Евгений Войскунский - Искатель. 1975. Выпуск №1

— Вера Федоровна, он что-то не в духе сегодня, — быстро сказала Нонна, — Мне с трудом удалось привести его сюда, он терпеть не может совещаний.

— А я их очень люблю, — повысила голос директриса. — Просто обожаю. Хлебом меня не корми, а дай посовещаться. К вашему сведению, товарищ Ур, я бы хоть сегодня бросила этот кабинет и ушла в плавание. Я больше половины жизни провела в море, и только мои ученые заслуги усадили меня в это кресло. Впрочем, что ж вам объяснять… — оборвала она саму себя. И официальным тоном: — Совещание закончено. В ваших же интересах, Нонна, быстрее закрыть работу по оказанию помощи диссертанту. Чем скорее кончите, тем больше вероятности, что вы уйдете в океан.

— В океан? — Нонна просияла. — Вера Федоровна, разрешена экспедиция?

— В принципе, да. В декабре отправится в плавание исследовательское судно. Пиреев обещал выхлопотать несколько мест для нашей тематической группы. Только не кидайтесь меня целовать, Нонна, не люблю я это. Давайте бегите доделывать диссертацию.

— Вера Федоровна, еще один вопрос. Ур предложил оригинальный метод измерения электрических токов в слабых течениях, и нам бы хотелось проверить…

— Существует, к вашему сведению, ЭМИТ. [2] ЭМИТ — электромагнитный метод измерения течений.

— Да, конечно. Но он годится только для мощных течений, а тут, судя по его схеме, можно измерить самые слабые. Прибор уже почти готов. Так вот, разрешите нам на несколько дней уехать…

— Не разрешаю. У нас в этом месяце плохо с командировочными деньгами.

— Нам не нужны командировочные, — сказала Нонна. — Мы поедем на автобусе. Тут недалеко есть речка со слабым течением, Джанавар-чай… — Не морочьте мне голову, Нонна. Эта речка воробью по пузо.

— Всего на два дня, Вера Федоровна. Мы прихватим еще субботу и воскресенье.

Ответа Нонна не получила. Директриса, сильно прищурясь, смотрела вбок, и Нонна невольно обернулась в направлении ее пристального взгляда.

— Что с ним такое? — тихо спросила Вера Федоровна.

Ур стоял, напряженно выпрямившись и запрокинув голову. Смуглое лицо его, обращенное к окну, побледнело и как-то изменялось, будто резче обозначились под кожей кости и хрящи, будто отвердело оно вдруг, застыло, «схватилось», как «схватывается» цемент. Глаза были широко раскрыты и неподвижны.

— Ур, тебе нехорошо? — Нонна быстро подошла к нему и потеребила за плечо. — Ур!

Она ощутила в его напряженной мышце каменную нечеловеческую силу и невольно отдернула руку. Подоспел Грушин, они вдвоем попытались усадить Ура на диван, но ничего не вышло. Он стоял статуей и не замечал, не видел их. Вот разжались его губы, и он забормотал, и слышалось в этом невнятном бормотании нечто дикарское. Потом Ур вдруг обмяк, веки его опустились, на лице появилось выражение опустошенности, сменившееся гримасой боли. Он принялся судорожно тереть лоб и виски.

— Что с вами было? — спросила директриса. — Что это, Нонна? Такое бывает с ним?

— Первый раз вижу, — растерянно ответила та.

Тетя Соня поставила перед Валерием тарелку с холодной окрошкой и села у окна, обмахиваясь старинным сандаловым веером.

— Валечка, — Сказала она, добрыми глазами глядя на племянника. — Не сердись на меня, я очень к Уру привязалась, но все-таки хочу спросить: долго он еще будет жить у нас?

— А что такое? — нехотя ответил Валерий. — Он почти всю получку тебе отдает на хозяйство…

— Я не об этом! — вскинулась тетя Соня. — Я сама могу прокормить не одного, а, если хочешь, трех иностранцев.

— Хватит и одного, — усмехнулся Валерий, отодвигая тарелку.

Тетя Соня положила ему жаркого.

— Не сердись, Валечка, но мне странно. Вчера… нет, позавчера… да, вчера звонит Аня, я ее, конечно, спрашиваю: вам Валечку позвать? А она говорит: нет, Ура позовите…

— Ну и что? — угрюмо спросил Валерий. — Что тут такого?

— Такого, конечно, нет ничего…

— Ур захотел в цирк, мне идти было неохота, Аня вызвалась сопро… сопровождать его. Вот и все.

— Да, я слышала, он говорил о цирке. Почему он без конца туда бегает?

— Ну, нравится ему цирк. Подружился там с лилипутом. Ты имеешь что-нибудь против?

— Конечно, нет. Я не об этом. Видишь ли, Валечка… ты ухаживаешь за Аней, а теперь могут пойти разговоры всякие…

Валерий бросил нож и вилку и поднялся из-за стола.

— Валя, подожди, почему ты не доел? Господи, ничего не скушал!..

Было поздно, когда Ур возвратился домой. Валерий уже лежал на тахте и читал при свете торшера.

— Где ты был? — спросил он.

— На пляже. А потом провожал Аню.

Ур лег и некоторое время ворочался на диване. Вечно он путался в простынях. Потом снова раздался его голос:

— Валерий, пока ты не заснул, я хочу тебе кое-что сказать. Впервые он назвал Валерия по имени.

— Может, завтра поговорим? — Валерий выключил свет.

— Нет. Сейчас. Завтра я уйду.

— Как это — уйдешь? Куда?

— Если ты не будешь перебивать, я расскажу, почему я так решил.

— Давай. — Валерий умолк, охваченный смутным предчувствием необычайного.

— Валерий, ты считаешь меня пришельцем вроде тех, о которых я прочитал в твоих книжках. Я не могу тебе сказать, откуда я приехал, но я землянин. Такой же, как мои родители. Как ты, как тетя Соня. Как Аня и Рустам…

— Не надо перечислять. Ты — землянин. Дальше?

— Я землянин, — повторил Ур. — Но условия, в которых я вырос, были немножко необычные. Долгое время мне пришлось жить уединенно, вдали от других людей… У меня не было даже книг, из которых я мог бы узнать, как живут теперь люди. Поэтому я не знал многого. Когда я сюда приехал, все мне очень нравилось, я радовался тому, что снова живу среди людей, и мне казалось, что я быстро… как это говорится… быстро адаптируюсь. Мне хотелось, как все люди, ходить на работу. Ездить в троллейбусе. Играть в настольный теннис. Посещать цирк. В цирке очень интересно, это замечательное зрелище…

— Ну что ж, — сказал Валерий, опасаясь, как бы Ур не от влекся в сторону. — Ты все это делаешь неплохо. Могу добавить, что в институте тебя ценят как хорошего математика.

— Математику я немножко знаю, — согласился Ур. — Но все оказалось гораздо сложнее. Сам того не желая, я причиняю людям неприятности и даже страдания.

— Что ты имеешь в виду?

— Я плохо воспитан. Пью слишком много воды, слишком громко разговариваю, часто говорю не то, что нужно… Многим это неприятно. Нонне, например. Ей вообще не нравятся мои манеры…

— Ну, это не так страшно, — усмехнулся Валерий, — нравится Нонне или не нравится.

— Ты думаешь? — Ур вздохнул. — А сегодня на пляже был Рустам. Он хотел меня побить за то, что я был там с Аней. Аня учила меня плавать. Я спросил Аню, за что он вдруг меня возненавидел. И Аня сказала, что это из-за тебя. Рустам твой друг, а у тебя — ревность, — тщательно выговорил Ур.