Олег Говда - Геном бессмертия

Одновременно с этими словами, комбат встал с табурета.

— Садись сюда, майор. Мой кабинет в твоем распоряжении. Работай. А я, если не возражаешь, пойду. Заодно, распоряжусь насчет ужина. Толку из меня чуть, а в батальоне дел — за гланды. Ну, а ты, Сергей Фомич, помоги человеку. У майора из "Смерша" к тебе вопросы есть. И не виляй, отвечай, как на духу. Сам знаешь, проверю…

— От ч-чего же не п-помочь, хорошему ч-человеку, — сговорчиво кивнул тот и чуть развязано прибавил. — Н-небось, гражданин майор, не огород себе вскопать з-зовет…

— Присаживайся, сержант, — не поддержал предложенного шутейного тона Корнеев. — Когда узнаешь, что мне требуется — охота балагурить пропадет.

Комбат коротко кивнул и вышел. Тем временем Хохлов осмотрелся и занял ближайшую к выходу табуретку. Потом поправил очки и выжидающе уставился на майора. Его лицо больше не улыбалось.

— Как я уже говорил комбату, мне нужны люди, для которых умереть героически важнее, чем остаться в живых. Есть у тебя, Сергей Фомич, на примете такие бойцы?

— В-в штрафбате, как в Ноевом к-ковчеге — всякой твари п-по паре, — неопределенно пожал плечами тот. — Одним с-словом, гражданин майор, я так понимаю, что вам н-нужны добровольцы с-смертники? В-верно? А какой р-резон хлопцам шило на м-мыло менять?

— Не совсем… — остановил Хохлова Корнеев. — С голой грудью на амбразуру, или с гранатой под танк бросаться не придется. Не сорок первый, воевать научились… Наоборот, я очень надеюсь, что мы уцелеем… Но для этого мне нужны люди, которым умирать не страшно, которым — смерть во благо.

— Мы?! — с ударением переспросил сержант.

— Да… — подтвердил Корнеев. — Я сам пойду с ними. Надеюсь, Сергей Фомич, ты не собираешься спрашивать: куда?

— З-зачем спрашивать, — пожал плечами тот, но под безразмерной гимнастеркой это было почти не заметно. — У нас, у всех одно н-направление — н-на Берлин. Так, дай п-подумать… И много н-народу надо?

— Шестеро. Но я не каждого возьму. Так что с десяток будет в сам раз…

— К-Купченко В-Василий, это раз. Б-бывший старлей. Б-боксер. Чемпион округа в п-полутяже. Дома жена и дите м-малое. Без офицерского п-продуктового аттестата туго им п-приходится… Да и отношение у властей, с-сам п-понимаешь, тоже с-соответственное… Муж — враг, жена оставалась на оккупированной т-территории. Он родом из Харькова…

— А сюда за что попал?

— Орден "Красного Знамени" ему в феврале д-дали. И к нему пять суток отпуска. А н-на третий день он — в-в драку ввязался. Какие-то пацаны к его соседке прямо в парадном п-пристали. Ограбить хотели, или что иное. А у Василия удар б-будь здоров. Да и злость ф-фронтовая. Маленько не рассчитал. Одного — н-насмерть пришиб, двое — в больнице. И все бы ничего, но у одного у-уродца отец оказался из… особо з-заслуженных…

— Понятно. Но вряд ли он мне подойдет. Ребенок, любимая жена…

— Т-так то оно так, — потер скуластый подбородок сержант. — Но ты же с-сам, майор, сказал: чтоб и смерти не боялись и в-выжить хотели. Не сомневайся… Вася К-Купченко пулям не кланялся, сам видел. Но и по минному полю д-дуриком не пер. Зато, если, после выполнения т-твоего задания ему и звездочка, и еще одна награда упадет, то он, п-после войны, того… заслуженного п-под лавку загонит. А не судьба, так жену г-героя обидеть побояться. Верно к-кумекаю?

— Согласен, — вынужден был признать правоту ротного каптенармуса Корнеев. — Годится. Кто второй?

— Второй? Т-ты не сомневайся, майор, если В-Василий тебе подходит, т-то я вот т-таких же десяток к-кликну, а д-дальше уж ты сам с-смотри. Ч-чего попусту языком м-молоть. Как говориться: лучше один раз у-у…

— И опять ты прав, Фомич, — согласился Корнеев. — Давай, сержант, собирай бойцов. По душам после говорить будем…

— Да, ч-чуть не забыл. Вчера к нам разведчика п-прислали. Кажись, к-капитан… Этот уж т-точно по твоей ч-части будет. И в-во второй, старший л-лейтенант. Из п-полковой…

— Зови всех, сержант. Поглядим… Кстати, не обижайся, сам ты из каких родов войск сюда загремел?

— Не обижаюсь. Я — военврач, хирург…

— Аборт что ли чьей-то ППЖ делал? — припомнил самую "ходовую" статью нарушений для фронтовых медиков Корнеев.

— Н-не угадал, м-майор. Г-генерала я зарезал… — как-то ссутулился тот, зябко поведя плечами.

— Иди ты, — не поверил Корнеев. — В самом деле?

— Да, — кивнул сержант. — Из-за самонадеянности. Двен-надцатая операция з-за день. Мне б п-полчасика отдохнуть, в-воздухом подышать. А я на нашатырь п-понадеялся. Г-глупо вышло! С-сам то л-ладно, а жизнь человеческую п-почем зря з-загубил. Так вот…

Выстроившиеся у командного блиндажа добровольцы, отобранные сержантом Хохловым, и в самом деле походили друг на друга, как братья. В меру рослые, широкоплечие, а офицерскую выправку не портило даже не подогнанное по фигуре, мешковатое солдатское обмундирование. Но на все это Корнеев обратил внимание гораздо позже. Сейчас он смотрел только на стоявшего в конце шеренги бойца и не верил собственным глазам.

— Андрей?! — спросил неуверенно. — Малышев, ты?

— Так точно, гражданин кап…, виноват, майор.

— Да иди ты в жопу со своими извинениями… — Корнеев шагнул ближе и сграбастал в объятия бывшего заместителя. — Здорова, братуха. Что за бредятина? Ты-то каким макаром здесь очутился?

— Виноват, гражданин майор. Оступился. Теперь, вот, искупаю кровью. Родина оказала мне доверие…

Малышев не ответил на объятия друга и даже как-то чуток отстранился.

— Слышь, Андрюха, ты, чё, особо умным хочешь казаться? — нахмурился Корнеев. — Или тебя еще раз послать?

Льдинки в глазах Малышева немного растаяли, и лишнюю влагу пришлось удалить резким поворотом головы. Аж позвонки хрустнули.

— Товарищи бойцы, — не по-уставному обратился Корнеев к остальным штрафникам, продолжая удерживать Малышева в объятиях. — Обождите чуток. Вот, неожиданно своего боевого друга встретил. Поговорить нам надо. Вольно, можно курить…

Потом схватил своего бывшего заместителя за рукав и оттащил на пару шагов в сторону.

— Рассказывай, что случилось?! Меня ж всего десять дней не было… Уму не постижимо!

— А тебя разве, еще не проинформировали? — немного удивился Малышев.

— Я что, по-твоему, спектакль разыгрываю? Андрей, лучше не зли меня. Дам в морду!

— Не имеешь права, майор… — штрафник оттаял еще немного, но только самую малость. И голос, и взгляд весельчака Андрюхи Малышева, казался безжизненным и пустым. — Расстрелять, это сколько угодно, а бить штрафников — уставом запрещено…

— Да ты пойми, чудак человек, — ткнул его в бок кулаком Корнеев. Вроде не сильно, но чувствительно. — Я еще в расположении роты не был. Из госпиталя прямо к аналитикам. А от Стеклова — сюда. Ну же, не томи? Что произошло?