Артур Конан Дойл - Паразит

А мой — должен честно признаться — весьма нуждается в том, чтобы я делал всё возможное для его укрепления. Я опасаюсь, как бы однажды мой невротический темперамент не взял верх, и я не оказался бы тогда вдали от той холодной и спокойной точности, что так выгодно отличает Мэрдока или Пратт-Голдейна.

Ведь если бы не этот мой темперамент, едва ли несообразные выходки, свидетелем коих я был сегодня вечером, расстроили бы мои нервы настолько, чтобы довести меня до потрясения.

Единственное, что меня несколько утешает, так это то, что ни Вильсон, ни мисс Пенелоса, ни даже Агата не могли ничего заподозрить о моей слабости.

А что, в самом деле, меня так разволновало? Да ничто, сущий пустяк, вызывающий у меня сейчас улыбку, когда я пишу об этом. Агата с матерью пришли раньше меня. Я действительно явился позже всех и застал в комнате уже множество гостей.

Едва я успел перемолвиться словом с госпожой Марден и Агатой — она была очаровательна в своём красно-белом туалете с блестящими колосками-заколками в волосах — подошёл Вильсон и потянул меня за рукав.

— Вам требовалось нечто положительное, Джилрой, — объявил он, увлекая меня в угол. — Так вот, дорогой друг, у меня здесь феномен, настоящий феномен!

Могло ли это произвести на меня большое впечатление, если я прежде не раз слышал от него подобные заверения? В своём энтузиазме Вильсон готов превратить светляка в звезду.

— На сей раз, дорогой мой, сомнения в достоверности исключаются, — заявил он, быть может, отвечая на ироничное выражение, промелькнувшее в моём взгляде. — Моя супруга знакома с нашим феноменом уже давно. Они обе, знаешь ли, из Тринидада. Мисс Пенелоса в Англии всего лишь пару месяцев, никого за пределами университетского кружка не знает, но уверяю тебя: сказанного ею уже вполне достаточно, чтобы установить её способность к ясновидению на самой научной основе. Она не имеет равных ни среди любителей, ни среди профессионалов. Пойдём, я тебя представлю.

Я не жалую профессиональных торговцев тайнами, а любители такого рода меня ещё менее прельщают.

Одно дело, когда вы находитесь в присутствии платного исполнителя. Тогда вы хотя бы можете подскочить к нему и тут же разоблачить, коль скоро вы поняли, в чём собственно состоит его трюк. Он пришёл сюда, чтобы обмануть вас, а вы — чтобы уличить его.

Но что вы можете сделать, когда перед вами подруга хозяйки дома? Разве станете вы неожиданно включать свет, чтобы все удостоверились, как она в темноте манипулирует своими хитроумными орудиями? Или, быть может, вы станете брызгать краской ей на вечернее платье, пока она воровато бегает по комнате, перемещая свою светящуюся склянку и проделывая всякие плоские фокусы, являющиеся якобы проявлением потусторонних сил?

Получится конфуз, а вас сочтут невежей. Невелик же выбор ролей, отведённых вам при подобном сценарии: либо вы невежа, либо простофиля!

А потому я был не в очень-то хорошем расположении Духа, когда в сопровождении Вильсона шёл знакомиться с этой дамой.

По ней никак нельзя было сказать, что она из Вест-Индии. Маленькая, хрупкая, ей, думаю, может быть уже за сорок, лицо худое и заострённое, волосы каштанового Цвета. Наружность её в высшей степени непримечательна, а манеры весьма сдержанны. Окажись она среди десятка других женщин, она бы в последнюю очередь привлекла к себе ваше внимание.

Несомненно, самым примечательным в ней были глаза, но надо сказать, что и они далеко не привлекательная часть её физиономии: серые, немного зеленоватые, общее их выражение произвело на меня впечатление неискренности.

Да нет, неискренность, пожалуй, даже не то слово. Жестокость — вот что, наверное, всего более подходит. Хотя нет, и это не то. Во взгляде мисс Пенелосы было что-то кошачье, коварное. Костыль, прислонённый тут же к стене, сообщил мне о ещё одной неприятной особенности её облика, и, когда она встала, я увидел, что она действительно сильно хромает на одну ногу.

Итак, я был представлен мисс Пенелосе, и от меня не укрылось, что, когда Вильсон произнёс моё имя, она бросила взгляд в сторону Агаты.

Значит, Вильсон ей уже всё рассказал.

Конечно, подумалось мне, она сейчас сообщит, что ей оккультным образом известно, будто я обручён с одной молодой особой, у которой хлебные колоски в волосах. Интересно бы знать, как много Вильсон рассказал ей обо мне.

— Профессор Джилрой — страшный скептик, — заметил он. — Надеюсь, мисс Пенелоса, Вам удастся его убедить.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Профессор Джилрой совершенно прав, предпочитая оставаться скептиком, раз уж ему не было предъявлен ничего убедительного. Но мне, между прочим, кажется, сказала она, обращаясь ко мне, — что вы и сами могли быть превосходным медиумом.

— Почему вы так считаете, позвольте вас спросить?

— Ну, например, по причине месмеризма.

— Опыт, однако, показал мне, что месмеристы берут в качестве субъектов лиц с повредившимся рассудком. И полагаю, что все результаты, достигнутые ими, искажены тем обстоятельством, что они имеют дело с ненормальными организмами.

— Тогда скажите мне, какая из этих дам обладает нормальным организмом, по вашему мнению? — спросила она. — Я хотела бы, чтобы вы сами выбрали того человека, которого полагаете наиболее уравновешенным. Возьмём, например, девушку в красно-белом туалете, мисс Агату Марден. Так её, кажется, зовут?

— Да, я придал бы определённую значимость результатам, достигнутым с её помощью.

— Я, разумеется, не могла проверить, до какой степени она впечатлительна. Совершенно естественно, что некоторые люди реагируют значительно быстрее других. Могу ли я спросить, до каких пределов простирается ваш скептицизм? Надеюсь, вы допускаете реальность месмерического сна и силы внушения?

— Я ничего не допускаю, мисс Пенелоса.

— Ах, Боже мой! Я-то полагала науку более продвинутой. Разумеется, я ничего не смыслю в научной стороне дела. Я знаю только то, что могу сделать сама. Вот видите там девушку в красном платье, возле японской вазы. Сейчас я сделаю так, что она подойдёт к нам.

Говоря это, она наклонилась и уронила веер. Девушка обернулась и направилась в нашу сторону с вопросительным видом, как если бы её кто позвал.

— Ну, что ты на это скажешь, Джилрой? — восторженно воскликнул Вильсон.

Я не рискнул высказать, что я об этом думаю. На мой взгляд, всё это было полнейшим бесстыдством, самым бессовестным обманом, какой мне когда-либо доводилось видеть.

Наличие сговора и сигнал не то что не вызывали сомнений, но просто бросались в глаза.

— Профессор Джилрой, как видно, не удовлетворён, — прокомментировала она, буквально впиваясь в меня своими странными прищуренными глазами. — Вся заслуга этого опыта досталась моему вееру. Ну, хорошо. Попробуем что-нибудь ещё. Мисс Марден, вы не будете иметь ничего против, если я вас усыплю?