Юрий Ясько - Загадка Скалистого плато

— Простите, а вы откуда приехали?

— Из Пригорска.

— Из Пригорска?! — в голосе женщины послышалась волнение. — В сорок втором году в моем доме жили два офицера. Один из них был историком, его фамилия…

— Туриев? — Борис подался вперед.

Хранительница музея даже отшатнулась, прикрыла ладонью глаза и сказала:

— Ему было тогда двадцать два года, он называл меня мамой.

— Это и есть мой дядя. Здравствуйте, Ксения Акимовна!

— Вот так встреча! А еще говорят, что чудес не бывает! Присаживайтесь, дайте-ка я на вас посмотрю… Похожи вы на Витю, очень похожи. Он тоже был коренастый, черноглазый. Волосы, как у него, непослушные. Перед тем, как ехать на фронт, он постригся наголо. Знаете, я даже плакала, когда увидела его без волос. Вы знаете мое имя? — спохватилась она.

— Дядя Витя о вас рассказывал. Он пытался найти вас, но на письма приходил неизменный ответ: в городе Д. Мирзоева Ксения Акимовна не проживает.

— Да. Десять лет, с сорок пятого, я прожила в Красноводске. Вернулась сюда после смерти сына…

— Дядя Виктор умер в пятидесятом. Он говорил о рукописи, которую оставил у вас.

— Рукопись есть, несколько десятков страниц.

— Сохранилась?!

— Конечно! — Ксения Акимовна взяла Туриева за руку. — Пойдемте, я сначала вам покажу музей. Вы где остановились?

— Для меня забронирован номер в гостинице «Огни».

— Никаких гостиниц! Будете жить у меня. Вы надолго приехали?

— Как сложатся обстоятельства.

— Я не спрашиваю, по какому делу вы приехали, но жить будете у меня. Моя дочь хорошо помнит Виктора, он ей шапку подарил, когда уезжал на фронт. Как это несправедливо: мне шестьдесят пять лет — я живу, а молодых не стало в самом расцвете сил. Будь проклята война! Мой сын умер от ран… Пойдем, покажу тебе самые интересные экспонаты, — Ксения Акимовна потянула Бориса за руку.

— Ну как? — спросила Ксения Акимовна, когда они вернулись к ее столу.

— Интереснейшая история у вашего города.

— Еще бы! Ему исполнилось две тысячи лет, но профессор Кудрявцев утверждает, что Д. старше минимум на десять веков. А ты кто по профессии? Историк, что ли? Как дядя…

— Был геологом, сейчас — следователь.

— Твой дядя был оч-чень увлекающимся историей человеком, радовался каждой древности. Однажды пришел домой веселый, «возбужденный, показал медное блюдо с замысловатым рисунком — купил на «толкучке». Нас не удивишь чеканкой, о чем я сказала ему, но Виктор ответил: на блюде — орнамент аланов — наших предков. И не просто орнамент, а нечто похожее на стилизованный план-карту какой-то местности. Потом Виктор несколько ночей подряд писал. Он торопился закончить статью о связях Д. и Дарьяла, но не успел: часть сформировалась, Виктор уехал на фронт. Рукопись у меня, я ее тебе отдам, пробовала читать, но всякий раз слезы застят глаза, Виктор встает перед глазами… Ах, как жаль, что он не нашел, меня. А вот блюда нет, — у Ксении Акимовны была странная манера моментально менять тему разговора.

— Пропало?

Ксения Акимовна жестом попросила Бориса следовать за ней. Они подошли к увеличенной фотографии, висевшей на стене. При осмотре музея Борис обратил на нее внимание. Под нею была прикреплена узкая полоска бумаги с машинописью: «Горсовет благодарит товарища Зарова Георгия Николаевича за передачу в фонд Обороны двадцати тысяч рублей».

— Пропажа того блюда, мне кажется, связана с Заровым. Заров, по его словам, приехал сюда перед войной. Он работал бухгалтером на хлебозаводе. Понимаешь, что во время войны, когда было так голодно, значило работать на хлебозаводе? Заров жил неподалеку от моего дома, а познакомились с ним в музее, в один из холодных зимних дней. Стал иногда приходить к нам в гости. Что греха таить, приносил то хлеб, то подсолнечное масло, а у меня на руках дочурка, Валя… Георгий Николаевич даже предлагал мне выйти за него замуж. Я не решилась. В сорок-то лет… Тогда это казалось просто диким. Однажды, кажется, в феврале сорок третьего года, Заров пришел вечером, принес бутылку вина, буханку хлеба и несколько копченных тараней. Сказал, что устроим пир в честь годовщины Красной Армии. Когда мы сели за стол, он сообщил, что все свои сбережения отправил в фонд Обороны. Я и Валюша поздравили его с таким благородным поступком. Заров подчеркнул и то, что в третий раз подал заявление на фронт, но ему снова отказали ввиду болезни. Почему я так подробно рассказываю? — Ксения Акимовна потерла лоб ладонью. — Ах да, блюдо! После ужина мы начали рассматривать — в который раз! — альбом с фотографиями. Заров почему-то любил это занятие, в старых фотографиях, говорил он, есть аромат прошлого. Валюша возьми да скажи, что у нас хранится старинное блюдо, медное, с рисунком. Заров поначалу отнесся к этому равнодушно, но когда увидел блюдо, необычайно разволновался, даже встал со стула, с блюдом в руках подошел к лампе и стал внимательно его разглядывать и предложил мне за него пять тысяч рублей! Представляешь? Около пяти пудов муки! Я, конечно, отказалась принимать от него деньги, сказав, что блюдо принадлежит не мне, а красному командиру Туриеву, который несколько месяцев назад ушел на фронт.

Тогда Заров попросил разрешения перенести на бумагу рисунок с блюда, объяснив это своей страстью ко всему древнему. Я разрешила. Но он не стал перерисовывать, а на следующий день пришел с фотографом Линским, тот сделал несколько снимков с блюда. И еще: Заров увидел рукопись твоего дяди — она лежала рядом с блюдом на дне сундука. Спросил, что это за бумаги. Я почему-то сказала, что старые бумаги моего покойного отца. Больше Заров ими не интересовался. А потом блюдо исчезло. Как сквозь землю провалилось. Может, его взял Линский — он приходил в конце сорок четвертого года фотографировать меня для газеты, я отлучалась, готовя угощение.

— А Заров? Живет еще здесь?

— Нет. Переехал в Пригорск. Ну, пойдем домой.

Когда они подошли к дому, Борис обратил внимание на высеченную надпись. Хозяйка перевела на русский язык: «Я, Мирзо Мирзоев, построил этот дом для мира. Да будет мир и счастье».

— Мой дед был купцом первой гильдии, а отец пошел по трудной дороге революционера. В пятнадцатом году он все свое состояние отдал большевикам.

Туриев и Ксения Акимовна поднялись по узкой деревянной лестнице на второй этаж, через высокую резную дверь вошли в большую комнату.

Ксения Акимовна быстро накрыла на стол, говоря: сперва — еда, потом дела.

— Моя Валюшка прекрасно готовит фаршированный перец. Отведай!.. Сегодня уехала в Баку — с мужем мириться. Надоело все это… То ссорятся, то мирятся. Оба хорошие, умные, но слишком гордые. А ведь у них — сын. Чудесный мальчик, уже разговаривать начинает.

…Ночь, глубокая ночь плывет над городом, а Борис читает рукопись Виктора Туриева. Хрупкие листы бумаги источают запах лежалости. Почерк дядя убористый, нервный, но разборчивый.