Владимир Рыбин - Искатель. 1977. Выпуск №2

Тем временем Гартвиг уже благополучно поднялся по лестнице. Гриша и Костя дружно подхватили его, втащили в гондолу.

— Добро пожаловать, — не очень, пожалуй, к месту приветствовал Сергей Сергеевич.

— Благодарю! Благодарю! — раскланиваясь со всеми, уже по-английски вскрикивал спасенный.

Был он среднего роста, черноволосый, с глубоко запавшими глазами. Куртка на нем болталась как на вешалке.

— Зачем вы лодку затопили? Мы могли бы захватить и ее, — сказал Сергей Сергеевич.

— О, я не знал… Не надо беспокойства… На нее мог наткнуться какой-нибудь судно, — с сильным акцентом, коверкая слова, по-английски отвечал Гартвиг. — Будет катастрофа.

Сергей Сергеевич усадил спасенного поудобнее, поставил перед ним термос с горячим черным кофе, разложил бутерброды. Тот, благодарно кивая, начал жадно есть. Но уже через несколько минут отодвинул от себя столик:

— Данке! — И добавил на ломаном английском: — Много вредно. Нельзя.

Тем временем штормтрап был уже поднят, двигатели взревели, и мы на полной скорости помчали к «Богатырю». Гартвиг с интересом осматривал гондолу, пульт управления.

Сергей Сергеевич пробовал его расспрашивать по-английски, но узнали мы немного. Гартвиг был на «Сперри» механиком. Вопросы Волошина он понимал плохо, отвечал на них запинаясь, с трудом, часто вставляя немецкие слова.

Мы поняли только, что после шторма Гартвиг вышел на палубу подышать свежим воздухом и вдруг увидел, что с юго-запада стремительно мчится огромная волна.

— О! Водяная гора! До неба! — воздевая руки, с ужасом восклицал он.

По счастью, Гартвиг стоял недалеко от спасательной шлюпки. Крикнув товарищам, чтобы спасались, он успел забраться в шлюпку и захлопнуть за собой люк. Налетевшая волна сорвала шлюпку и швырнула далеко в сторону.

Катер перевернулся и пошел ко дну. Похоже, при этом произошел какой-то взрыв, потому что разлившееся по воде топливо вдруг вспыхнуло.

— А откуда у вас оказалась эта шлюпка? — спросил Сергей Сергеевич. — Ведь такими обычно снабжают танкеры.

Запинаясь и путая немецкие слова с английскими, Гартвиг кое-как объяснил: шлюпку их капитан Джон Бенсон по случаю недорого купил в прошлом году у владельца списанного на лом танкера.

Стыдно признаться, но, слушая сбивчивый рассказ Ганса Гартвига, я чувствовал разочарование. Выходит, в гибели «Сперри» не было ничего загадочного: утлое суденышко погубил обычный шторм, внезапно набежавшая волна. И причина взрыва, наверное, была тоже вполне объяснимой, хотя пока и не очень ясной.

— Странно, что волну эту не зарегистрировала ни одна береговая станция, — изучая карту, сказал Гриша. — Нам бы сообщили.

Олег вместе с Волошиным расстелил вдоль дальней стенки кабины надувной матрас. Гартвиг поблагодарил их, прижимая руку к сердцу, и улегся на него, подложив под голову свою объемистую сумку. Повздыхав и поворочавшись, он повернулся лицом к стенке и затих — похоже, заснул.

На «Богатыре» нас с нетерпением ждали. Все вышли встречать на палубу, кроме машинной вахты. Еще бы: первый чудом спасшийся из «Пасти дьявола»!

Только вертолетная площадка была пуста, готовая принять дирижабль. Сергей Сергеевич помог Гартвигу спуститься из гондолы. Тот на миг задержался, явно смущенный всеобщим вниманием, крепко придерживая левой рукой свою сумку и словно собираясь юркнуть обратно в гондолу.

— Господин Грюн! — вдруг раздался голос Казимира Павловича Бека. — Как вы очутились на рыбачьем катере?!

Толпа расступилась, пропуская Казимира Павловича. Он прекрасно говорит по-немецки.

— Здравствуйте, господин Грюн! — профессор протянул руку спасенному. — И профессор Бейлер был с вами? Проводили какие-нибудь опыты? Или просто решили отдохнуть, порыбачить? Неужели он погиб?! Какой ужас! Что с вами? Вы не узнаете меня? Я доктор Бек. Мы не раз встречались с вами и вашим учителем на семинарах и конференциях.

— Вы ошибаетесь. Я немец, но меня зовут Гартвиг, Ганс Гартвиг, — хрипло ответил спасенный по-английски, отступая на шаг и энергично мотая головой. — Я не знаю вас… И никакого профессора Бейлера тоже… Вы ошибаетесь… Я вас впервые вижу…

— Прошу извинить. Но вы так похожи, — сказал Бек тоже по-английски, неловко опуская протянутую руку. — Прошу меня извинить, мистер Гартвиг.

Гартвига окружили судовые врачи. Они все были тут: терапевт Егоров, и хирург Березовский, и даже стоматолог, милейшая Ольга Петровна. Врачи подхватили Гартвига под руки и повлекли к себе в лазарет.

Сергей Сергеевич ушел с капитаном и начальником экспедиции, чтобы рассказать о полете. Техники и вахтенные матросы под руководством Локтева начали возиться с дирижаблем. Толпа любопытствующих окружила Костю и наших лаборантов, чтобы узнать, как мы нашли Гартвига. А я спросил у Бека, отведя его в сторонку:

— Казимир Павлович, с кем это вы его спутали?

— Очень неловко получилось, — покачал он головой. — С одним химиком, учеником и главным помощником известного профессора Бейлера из Западной Германии.

— Чем он прославился?

— У него много работ по гидрохимии, особенно по растворам газов в воде. А последние годы мы с ним занимались, можно сказать, одной проблемой — разумеется, параллельно, самостоятельно: как добиться, чтобы с обычными аквалангами нырять на большие глубины. Искали, какие газовые смеси для этого нужны…

— Припоминаю, — обрадовался я. — Вроде бы он открыл какую-то смесь и, пользуясь ею, опускался чуть ли не на километр.

— Да, — хмуро кивнул Казимир Павлович. — Бейлер любит рекламу, есть у него такая слабость. И свою смесь он засекретил, чтобы получше заработать на ней, а может, и по каким-то другим причинам. У них ведь особые условия работы. Как же я обознался? Хотя у меня великолепная память на лица. И фамилия у этого ученика Бейлера такая запоминающаяся: Грюн — «зеленый», Питер Грюн.

— Нет, это Ганс Гартвиг, — сказал я. — Он был на «Сперри» механиком. Его среди других рыбаков, считая уже погибшим, вчера по радио поминали в молитве.

— Ну что же, бывают поразительные сходства, — кивнул Бек. — А что случилось с катером?

— Его опрокинула огромная волна и произошел внезапный взрыв. Видимо, спасся один Гартвиг. Мы толком не могли его расспросить, не зная немецкого. Может, вы с ним потом побеседуете?

— С удовольствием. Но только вряд ли медики его быстро выпустят.

Судовые врачи часто ворчат, что мы оставляем их без работы. Теперь они прочно завладели Гартвигом, уложили его в лазарете в отдельный бокс и никого к нему не подпускали. Разрешили только недолго побеседовать с ним капитану и начальнику экспедиции. Переводчиком был наш главный полиглот, второй штурман Володя Кушнеренко, знающий шесть языков. Потом он рассказал нам с Волошиным: