Евгений Федоровский - Искатель. 1976. Выпуск №3

— И все же, сдается мне, ее втянули в какую-то темную историю, — задумчиво проговорил комиссар. — У старухиного наследничка совесть явно нечиста.

Мы с мужем молча смотрели на него, ожидая продолжения.

— Психологически естественно, чтобы он в такой ситуации стал бы осуждать Урсулу и винить ее в смерти тетки, уж, во всяком случае, не меньше, чем прокурор или досужие кумушки. Так? — спросил комиссар у Мориса.

— Так.

— А Бромбах не упрекнул ее ни единым словом. Ведь не даром говорится: «Молчание — тоже ответ». Тут одно из двух, — продолжал задумчиво комиссар. — Или он слишком умен, добр и всепрощающ, или, наоборот, прекрасно знает, почему в шприце оказалась смертельная доза морфина, и остатки совести мешают ему попрекать Урсулу. Мне кажется более вероятным второе. На ангела Бромбах мало похож.

— Значит, вы считаете, была не ошибка, а преступление? — спросила я. — Но кто же его совершил? Племянник? Его же не было в это время в Швейцарии. Разве не так?

— Так, — кивнул комиссар. — Мы проверили тщательно. Он из Ниццы никуда не отлучался, весело развлекался.

— Значит, вы думаете, будто старуху кто-то убил по его поручению, в сговоре с ним? — спросил Морис. — Не Урсула же!

— Да, на нее это непохоже, — задумчиво произнес комиссар, весь окутываясь дымом после сильной затяжки.

Мне ужасно не нравились его удушливые сигары, которые комиссар к тому же курил непрерывно, прикуривая одну от другой, но с этим уж приходилось мириться.

— И все же интуиция мне подсказывает: для племянника смерть старухи не была неожиданной, — настойчиво продолжал Тренер. — И если не сам он ее убил, были у него сообщники. Признаюсь, я даже установил за ним слежку и распорядился подслушивать несколько дней все его телефонные разговоры. Если начальство об этом узнает, мне не поздоровится. Но это ничего не дало. Никаких подозрительных встреч или разговоров.

— Нет, вы ошибаетесь, Жан-Поль, — сказал Морис. — В данном случае интуиция вас подвела. Это не убийство, а глупая, трагическая ошибка. Урсула устала, чем-нибудь отвлеклась, вот и ввела старухе слишком большую дозу морфина. Может, спутала шприцы, подумала, что это инсулин.

— Хотел бы я, чтобы все обстояло именно так и вы оказались правы, — вздохнул комиссар. — Но я старый полицейский волк и привык доверять своей интуиции. Она меня редко обманывала. И я не люблю незаконченных дел, не распутанных до конца так, чтобы они стали мне совершенно ясны. Тревожат они, как заноза в душе, нет-нет да и напоминают о себе. А это дело как раз такое…

Прошло полтора года. Мы уже начали постепенно забывать бедняжку Урсулу и всю эту ужасную историю. Первое время о ней еще напоминало имя Альфреда Бромбаха и его фотографии, часто мелькавшие в разделах спорта и светской хроники «Нойе цюрихер цейтунг». Получив наследство, он наслаждался свалившимся на него богатством, жил на широкую ногу, участвовал в гонках на каких-то удивительных автомашинах, сделанных по его специальному заказу, получал призы, устраивал приемы и празднества. Ему-то крепко повезло, не то что бедняжке Урсуле.

Но вскоре Бромбах исчез с цюрихского горизонта, кажется, переехал куда-то, и все стало окончательно забываться.

И когда однажды Морису позвонил комиссар Тренер и сказал, что хотел бы навестить его и кое о чем посоветоваться, я и представить себе не могла, что вся эта трагическая история вдруг приобретет совершенно новый, неожиданный оборот.

Мы пригласили Тренера к ужину, и, зная, как он любит вкусно поесть, я постаралась, чтобы комиссар не разочаровался: раздобыла раков, отличной лососины, превосходный редис, свежие огурцы и помидоры, чем особенно приятно полакомиться зимой, приготовила мясо по-милански, любимое Тренером.

Увидев все это на столе, он молитвенно сложил руки и возвел глаза к потолку.

Мы ели, пили, разговаривали о всяких пустяках, но то муж, то я вопрошающе поглядывали на гостя. Нас обоих интересовало, о чем же он хотел посоветоваться. А Жан-Поль словно нарочно не спешил, наслаждаясь паштетом из гусиной печенки, запивая его нойенбургским красным вином и все похваливая. Наконец он достал из кармана трубку. Мы с мужем удивленно смотрели на него.

— Почему вы изменили своим «байанос»? — спросил Морис. — Решили подражать комиссару Мегрэ?

— Я вообще бросил курить, — мрачно ответил Тренер.

— Какой вы молодец! — обрадовалась я. — Дайте я вас поцелую. Как я ненавидела эти ваши ужасные сигары.

— Я это знал, — меланхолически кивнул комиссар, явно не разделяя моего восторга.

Трубку он табаком не набил и не закурил, просто стал посасывать ее пустую и произнес, обращаясь к Морису:

— Дорогой мой профессор и консультант, хочу посоветоваться с вами по одному темному дельцу. На одном из заводов электротехнического концерна «Эрлиф» произошел довольно странный случай. Есть у них инженер, очень, говорят, талантливый, некий Петер Гросс. Работает у них давно, был на хорошем счету, они ему полностью доверяли. И вдруг поймали этого самого Гросса в тот момент, когда он пытался выкрасть какие-то очень важные секретные чертежи и образец продукции. Что они там делают, даже мне толком не сказали. Электроника. А вы знаете, какая сейчас идет охота за промышленными секретами и как их оберегают. Многие фирмы, в том числе и «Эрлиф», завели форменные собственные полицейские подразделения для борьбы с промышленными шпионами, агентами конкурентов. И оснащены эти отряды всякой новейшей техникой и оружием получше, чем мы. Несколько месяцев назад у них уже был случай, когда конкурирующая фирма выпустила на неделю раньше точно такую новинку, какую они давно в большом секрете готовили, и даже под тем же самым названием, какое собирались дать своей продукции они! Неплохо?

— Ловко! — засмеялся Морис.

— Очень ловко! — согласился комиссар. — Но, можете мне поверить, их это не восхитило. Они потеряли на этом шесть миллионов франков. И немедленно тщательно усилили охрану. Еще раз дотошно проверили личные дела и знакомства всех ответственных сотрудников, оборудовали цехи и лаборатории всякой секретной сигнализацией… И вдруг поздно вечером — тревога. Как уж они выследили коварного похитителя, мне не докладывали, берегут секреты, — усмехнулся Тренер. — Но воображение у вас богатое, дорогая Клодина, — повернулся он ко мне, — можете дать ему волю и все представите сами…

Я и дала волю воображению — тем более только что прочитала захватывающий дух роман о соперничестве промышленных шпионов. Там как раз красочно описывалось, как ночью на пульте управления всей потайной сигнализацией, установленной где-то в подвале, вдруг зажглась рубиновая лампочка, тревожно замигала… Это был сигнал о том, что в данную комнату кто-то вошел в недозволенное время. Дежуривший у пульта сотрудник охраны немедленно поднял по тревоге всех сторожей. Они стали красться за неизвестным злоумышленником, о передвижении которого из одной комнаты в другую сообщали все новые лампочки, зажигавшиеся на пульте.