Левон Хачатурьянц - Искатель. 1978. Выпуск №5

— Бандита надо взять живьем, а я человек нервный и переполненный к нему ненавистью. И чтобы сгоряча не продырявить его, оставил пистолет на работе.

Водяной, очевидно, остался удовлетворен ответом и больше вопросов не задавал.

У лодки размеренно скрипели уключины. В воздухе плавали паутинки. По-осеннему молчали речные заводи. Хранили свою дремотную тайну глубокие омуты. Осенняя тишь заволокла и острова и речку, по которой скользила лодка, и желтый камыш. Кружился рыжий лист, опускаясь на воду. Затаилась в глубинах рыба, не хрустнет засохшей веткой осторожное зверье. И как-то совсем не верилось, что где-то за этим камышом, за деревьями, в осенней тиши хоронится лютый, одинокий зверь.

— Долго нам еще? — не выдержал Пашка.

— Рукой подать.

— Что-то едем, едем…

— Та вот, кажись, и на месте.

Лодка с разгона ткнулась в песчаный берег маленького островка. Пашка вскочил на ноги.

— Ты куда меня, дед, завез? Где стога? Остров просматривается как на ладони. А где же твой напарник?

— Ой, промашку дав, — огорченно ответил Водяной. — Трошки заблудился.

Пашка подозрительно покосился на старика.

— Опять начинаешь темнить? Сусанин…

— Та ничего, сейчас найду той остров, — засуетился Водяной.

Он снова заработал веслами.

— Во, кажись, этот.

Пашка выпрыгнул из лодки на берег, огляделся по сторонам.

— Что-то я не вижу твоего человека.

— Сейчас вызовем его, — ответил Водяной и оттолкнулся веслом от берега.

Вначале Пашка подумал, что старик хочет отогнать лодку в камыши, но, когда Водяной был уже на середине реки, понял — ловушка.

Хотел было Пашка заорать проклятому старику что-нибудь такое обидное, чтобы тот перевернулся от злости вместе со своей лодкой, но тут вдруг послышались выстрелы: один, другой, третий… Стреляли где-то вдалеке, наверное, на другом острове.

Пашка замер. Перестал грести Водяной. Эхо выстрелов долго рокотало в плавнях. Забыв о старике, Пашка бросился напролом через камыши в глубину острова. Проваливаясь по колено в зеленоватую жижу, то и дело падая, он выбрался наконец на сухое место. Камыш кончился, и Пашка очутился на поляне, залитой лучами заходящего солнца. Прислушался — выстрелов больше не было. Не зная, в какую сторону бежать, он в нерешительности топтался на месте.

И вдруг настороженный слух выхватил из наступившей тишины вначале громкие всплески, потом шуршание камыша, чье-то тяжелое дыхание. Камыш раздвинулся, и на другом конце поляны появился человек. Штырь!

Их разделяла теперь только эта маленькая, красноватая от заходящего солнца полянка. Свет бил Штырю прямо в глаза, поэтому он не сразу заметил Пашку. Но это длилось мгновение.

— А-а! И ты здесь, морячок?! Продажная сука…

Слова прервались выстрелом. Пашка отпрянул за дерево, пуля зацепила ствол, и тут же Пашка почувствовал нестерпимую боль в животе.

Штырь огромными прыжками пересекал поляну.

Еще выстрел. На этот раз пуля просвистела над головой.

Пашка медленно пятился к воде. Штырь был уже в нескольких шагах, и теперь он мог лучше прицелиться.

Пашка беспомощно огляделся. Спрятаться было не за что. Позади открытое место, а впереди обжигающий взгляд ствола пистолета.

— Ну, стреляй! Чего тянешь?! Стреляй, сволочь! — не выдержал Пашка.

Штырь медленно нажал на спуск. Щелчок. Еще щелчок. Патроны кончились или просто осечка? Раздумывать было некогда. Пашка бросился на Штыря, свалил на землю. Но неожиданно Штырь вывернулся из-под него, яростно матерясь, подмял под себя. И в это время Пашка почувствовал, как сзади кто-то наваливается на них. Краем глаза увидел — Водяной…

Кое-как вдвоем они скрутили Штырю руки за спину и связали веревкой. Пашка подобрал пистолет, спрятал его в карман.

— Падлюка! — процедил сквозь зубы Штырь.

Водяной подмигнул Пашке.

— А я думал, ты с ним заодно. Потому и завез на другой остров, шоб милицию потом вызвать.

— Верить надо людям, — недовольно сказал Пашка и, вдруг застонав, схватился за живот.

— Ты чего, Павло?

— Ранен, кажется, — сморщившись, сказал Пашка и лег на землю.

— Куды?

— В живот.

— Ой, лишенько, — запричитал старик, задирая на Пашке рубаху.

— Ну как, видна дырка?

— Шось не вижу. Все в крови.

Лицо у Пашки стало испуганным.

— Ты меня прости, Василий Никитич, за то, что незаслуженно подозревал тебя и ругал по-всякому.

Водяной со злостью ткнул кулаком в бок Штыря.

— У, собака, такого человека загубил.

С реки донесся рев мотора. Катер с разгона врезался в заросли камыша, на берег выпрыгнули какие-то люди. Впереди с пистолетом в руке бежал майор Лаврентьев.

Водяной махнул им.

— Сюды! Тут он!

— Ух ты! Готовый! — воскликнул Лаврентьев и спрятал пистолет. — А мы уж думали, упустили.

Лаврентьев заметил наконец Пашку.

— И ты здесь? Ну и чудеса! Ранен?

— Смертельно, товарищ Лаврентьев, — еле слышно ответил Пашка. — Так что передайте…

— Погоди паниковать. — Лаврентьев осмотрел Пашкин живот. На лице его появилась улыбка.

— Пулей, говоришь? А ну-ка…

Острая боль прошила Пашкино тело, он закусил губу.

— Держи! Пулю…

— Щепка? — В Пашкиных глазах появилась растерянность, сменившаяся разочарованием.

— Она самая. Видно, когда Штырь стрелял в тебя, пуля попала в ствол дерева и отщепила кусок. Так что радуйся, рана пустяковая.

Пашка недовольно поднялся с земли, пробурчал недовольно:

— Тоже мне рана. Сказать кому стыдно.

А Лаврентьев уже отдавал приказания:

— Арестованного в первый катер — и в город в управление! Раненого перевяжите и побыстрей в местную больницу.

Штырю развязали руки, повели к берегу. Он обернулся, сказал сквозь зубы:

— Дай бог свидимся. А жаль, что промахнулся.

Пашка не удостоил его взглядом.

— Прощай, Василий Никитич, — тихо сказал он старику. — Если не истеку по дороге кровью или не умру от заражения, мы с тобой порыбачим еще.

— Порыбачим, — ответил Водяной.

И тихая скорбь на его лице успокоила Пашку, заставила думать, что ранен он все-таки смертельно и не щепкой, а пулей навылет.

Пашка нетерпеливо прохаживался у входа в общежитие. Листок, с большим ошейником, на поводке, едва успевал семенить за ним.

Наконец показалась Аленка, издали помахала рукой.

— Да, — вздохнул Пашка. — Женщины не могут без опоздания.

— Не сердись. — Аленка поцеловала Пашку и тут же спросила: — А что это за песик?

— Его зовут Листок. А вообще это дикая собака динго.

Аленка погладила Листка.

— Странно, я всегда почему-то думала, что динго рыжего цвета.

Пашка на секунду задумался.

— Понимаешь, Ален, хищническое, империалистическое отношение к фауне и флоре Австралии привело к тому, что собак динго почти полностью истребили. И чтобы сохранить породу, ученые скрестили их с тасманским волком. Это скрещивание и дает такой окрас.