Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию

— Стало быть, мы вдвойне обязаны сэру Колину Кэмблю… Ну, да что об этом говорить. Во всяком случае, теперь мы свободны и рассчитываем сегодня же ехать дальше. Неприятный случай с нами мы пожелали довести до вашего сведения не столько ради личного удовлетворения, сколько желая пресечь возможность повторения чего-нибудь подобного.

-

В тот же вечер друзья заняли места в вагоне железной дороги, пересекающей Кордильеры на высоте 15 тысяч английских футов и доходящей до города Тамры.

Этот прехорошенький город, расположенный на высоком и замечательно здоровом месте, особенно благодетельном для больных чахоткой, они посетили мимоездом.

В Тамре они наняли одного appiepo, который достал им трех верховых мулов, одного багажного и взялся проводить путешественников до города Куцко, находящегося в 500 милях от Тамры.

1-го декабря друзья въезжали в Куцко, третий по значению город Перу, с 50 тысячами жителей, из которых почти 7/8 составляют чистокровные индейцы. Многие называют его Римом Южной Америки, и действительно, по роскоши своих построек он может смело претендовать на это название.

Железная дорога от Куцко до Пуно в то время только еще строилась и не была готова, но рельсы были уже уложены, и по ним ходили рабочие поезда: Жюльен надеялся пристроиться как-нибудь на такой рабочий поезд до Пуно.

Поезда не случилось, зато на путях стоял готовый к отходу паровоз, на котором собирался следовать до станции Сикуан, находящейся как раз посередине дороги, какой-то инженер.

За довольно крупную сумму друзья, в качестве знатных иностранцев, добыли себе разрешение ехать на тендере.

Когда они благополучно прибыли в Сикуан, то оказалось, что дорога до Хулиаки почти совсем готова. Путешественники решили этим воспользоваться, тем более что Хулиаки связывало с Пуно регулярное сообщение.

Инженер, разумеется, стал возражать, выдвигая всевозможные доводы, но ему дали «на лапу», и дело вновь уладилось к обоюдному удовольствию.

В три часа путешественники достигли Пуно, большую гавань на озере Титикака.

— Ну, друг мой Жак, нам придется немного поплавать.

— Да ведь в самом деле… Ну, да это пустяки… простое озеро.

— И пресноводное, так что мы нисколько не изменяем нашему намерению во что бы то ни стало избежать моря.

— Когда же мы отправимся?

— Да… сейчас, а то когда же? Вот уж и пароход свистит, на котором мы поедем в Боливию.

— Скажи, пожалуйста, на какой высоте мы здесь находимся?

— На высоте четырех тысяч метров, если не ошибаюсь.

— А эти пароходы… настоящие?

— Конечно, не игрушечные. Один называется «Yavari», а другой «Yapura». Они совершают регулярные рейсы между берегами — то есть между Перу и Боливией.

— А где же их строили: здесь или привезли откуда-нибудь?

— Их доставили сюда из Северной Америки в разобранном виде, затем собрали и спустили на озеро.

— На чем же их привезли?

— На мулах.

— А уголь как сюда доставляется? Тоже на мулах? Ведь в таком случае он очень дорого обходится.

Жюльен рассмеялся.

— Чему ты смеешься?

— Не твоему вопросу, не думай. Он вполне уместен. Просто я вспомнил, какое здесь используют оригинальное топливо. Ты знаешь, что такое taquia?

— Нет, не знаю.

— Это навоз баранов и лам. Им-то здесь пользуются как топливом.

— Следовательно, этого добра здесь предостаточно.

— Предостаточно; но ведь для топлива и требуется много.

— Как же так, однако? Ведь количество навоза зависит в некотором роде от доброй воли животных. Если его будет мало, то стало быть и в топливе должен чувствоваться недостаток?..

— Совершенно верно. Топлива здесь часто не хватает. По этому поводу есть даже — анекдот про одного шутника-путешественника. В одной гостинице ему подали плохой обед; суп был недоварен, мясо сырое. Он пожаловался, и ему отвечали, что не хватило taquia и потому нельзя было жарче истопить печь. Тогда путешественник воскликнул: «Ну, сторонка! Люди, чтобы пообедать как следует, должны ждать, пока животные переварят пищу!»

Друзья отправились на пристань и сели на симпатичный пароходик «Yapura», при этом Жак не выказал ни малейшей неприязни.

Воды озера слегка волновались под ветром, набегавшим с Кордильерских вершин.

Пароход был так мал, что его раскачивало даже при слабом волнении.

Вскоре Жак, ни разу не плававший по морю со времени своего неудачного путешествия из Гавра в Кан — если не считать пребывания на палубе «Scottia» — начал испытывать на себе действие качки.

Он побледнел, появилась тяжесть в висках и первые признаки тошноты.

— Черт возьми! — бранился он полусерьезно. — Я вижу, что мне так никогда и не удастся превозмочь эту проклятую болезнь. Впрочем, мы еще посмотрим…

Он собрал всю свою волю, чтобы не поддаваться слабости: ходил по палубе, совершал различные телодвижения, и действительно приглушил немного признаки тошноты.

Под конец у него разболелась голова, но в общем все обошлось благополучно и победа была полная.

Неисправимый морененавистник с гордостью победителя высадился вечером в гавани Дезагвадеро, напротив моста через одноименную реку, отделяющую Перу от Боливии.

Переночевав в селении, друзья на другой день подрядили за небольшую сумму несколько индейцев, уговорив взять их всех троих на свой плот из totra {Плетеного тростника. — Прим. авт. }; такие плоты ходят вниз по реке Дезагвадеро, вытекающей из озера Титикака.

Эта широкая, глубокая и быстрая река течет с севера на юг и впадает в другое озеро — Аульягас.

Длина ее триста километров, а скорость течения местами достигает восьми километров в час. На покрытие этого расстояния потребовались два дня и одна ночь.

Затем друзья пересекли озеро Аульягас в направлении с северо-запада на юго-восток, после чего продолжили путешествие сухим путем и 5 декабря прибыли в Чуквизаку.

Прибытие в Жаккари-Мирим. — Управляющий уехал. — В курильне. — Жак хочет стереть полковника Бутлера с лица земли. — Прочь оружие! — Появление капитана Боба. — Спросим покойника!.. — Лачуга. — Трогательное воспоминание. — Неожиданное нападение. — Четыре выстрела. — Лопатин и канадцы. — Раскаяние и прощение. — Миллионы. — Одним другом больше. — Новая жизнь. — Отъезд в Европу. — Буря. — Прибытие в Гавр. — 15 сентября. — Обед в Cafe-Anglais. — Эпилог.

От Чуквизаки до гасиенды Жаккари-Мирим оставалось по прямой тысяча девятьсот километров.

Но так как дорога, конечно же, не была прямой, а с многочисленными поворотами, то к этому числу следовало прибавить еще верных пятьсот километров, вследствие чего получалась внушительная цифра — две тысячи четыреста километров.