Владимир Монастырев - Искатель. 1974. Выпуск №6

— Конкретно, Феликс Эдмундович, чтобы уменьшить возможность случайностей, мы ускоряем… точнее, немедленно приступаем к выполнению второй части оперативного плана — к полному захвату всех заговорщиков. В процессе захвата немедленно производим допросы и выявляем всех лиц, причастных к подпольной организации. На квартирах арестованных руководителей заговора будут оставлены засады.

— Операцию проведем ночью, — подтверждающе добавил Дзержинский, — Без крайней необходимости запрещено поднимать какую-либо стрельбу. Для захвата руководителей и для засад в квартирах выделятся опытные работники… Какие у вас предложения по этому вопросу, Артур Христианович?

— К Ступину на Поварскую едет Линде, с ним Казанец, Светлов и оперативная группа. Если Ступина не окажется дома, Линде и оперативная группа будут искать, а Светлов и Казанец останутся в засаде. К Алферову на Малую Дмитровку едут Аванесов, Фомин, с ними Вайс и Красников. К Миллеру…

Артузов перечислил состав основных оперативных групп, затем снова заговорил Менжинский:

— Особой задачей операции является выявление каналов, по которым Щепкин получал шпионскую информацию. При обыске у него найдены записки с наложением плана военных действий Красной Армии от Саратова, список дивизий и их местонахождение по состоянию на пятнадцатое августа… Очень характерная деталь, товарищи! Щепкин был арестован в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое августа. Список дивизий по состоянию на пятнадцатое августа мог находиться в Реввоенсовете минимум шестнадцатого-семнадцатого августа.

— Восемнадцатого, Вячеслав Рудольфович, — уточнил Дзержинский. — Я наводил справку. Связь с дивизиями работает не всегда хорошо, и сведения запаздывают.

— Итак, восемнадцатого августа. Если допустить, что для выносе из Реввоенсовета таких сугубо секретных сведений требуется минимум две-три дня, можно считать, что между двадцатым и двадцать пятым августа Щепкин имел встречу с человеком, передавшим ему сведения. Кроме того, у Щепкина обнаружены данные о наличии, калибрах и боекомплектах артиллерии одной из армий, действующей против Деникина, план оперативных действий армейской группировки на Восточном фронте с указанием ее состава и фамилий командиров дивизий и полков, сообщение о местонахождении и предполагаемых перемещениях некоторых штабов…

— Солидная информация, — удивленно сказал Аванесов.

— К сожалению, я могу продолжить этот перечень, товарищи… Найдены также описания одного из укрепленных районов с точным расположением в нем артиллерийских позиций и зенитных батарей, сведения о фронтовых базисных складах…

Менжинский перечислял, и у сидевших в кабинете каменели лица. Было очевидно, что информацию Щепкин мог получить только от человека, проникшего в самые тайны советского военного командования. Эти сведения чекисты успели перехватить, а сколько подобных данных уплыло к врагу, во сколько крови обошлось уже такое предательство?

Словно ощутив мысли собравшихся, Вячеслав Рудольфович сказал:

— Сведения систематически переправлялись через фронт. Арестованный Мартынов пришел к Щепкину за ними. Это подтверждает и письмо, найденное у Щепкина при обыске. Оно написано двадцать седьмого августа и адресовано начальнику любого белогвардейского отряда с просьбой протелеграфировать в самом срочном порядке эти донесения в штаб разведывательного отделения деникинцев непосредственно полковнику Хартулари…

— Может, он получал сведения через Миллера или Сучкова? — сказал Павлуновский. — У меня лично складывается такое мнение.

— Не думаю, — возразил Феликс Эдмундович. — Мы проверили и установили, что подобного рода сведениями Миллер и Сучков по служебному положению не могли располагать. Возможно, они могли быть с кем-то связаны. Но тогда возникает вопрос, зачем требовалось от Миллера и Сучкова эти сведения направлять Щепкину? Такой товар предпочитают из рук не выпускать, он денег стоит. Да и лишнее звено передачи тоже ни к чему было устраивать. Нет, Щепкин получал эти сведения от человека, непосредственно связанного с ним…

— Абсолютно согласен с вами, Феликс Эдмундович… Щепкин старается сейчас спасти на допросах источник получения шпионских сведений. Поэтому он так и упорно молчит.

— Говорит, Вячеслав Рудольфович, — усмехнулся Дзержинский. — Наши товарищи уже от него выслушали со всеми подробностями историю партии кадетов, ее прогрессивную роль в Государственной думе. И про то, как царь их обижал, несчастненьких. От обвинения в шпионаже Щепкин открещивается руками и ногами. Старается свести дело к тому, что он просто общественный деятель старого режима и страдает за собственные политические заблуждения. Делает ставку на то, что бумаги найдены не в его квартире, а на дворе дома. Что предлагаете делать с Кудеяром?

— Его надо арестовать вместе с Миллером, чтобы не расшифровывать. Кудеяру доверяют, и я полагаю, что он может продолжить начатую нами игру.

— Согласен… Есть вопросы и уточнения к плану ликвидации «Национального центра»?

Феликс Эдмундович встал за столом. Худощавый, с серым от постоянного недосыпания и колоссального напряжения лицом.

— Оперативный план утверждается. Особое внимание прошу обратить на необходимость выявления источника шпионской информации. Работа Особого отдела, естественно, должна быть максимально активизирована… Конечно, товарищи из оперативного отдела сделают все возможное, чтобы помочь. Однако главная задача в этой части возлагается персонально на вас, Вячеслав Рудольфович… — Дзержинский на мгновение замолчал, покосился на Артузова и добавил: — И на Артура Христиановича тоже…

— Поможем товарищу Менжинскому, — откликнулся Артузов.

В ночь с девятнадцатого на двадцатое сентября оперативные группы, отряды войск ВЧК и части ЧОН сосредоточились на сборных пунктах.

В кабинете Дзержинского собрались руководители операции. Немногословный, деловито собранный Менжинский, хмурый Аванесов и начальник Особого отдела Московской ЧК Евдокимов.

— Кто у нас следующий? — спросил Феликс Эдмундович.

— Фомин… Идет к Алферову.

— Правильно… Фомин умеет дело делать без лишнего шума. Пригласите его.

В кабинет вошел Фомин. Остролицый, с большими внимательными глазами, сосредоточенно глядевшими из-под строгих бровей. Воротник гимнастерки был великоват для худой шеи.

— Прошу получить ордер, товарищ Фомин, — тихим голосом сказал Вячеслав Рудольфович, протягивая вошедшему бумагу, подписанную председателем ВЧК. — На арест и обыск… Обыск произведите самым тщательным образом. Особое внимание обратите на письма, записи и всякого рода заметки. Они могут оказаться чрезвычайно важными. Не упустите из внимания ни одного написанного слова… Вы понимаете меня?