Майн Рид - Жена-девочка

Наоборот, это только еще усилило пытку: пара, за которой он так ревниво наблюдал, прошла, гуляя под руку, через оранжерею и вышла наружу, в сад.

Ничего необычного в том, что им захотелось выйти из дома, не было. Стояла теплая ночь, и обе двери в оранжерею и в гостиную были открыты настежь. Не только они воспользовались этим обстоятельством. Несколько других пар сделали то же самое.

Что бы ни говорили про английскую аристократию, она все еще не достигла того уровня испорченности, чтобы с подозрением относиться к таким прогулкам. Она все еще может с гордостью декларировать один из самых благородных национальных девизов: «Позор тому, кто плохо об этом думает».

Конечно, эти принципы могут быть нарушены под зловещим французским влиянием, которое ощущается по ту сторону пролива и которое распространяется далеко за пределами Франции, даже через Атлантику.

Но пока еще добрые и разумные принципы не утрачены, и гость, допущенный в дом английского джентльмена, не подозревается в дурных намерениях, даже если он мало знаком обществу. Его прогулка по парку наедине с молодой леди, даже темной беззвездной ночью, не считается неприличной — и поэтому не может быть поводом для скандала.

Гость сэра Джорджа Вернона, прогуливаясь с дочерью сэра Джорджа под руку, даже не думал о скандале, поскольку они не покидали лабиринта кустарников, растущих рядом с домом. Более того, они остановились по сенью гигантского деодара, широкие вечнозеленые ветки которого простирались, покрывая большую площадь тщательно ухоженной почвы вокруг.

Не было ни луны, ни звезд на небе; никакого света не проникало сюда через стеклянную ограду оранжереи.

Они были одни, или думали, что они одни, — вдали от наблюдающих и подслушивающих, словно находясь в глуши небольшого девственного леса или в центре безлюдной пустыни. Если кто-то и был рядом, то не замечал их: они говорили шепотом.

Возможно, это ощущение уединенности и задало тон и характер их беседы. Во всяком случае, их беседа протекала без некоей сдержанности и скованности, что прежде было характерно для их общения.

— Вам пришлось много путешествовать? — спросила девочка, когда они подошли и остановились под деодаром.

— Ненамного больше чем вам самой, мисс Вернон. Вы ведь сами были заядлой путешественницей, если я не ошибаюсь?

— Я? О, нет, что вы! Я только один раз была на островах Вест-Индии, где папа служил губернатором. А также в Нью-Йорке, по пути домой. Ну, и также побывала в некоторых столицах в Европе. Вот и все.

— Прекрасный маршрут для вас в вашем юном возрасте.

— Но вы ведь посетили много необычных стран, и у вас было много опасных приключений, как я слышала.

— Кто сказал вам об этом?

— Я об этом читала. Я не так уж мала, чтобы не читать газеты. В газетах писали о вас и о ваших подвигах. Даже если бы мы не встретились, мне все равно было бы знакомо ваше имя!

Но если бы они не встретились, Майнард не был бы так счастлив, как сейчас. Таковы были его мысли и чувства в ответ.

— Мои подвиги, как вы их называете, мисс Вернон, были обычными эпизодами, такими же, какие случаются у всех тех, кто путешествует по разным странам, которых еще не коснулась цивилизация и где люди не могут обуздать свои первобытные страсти. Как например в стране, расположенной посреди американского континента, в прериях, как их называют.

— О! прерии! Эти великие зеленые равнины, это море цветов! Как бы я хотела там побывать!

— Это было бы не совсем безопасно для вас.

— Я знаю это, я читала, с какими опасностями вы там столкнулись. Как здорово вы все это описали в вашей книге! Мне особенно понравилась эта часть романа. Я читала ее с восхищением.

— Только это, а не всю книгу?

— Да, там все интересно, но некоторые части романа…

— … не понравились вам, — завершил фразу автор, придя на помощь смущенному критику.

— Я могу спросить у вас, какие части романа были неудачными, чтобы выслушать ваш приговор?

Девочка на мгновение замолчала, как будто стесняясь ответить на вопрос.

— Хорошо, — наконец ответила она, сказав первое, что пришло в голову. — Мне не понравилась мысль, что белые воевали против индейцев только потому, чтобы взять их скальпы и продать им же за деньги. Это мне кажется отвратительным. Но, может быть, на самом деле все было не так? Я надеюсь, что это неправда?

Это был весьма странный вопрос к автору книги, и Майнард подумал то же самое. К тому же, как он обратил внимание, тон этого вопроса также был необычным.

— Да, верно, не все является правдой, — ответил он. — Конечно, книга является романом, литературным вымыслом, хотя некоторые из сцен, описанные в ней, произошли на самом деле. К сожалению, это именно те из них, которые вам не понравились. У командира кровавой экспедиции, о которой идет речь, имеется некоторое оправдание его преступлений. Он ужасно пострадал от рук дикарей. Для него мотивом является не нажива и не возмездие. Он воюет против индейцев, чтобы вернуть свою дочь, которая уже долгое время находится в плену у дикарей.

— И еще, другая его дочь — Зёй — та, что влюблена, а также очень молода. Гораздо моложе меня. Скажите мне, сэр, это тоже не вымысел?

Почему был задан этот вопрос? И откуда эта дрожь в голосе, выдававшая в ней более чем простое любопытство?

Майнард в свою очередь был смущен и колебался, какой дать ответ. Радость наполнила его сердце, поскольку он чувствовал, что именно кроется за этим вопросом.

Он хотел было признаться во всем и рассказать ей всю правду.

Но пришло ли уже время для этого?

«Нет» — ответил он сам себе и продолжил разговор, не сделав признание.

— Авторы романов, — ответил он наконец, — имеют привилегию на создание воображаемых образов. Иначе это не были бы романы. Эти образы иногда идут от реальных лиц — не обязательно от тех, кто, возможно, фигурировал в описанных сценах, но часто от тех, кто в какое-то время и совсем в другом месте произвел впечатление на автора.

— И Зёй была одной из них?

Все еще ощущалась эта дрожь в ее голосе. Как сладкая музыка звучало она в ушах того, у кого спрашивали!

— Да, она была и она существует.

— Она все еще жива?

— Да, она все еще жива!

— Да, конечно. Почему должно быть иначе? И она должна быть все так же молода?

— Только пятнадцать лет — на днях исполнилось!

— Действительно! Какое невероятное совпадение! Вы ведь знаете, что мне как раз вчера исполнилось пятнадцать?

— Мисс Вернон, есть еще много странных совпадений, кроме этого.

— Ах! верно; но я не подумала об этом, только о возрасте.

— О, разумеется — после такого дня рождения!

— Это действительно был счастливый день. Я была счастлива как никогда.

— Я надеюсь, чтение книги не опечалило вас? Если так, то я буду сожалеть, что вообще написал ее.