, после налета посетив эсминец.

Он шутил, а усталые, красные от недосыпания глаза не смеялись. Тяжелы, очень тяжелы дни и ночи этой осени сорок первого года!

Началась битва под Москвой, наши войска оставили Одессу, противник остановлен на Карельском перешейке, но уже обстреливает дальнобойной артиллерией Ленинград.

И здесь, на Западной Лице, на подступах к полуострову Среднему, на побережье Мотовского залива, гитлеровцы, горные егеря Дитла, снова рвутся вперед. Боятся застрять в сопках и в тундре, хотят до наступления холодов обосноваться в Мурманске.

Только вчера командующий вернулся с передовой, видел, как стремится продвинуться враг, как самоотверженно бьются плечом к плечу, сдерживая его, наши армейцы и морские отряды. Да, сейчас совсем не до смеху…

— Вы знаете, товарищ политрук, что на днях Гитлер вызвал Отто Дитриха — начальника своего отдела печати и приказал объявить на весь мир, что Красная Армия разгромлена, война в России кончается? — спросил вице-адмирал, глядя на рейд.

— Да, товарищ адмирал! — откликнулся Людов. — Но ведь еще великий Гегель в своей «Энциклопедии философских наук» писал, что пропорционально пустоте идей возрастает самомнение и суетность человека.

Людов сидел чуть сгорбившись у стола, положив на ручки кресла длинные пальцы. Командующий искоса взглянул на него. Оригинальная фигура этот разведчик Людов! Политрук… Таким званием привык именовать молодых коммунистов, не так давно окончивших училища, только начинающих военную службу. А здесь с тоненькими нашивками на рукавах мешковатого кителя сидит перед ним пожилой человек, не по-военному рассеянно смотрит сквозь круглые стекла в широкой зеленоватой оправе.

С тех пор как погиб в сопках в неравной схватке с врагами командир отряда особого назначения капитан второго ранга Петрухин, командование разведчиками принял вот этот политработник, пришедший на флот в первые дни войны. Отнюдь не моряк. Доцент университета, философ… Но пока не найдена замена Петрухину из кадровых офицеров, ничего не скажешь, хорошо командует отрядом, сам не раз ходил в операции.

Правда, однажды, как докладывал сам с иронической легкой усмешкой, потерял во время перебежек очки — счастье, что имел запасную пару в кармане, Пожалуй, пора присвоить ему внеочередное строевое звание капитана…

— Так вот, — сказал, садясь за стол вице-адмирал. — Наши корабли выходили в океан встретить «Бьюти оф Чикаго», но, поскольку транспорт исчез, не подает радиосигналов, не могу больше задерживать для его поисков ни одного судна, ни одного самолета! И в то же время, возможно, что транспорт не пошел ко дну, сидит где-нибудь на камнях у норвежского побережья.

— Вы исходите из сообщений команды «Бьюти оф Чикаго», товарищ адмирал? — спросил Людов.

— Да, но показания очень противоречивы! Вы знаете, из экипажа транспорта было подобрано только несколько человек, все шлюпки, расстрелянные фашистским самолетом, пошли ко дну вместе с людьми. Среди оставшихся в живых нет никого из командного состава. Никто из спасенных не был во время аварии на мостике или в штурманской рубке, никто даже приблизительно не мог указать места гибели «Бьюти оф Чикаго».

— Но поскольку теперь обнаружена еще одна шлюпка, в которой спасся капитан, эти координаты, конечно, будут сообщены нам? — сказал Людов.

— У капитана — карта и судовой журнал, где должны быть отмечены координаты аварии. Жаль, что ваши разведчики задержались в Китовом.

— Уверяю вас, что если бы была хоть малейшая возможность… — горячо начал Людов.

— Да, я знаю, они не рискнули идти дальше в тумане, подвергать новой опасности жизнь спасенных. — Командующий встал. — Итак, отправляйтесь немедленно в Китовый. Поскольку английским вы владеете неплохо, серьезно разберитесь в этом вопросе, срочно добудьте координаты.

Вице-адмирал подошел к большому глобусу в углу кабинета.

Между очертаниями двух материков выпукло голубеет неподвижная гладь океанской воды. Слева — американский континент, Соединенные Штаты, справа — Союз Советских Социалистических Республик. Между континентами — тысячи миль Атлантического океана.

Океан прочерчен линиями долгот и широт. На глобусе он безбурный и гладкий, а в действительности грохочет бушующими вереницами волн, по нему ходят льды и туманы, в его глубинах таятся подводные лодки. Где-то здесь, восточнее мыса Нордкап, шел транспорт «Бьюти оф Чикаго», когда с ним прервалась радиосвязь…

Командующий задумчиво стоял около глобуса.