Александр Дюма - Приключения Джона Девиса

В этот вечер сэр Эдвард не только говорил, но и слушал так, как уже давно не бывало; состояние его заметно улучшалось. Глубокая задумчивость, бесчувственность, из которой, по-видимому, ничто не могло извлечь его, совершенно исчезли, пока говорили об Анне-Мери. Потом мистер Робинсон переменил разговор и начал рассказывать политические новости во Франции, которые прочел утром в журнале; хотя эти новости были очень важны, однако сэр Эдвард встал и ушел в свою комнату, а доктор и пастор просидели еще с час, рассуждая о том, как бы остановить развитие революции во Франции; но их ученые теории, сколько известно, не принесли большой пользы.

Ночь больной провел хорошо и поутру был не задумчив, а чем-то занят; он как будто кого-то ждал и оборачивался при малейшем шуме. Наконец, когда подали чай, Джордж доложил о приходе Анны-Мери; она спешила узнать о здоровье сэра Эдварда и отдать ему отчет в употреблении денег.

По тому, как батюшка принял свою прекрасную посетительницу, Том ясно увидел, что он ее-то и ждал, и вчерашняя его покорность объяснялась почтительным поклоном, которым он ее приветствовал. Спросив о здоровье сэра Эдварда, которое, как сам он уверял, в последние два дня очень поправилось, мисс Анна начала говорить о делах вдовы. В кошельке, который она получила, было тридцать гиней; десять из них она отдала за квартиру, на пять купила матери и детям разных необходимых вещей, в которых они уже давно нуждались; две отдала за учение старшего мальчика в течение года столярному мастеру, который обязался содержать его; две другие гинеи в школу, где девочки будут учиться грамоте; что касается до младшего ребенка, мальчика, то он был еще слишком молод и не мог быть взят от матери. Вдове оставалось одиннадцать гиней, с которыми она, конечно, может прожить несколько времени, но потом останется опять без куска хлеба, если не найдет места. А в замке сэра Эдварда, как нарочно, было вакантное место: жене Джорджа нужна была помощница. Батюшка предложил взять мистрисс Денисон к себе, решено было, что она на другой день переберется в замок со своим маленьким Джеком.

Замечая, что общество ее приятно больному, мисс Анна просидела два часа, и эти два часа пролетели для него как минута; потом она встала и простилась с адмиралом; сэр Эдвард не посмел ее удерживать, хотя отдал бы все на свете, чтобы прекрасная посетительница не уходила так скоро. В другой комнате ждал ее Том, чтобы попросить рецепта. Том справлялся о ней в деревне, наслышался о ее познаниях в медицине и, судя по тому, что видел в эти три дня, твердо был убежден, что мисс Анна в состоянии вылечить его отца-командира, если только захочет, хотя за несколько дней перед тем он думал, что болезнь неизлечимая. Анна-Мери видела, что сэр Эдвард болен опасно, потому что хронические болезни, подобные той, которою он страдал, редко проходят благополучно и без сильного и продолжительного перелома почти всегда ведут к гибельном концу. Доктор и пастор рассказали мисс Анне, что ее посещение имело сильное влияние на больного и что он слушал с вниманием, покуда они говорили о ней. Анна-Мери этому не удивилась, потому что, как доктор говорил накануне, она не раз вылечивала больных одним своим присутствием, особенно в этого рода болезнях, в которых единственное лекарство есть развлечение. Притом она понимала, какое влияние может произвести появление женщины. Поэтому-то она и пришла в другой раз: просидев два часа, она сама убедилась, что общество ее полезно для больного. И Анна-Мери рада была приходить, если этим можно сделать добро. Она советовала Тому употреблять то же самое, что предписывал доктор, но Том возразил, что барин его никак не станет пить травяного настоя, и Анна-Мери обещала прийти на другой день опять, чтобы уговорить его.

В этот день капитан уже сам стал рассказывать всем и каждому, что у него была гостья. Узнав, что мистрисс Денисон перебралась в замок, он тотчас послал за нею под предлогом, будто хотел дать ей наставления, а между тем для того, чтобы она поговорила об Анне-Мери. За этим дело не стало. Мистрисс Денисон вообще была охотница поговорить, а тут признательность придала ей большую словоохотливость: она рассыпалась в похвалах насчет матушки: в деревне все ее так называли. Эта болтовня продолжалась до самого обеда. Выйдя в столовую, сэр Эдвард нашел там доктора.

Действие, которого врач ожидал, было произведено: физиономия больного сделалась гораздо веселее прежнего. Видя, что он начинает поправляться, доктор предложил ему после обеда ехать вместе гулять.

При первых словах доктора сэр Эдвард нахмурил было брови, но, услышав, что ему предлагают ехать в ту деревню, где живет Анна-Мери, он тотчас велел сказать кучеру, что поедет со двора, и потом беспрестанно торопил доктора; а тот, бедняк, любил пообедать спокойно и потому дал себе словно впредь приписывать такие рецепты не прежде как за десертом.

Деревня отстояла от замка мили на четыре; лошади пробежали это пространство в двадцать минут, а сэр Эдвард все сердился, что они с места не идут. Наконец приехали и остановились у одного дома, где у доктора был больной. Как нарочно, этот дом был прямо против того, где жила Анна-Мери, и доктор, выходя из кареты, показал его сэру Эдварду.

Это был хорошенький английский домик, которому зеленые ставни и красные черепицы на кровле придавали чистенький и веселенький вид. Покуда доктор толковал с больным, сэр Эдвард не спускал глаз с этого домика, все думал, не выйдет ли мисс Анна; но ожидание это не исполнилось, и доктор, выходя, застал его за этим занятием.

Взойдя на первую подножку, доктор спросил сэра Эдварда, не хочет ли он воспользоваться этим случаем, чтобы отдать мисс Анне ее визит? Батюшка с радостью согласился, и они отправились. Впоследствии он признавался, что, покуда они переходили через улицу, сердце у него билось так сильно, как не билось, когда, определившись в морскую службу, он в первый раз услышал приказ готовиться к битве, то есть команду: «Койки долой!»

Доктор постучал у дверей, и им отворила старая гувернантка, которую родители мисс Анны привезли из Франции и которая ее воспитывала. Мисс Анны не было дома: ее позвали к ребенку, у которого была оспа, в хижину на милю от деревни; но доктор был приятель с мадемуазель Вильвиель и с ее позволения предложил сэру Эдварду войти, чтобы осмотреть коттедж мисс Анны. Домик был прелестный; садик походил на корзину цветов, а комнаты убраны очень просто, но с большим вкусом: маленькая мастерская, из которой выходили все ландшафты, развешенные по стенам, и кабинет, в котором стояли открытое фортепиано, и небольшая библиотека английских и французских книг показывали, что хозяйка посвящает искусствам и чтению минуты, которые не заняты у нее благотворительностью. Этот домик принадлежал Анне-Мери и достался ей от родителей вместе с сорока фунтами стерлингов доходу, которые, как мы уже говорили, составляли все ее богатство. Доктор с удовольствием видел, с каким любопытством сэр Эдвард осматривает весь дом, от кухни до чердака, за исключением только спальни, заветного места английских домов.