Александр Маркьянов - Лик Зверя

Пук Пук Пук Пук Пук Пук Пук Пук

Сразу восемь тяжелых, шестнадцатиграммовых пуль почти одновременно ударяют чеха в грудь и в голову, огромная туша, издав какой-то булькающий звук, начинает заваливаться набок. Бросаюсь вперед, подхватываю убитого, осторожно опускаю, чтобы шумом падения он не предупредил остальных. Что-то горячее попадает мне на руки. Затылка у террориста нет вообще, тяжелые пули снесли его начисто, секунда — и вся площадка перед туалетом забрызгана кровью и мозговым веществом. Неподготовленному человеку от этого станет дурно — но нас готовили. Готовила нас Чечня…

— Быстро вперед! — группа ускоряется, до класса с заложниками еще метров пятьдесят, я на ходу связываюсь со снайперами.

— Глаз один, огонь на поражение по готовности. Докладывать каждые пять секунд!

Время бежит быстро, до того, как у оставшихся в классе террористов возникнут вопросы, осталось минута, максимум две. Дальше террористы задумаются — почему не возвращается их сообщник, отошедший прогадиться.

Цель. Группа занимает позиции, Вик быстро наклеивает на стену тончайшие полоски пластиковой взрывчатки. Штурмовики опускают забрала шлемов из бронированного стекла, берут на изготовку автоматы.

— Готов! — Виктор отскакивает от стены.

— Глаз один, разрешаю открыть огонь!

— Через несколько секунд в рации раздается резкий хлопок.

— Давай!

Стена буквально взрывается, яркая вспышка перед глазами, пыль застилает маленький холл в считанные доли секунды. Бросаюсь вперед, сердце колотится со страшной силой, разгоняя по телу выбрасываемый в кровь адреналин. Части стены передо мной не стало, вместо нее неровное большое отверстие, а за ним — пыль, какие-то силуэты. Шаг за шагом, перед глазами все плывет как будто в замедленном кино. Вот я оказываюсь в классе. Вот черная тень в середине класса наводит на меня дуло дробовика, он кажется огромным как железнодорожный тоннель. Вот в брызгах стекол в класс влетают штурмовики. Вот кто-то из детей бросается на пол — молодец! Вот автомат привычно отдает в плечо и вместо одного глаза у террориста появляется зияющая красным дыра. Вот террорист падает, но не назад — а вперед на детей — проникший через окно штурмовик за секунду всаживает террористу три пули в спину. Вот одна из девочек бросается из-за парты — и тут же ее сбивают на пол сильным ударом приклада. Вот в проходе между партами лежит здоровенная туша, вместо головы у нее какой-то обрубок — Бегунский постарался. Вот какая-то девочка, лицо которой все забрызгано кровью и мозгами террориста раскачивается и кричит на одной высокой, жуткой ноте. Вот какой-то пацан лет пятнадцати пытается встать и, получив пенделя от стоящего ближе всего бойца, падает обратно на место.

Где четвертый!?

— Сдаюсь! — доносится откуда то снизу.

Сука… Умный, черт. Кажется, Хамхоев захотел жить — АК-47 лежит в трех шагах от него, сам он лежит на полу, заложив руки на голову. Опытный, сука и пожить хочет — повода для применения оружия нет. Сволочь!

— Берем его!

Двое бойцов застегивают на руках Хамхоева блестящие стальные наручники, сильным пинком поднимают его с пола.

— Тащите его отсюда! Павел, проводи!

— Есть — трое, двое из которых тащат террориста, а третий страхует сзади направляются на выход.

— Чисто, отставить пожарных. Готовим заложников к выходу! Создать коридор!

Это значит — на всем пути движения заложников рядом, в каждом углу будут бойцы спецназа с оружием наизготовку. Мало ли что может получиться — только когда заложники окажутся в руках врачей можно говорить о том, что они спасены.

Бах!

Твою мать!!!

— Всем оставаться на местах! — мощным пинком вышибаю запертую дверь класса, выбегаю в коридор. Трое моих спецов стоят у распростертого тела четвертого террориста. Павел засовывает в кобуру пистолет, голова снесена выстрелом почти в упор, около распростертого на полу тела уже наплывает огромная лужа ярко-алой крови.

— Вы что, охерели в атаке!!!?

— Он пытался бежать, товарищ майор!

Наручников на трупе уже нет…

— Заложников выводим через пожарную лестницу! — рявкнул я в микрофон. Рванул гарнитуру микрофона на себя, оторвал, бросил в сторону — все переговоры пишут.

— Пойдем-ка! — схватив Павла я оттащил его за угол, как следует встряхнул за грузки — ты что, совсем охерел в атаке?

Павел молча смотрел себе под ноги.

— Что за хрен? Что произошло? Отвечай, твою мать!

— Эти дети… У меня дочь такого же возраста. А эти чехи… Мразь…

Ну и что мне теперь делать?

— Короче так, Паша — спокойно сказал я, отпустив его и отступив на шаг — мы все здесь взрослые люди. Мы не в игрушки играемся. И мозги мне е. ать не надо! Сейчас мы все напишем рапорты о том, что этот урод действительно вырвался на свободу и у тебя не было другого выхода. Скажи, это еще раз повторится?

— Никак нет, товарищ майор — на Павла было страшно смотреть — я сам не знаю что на меня нашло… Какое то помутнение перед глазами, я даже не помню как достал пистолет…

— Ты сказал! Ты мужик и я тебе верю. Если ты почувствуешь, что больше так не можешь — напиши рапорт на перевод в другой отдел. Я дам тебе самую лучшую рекомендацию, учитывая твой опыт тебя возьмет любой отдел — с руками оторвут. Но если это еще раз повторится — я тебе устрою несчастный случай на учениях. Бешеных собак пристреливают, ты это знаешь, Паша. И я не шучу — ты это тоже знаешь. Итак: ты с нами?

— С вами. Обещаю, все будет нормально!

— Товарищ майор! — ко мне подбежал лейтенант Виктор Козлов — террористы забрали с собой одну из заложниц и куда-то увели. Несколько часов назад!

Туалет! ТВОЮ МАТЬ!!!

Когда мы втроем с оружием на изготовку ворвались в туалет, около которого лежал изрешеченный пулями террорист — меня… меня затрясло так, что я выронил из рук автомат. Никогда, даже когда на моих глазах террорист застрелил заложника в прошлом году я не чувствовал себя хуже. На грязном заплеванном кафельном полу у стены лежала девочка лет пятнадцати — красивая, похожая на фею блондинка. Она не шевелилась и смотрела куда то своими потрясающе красивыми фиолетовыми глазами, смотрела вдаль остановившимся, полным ужаса взглядом. Одежда на ней была разорвана в клочья, она не шевелилась.

— Господи… — потрясенно прошептал кто-то позади меня.

Почти ничего не видя перед собой, только это истерзанное, лежащее на холодном кафеле, детское тело я подхватил ее на руки и понес к машине скорой помощи.

Мой снимок, снимок бойца спецназа "Альфа" в черной штурмовой униформе и со спасенной девочкой на руках, обошел потом все газеты думаю, генерал-майор Голавлев скрипел зубами от злости. Но мне было все равно. Я просто шел вперед, и у меня была только одна задача: донести ее до машины скорой помощи. Почти ничего не видя перед собой, я спустился со ступенек — тут на меня налетели врачи, осторожно уложили девочку на каталку.