Виталий Гладкий - Приключения-91

Кручинин слушал Андрея вполуха — он уже знал, каким будет рассказ, и на новые подробности не надеялся. И думал: нет, не опасен. К убийству, по всей видимости, отношения не имеет, случилась известная накладка, дорожки пересеклись случайно, однако то, что произошло потом и происходит до сих пор, случайным назвать нельзя. Есть за что уцепиться. И что разматывать есть. И в этой ситуации Гребцов фигура, безусловно, важная. Может быть, видел убийцу, не подозревая об этом. А может быть, знает, догадывается, но молчит. Вольницу свою боится потерять. На бульваре болтает охотно, а как под стражей? Не замкнется ли? Не озлобится? Пока больше всего его беспокоит фирма. Разумеется, он со своими дружками — пешки в большой игре, и за провал их ждет суровое наказание. Надо дать понять, что фирмой мы займемся попозже. Если вообще займемся. Пусть успокоится хотя бы на этот счет и дружкам передаст... Лихие ребята и без командира вполне могут наломать дров... И Мамонов, Мамонов. Похоже, они его действительно недолюбливают. И вряд ли были знакомы раньше...

— Скажите, Андрей, — прервал Кручинин рассказ Гребцова. — Почему вы решили, что третьим в Привольном находился именно Мамонов?

— А я и не решил. Я его вообще в глаза не видел — как я мог решить? Кто-то из их шайки. Вот это — точно.

— Почему?

— Почерк... Наш кооператив, Виктор Петрович, давно бы в трубу вылетел, если бы мы таких вещей не секли. А мы, между нами — бригада УХ?

— Удачливых хулиганов?

— Универсальных художников. Отличное обслуживание. Знак качества.

— Н-да, — сказал Кручинин. — Трудно жить на белом свете, — и подбросил шарик. — Вопрос, наверное, праздный. Но все-таки... Вот вы встретились с несчастьем... Ваши знакомые. Беда, горе... Не возникло у вас желание... ну хотя бы позвонить? Сообщить, поставить в известность? Не нас, конечно, мы для вас едва ли не нелюди. Родителей... Есть же у ваших знакомых папы, мамы.

— Глупости. Зачем? Им — труба. И вы приехали, опознали... А позвонить надо было. Позарез. Катьке — чтоб не дрыгалась. Да там автоматы все перекурочены.

— Мы опознали их не сразу.

— Понимаю. Упрекаете. Бесчувственный и все такое. Зря. Когда обратно ехал, боялся, как бы в кювет не залететь. Плелся еле-еле, даже грузовики обгоняли. Помню, еду и ни черта вокруг не узнаю. Вроде знакомое все, а чужое. Дома, деревья. Люди у магазина, алконавты. Другие. Меньше ростом. И не стоят, а колышутся как-то, извиваются...

Брать, решил Кручинин. Пусть посидит, погрызет себя. Неформалам вообще полезно, а с этого неплохо бы еще и сбить спесь. И пусть дружки его побегают, а мы за ними спокойненько последим.

В редких лиловатых сумерках на берег озера вышла старуха.

В руках у нее был тугой плотный узел.

Посмотрев внимательно окрест, она обломила березовый сук, оборвала с него ветки, деловито постучала им оземь, примеряя по руке, и медленно двинулась вокруг озера, всматриваясь в прибрежные кусты.

Обошла дважды.

Постояла, вслушиваясь.

Потом села на облюбованный пень и стала стягивать резиновые сапожки. Сдернув чулки, встала, спустила верхнюю юбку и, застегнув наглухо телогрейку, поправив платок, бесстрашно вошла в воду.

Ее белая нижняя юбка пузырилась и надувалась шатром.

Она неторопливо продвигалась вдоль берега, по пояс в воде, щупая палкой дно. Время от времени нагибалась, отворачивая голову, шарила рукой и доставала и отбрасывала корягу. Она прочесывала дно с завидной методичностью.

Не проронив ни звука, прошла в огиб более половины озера, пока не замерзла.

Вышла и поковыляла к месту, где оставила одежду.

Развязав узел, вынула сухую смену. Не спеша переоделась. Натянула детские сапожки, собрала мокрое и, опираясь о палку, с той же спокойной уверенностью зашагала в свою деревню.

С водонапорной башни за нею в бинокль наблюдал Михалыч.

— Здорово. Ты один?

— Ннн-нет.

— Без звонка, извини. Прищучили нас. Отец дома?

— Нн-ет.

Они прошли в комнату.

— О, привет, — поздоровался Севка. — Давненько не виделись.

В кресле под торшером сидела Катя.

Иван психанул:

— Гони ее к черту!

— Ванечка. Не заставляй меня думать, что ты в меня безнадежно влюблен.

— Много чести.

— Ишь ты какой.

— Не понимаешь, что ли? Дай мужикам потолковать.

— Красиво, ничего не скажешь. Явились без приглашения и меня же выставляют за дверь.

— Ккк-атя!

— Ничего, Яшенька, я на тебя не в обиде, — она решительно поднялась, бросила в сумку сигареты, посмотрелась в зеркало. — Друзья у тебя, прости меня, Яшенька, хамы.

И гордо удалилась, оставив после себя запах духов «Клима».

— Стерва, — сказал Иван.

— Нн-нет.

— И чего ты с ней в цацки играешь, Яков Михайлович?

— Она чч-чч-чудная.

— И тебя, значит, обаловали. Ну, бабы!

— Ладно, — сказал Севка. — Ты знаешь, что Бец у них?

Яшка кивнул.

— Откуда?

— Нн-не пп-позвонил.

— Он обещал? — удивился Иван. — Обещал тебе позвонить? Если не позвонит, значит, там?

Яшка снова кивнул.

— Фу-ты, — выдохнул Иван. — Думал — она стучит.

— Она тт-тоже зз-знает.

— Ну, ты даешь, — расстроился Севка. — За фигом? На всю Москву разнесет.

— Нн-нет.

— Че делать-то? — Иван плюхнулся в кресло. — И мы сошлись, как три рубля на водку, и разошлись, как водка на троих?

— В натуре, Яш. Ты у нас теперь политбюро.

Иван напел:

— Лечь бы на дно, как подводная лодка, и позывные не передавать.

— Сс-стт-рашно?

— Да ну. Вляпались по дурости. Обидно.

— Ты говори, что делать, А мы подумаем.

— Нн-айти тт-того, кк-то убил.

— Нам?

— А что? — подпрыгнул Иван. — И обменять на Андрюху. Как Интерпол!

— Годится, Яш. Мы запросто. А как? Знаешь?

— Нн-нет.

— Ну вот. Моссовет нашелся.

— Сс-стто-рож зз-знает.

— Бородатый такой? На кладбище ошивался?

Яшка кивнул.

— А может, он и прибил?

— Пп-п-правильно.

— Ух, тряханем! Где он? Адрес есть?

— Вв-вот, — Яшка протянул листок, сложенный вчетверо. — Кк-катя нн-н-нарисовала.

Иван присвистнул.

— Ну, братцы, я вам доложу. Катька в деле? Я уже ничего не понимаю.

— Разберемся, — сказал Севка. — Поехали.

— Па-па-пп-озвоните.

— Ладно.

— Обб-б-язательно.

— Не волнуйся, звякнем. Куда мы теперь без тебя?

— Пропадем, — улыбнулся Иван, приобняв Яшку. — А башня у тебя с секретом. Генштаб ты наш.

— Помчали.

— Нн-ни пп-п-пуха...

— К черту!

— Валентин Сергеич? Здравствуйте, Кручинин... Нет, не очень... Агафонова и Притулы... Когда?.. Хорошо... Надеюсь... Пустяки... В сомненье, говорят, воздержись, однако в данном случае не на пользу... Нет... Совершенно верно... Речь идет о главной улике... Там старуха Тужилина бродит по дну озера, как русалка... Полагаю, орудие убийства... Вы правы, да, именно о водолазе я и хотел посоветоваться... Трудно сказать... Конечно, хорошо бы ее опередить. А с другой стороны, мало ли что взбредет в голову старой женщине?.. Верующая, настроена мистически, испугана... Конечно. Навел справки... Хопров Павел Никодимыч. Болен, постельный режим... Да, ветеран войны, человек уважаемый. Но что любопытно — слег именно девятого, во вторник... Не исключено... Непременно... Думаю, в последнюю очередь... Да, и поэтому тоже. Прикован к постели... За Тужилиной? Присматриваем. Вместе со сторожем, кстати... Вы думаете?.. Дорогое удовольствие — водолаз... Нет, если разрешите, я Гребцова подержу... Совершенно верно. Пусть попрыгают, а мы им сядем на хвост... Хорошо... Понял... Зайду.