Владимир Щербаков - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №1

— Пытаемся создать водяную завесу. Пламя она держит. В районе пожара раскалились дегазационные трубы. Газ поступает прямо в огонь. Может случиться взрыв! Надо найти и перекрыть ближайшие задвижки.

— Ищем… На ощупь… Где-то они близко, а как их найти? Дым.

— Ты должен их найти, Гомолла. В этом наше спасение.

— Знаю… Конец связи.

Гомолла стремился, прикрыть водой опасные участки и этим локализовать пожар, а затем уже перемычками постепенно сдавить его. Горячий воздух из респиратора обжигал горло. Тугими хлопками рвался в закоулках метан. Пламя лизало деревянную крепь, уголь. Перед песком и инертной пылью огонь не отступал. Тогда Гомолла приказал подтянуть противопожарные рукава ближе к огню и включить насосы.

Ударила мощная струя. Как из парной вырвался горячий воздух. Он отбросил горноспасателей назад, как бы предупреждая — с пожаром шутки плохи.

— Сменяться через десять минут! — крикнул Гомолла, на секунду оторвав от губ мундштук респиратора.

Вода из шланга закипала еще до того, как попадала на крепь. В шахту клубами накатывался густой пар, смешанный с дымом, и в нем, как светлячки, матово помигивали лампочки на касках спасателей.

Бойцы делали перемычки. На вентиляционном штреке они навесили легкую парусину, а в основном и конвейерном штреках ставили бетонные заграждения. Материал для перемычек — кирпич, цемент, арматура — от пожара находился километрах в двух. Его пришлось таскать на себе.

— Командир! — К Гомолле подскочил респираторщик. — От одной воды толку мало.

— Вижу, — проговорил Гомолла, глядя на пылающую крепь и прикрывая лицо рукавицей.

Уголь сильно дымил и, казалось, начинал плавиться от жара. Он мог вспыхнуть в любой момент. Это означало бы катастрофу.

— А если огнетушителями? — спросил респираторщик.

Гомолла хотел использовать огнетушители дальше, где пожар был еще сильней, но сейчас вынужден был согласиться с бойцом.

Спасатели быстро разобрали аппараты.

— Передайте наверх, что требуются огнетушители, и как можно больше! — приказал Гомолла спасателю, который держал связь с отделением обеспечения.

Огонь завяз в мыльных струях и стал понемногу откатываться назад — метр, два, пять…

В одной из выработок метан скопился на потолке, смешался с воздухом, который все же поступал по вентиляционному штреку, и, достигнув концентрации, рванул фугаской. Взрыв вышиб в штреках бетонные перемычки, ударил по крепи… В голове Гомоллы будто что-то лопнуло и зазвенело. Две с половиной тысячи градусов в эпицентре хотя и поглотились пространством и потоками ледяной подземной воды, но дыхнули обжигающим жаром.

Взрывная волна спрессовала воздух, и где-то уже не так далеко грохнул еще один взрыв, тряхнув землю так, что стойки пошли наперекосяк; некоторые лопнули и вылетели из своих гнезд.

По мощности эта вспышка была сильней первой. Падая, Гомолла на мгновение выпустил из губ мундштук и глотнул ядовитой окиси углерода. Резкая боль в надбровных дугах скорчила его…

Шахта «Июльский манифест» считалась в бассейне самой газонасыщенной. Если в Руре из тонны угля выделялось всего четырнадцать кубометров, то здесь — пятьдесят. Обычно метан вытекал из трещин пород, скапливался в выработках. Дозиметристы все время следили за ним. Допускалась незначительная концентрация метана в воздухе. Если количество газа возрастало, тогда увеличивали мощность воздушные насосы, ураган свежего воздуха несся по вентиляционным штрекам.

Но часто случалось, что метан выделялся из толщ и боковых пород внезапно. С грохотом и гулом, напоминающим орудийные выстрелы, сотни тысяч кубометров газа врывались в шахту и распространялись со скоростью двести-триста километров в час. Тогда взрыв происходил неизбежно, как неотвратим он был в этот раз.

Струя кислорода вернула Гомоллу к действительности. Он приподнялся. Колени дрожали, голову ломило, как после угара. Привалившись спиной к стене забоя, штейгер огляделся… Да, все развивалось с дьявольской последовательностью. Пожар активизировался. Откуда-то из ответвлений шахты доносились сильные хлопки. Дым плотно забил штреки, сквозь него едва проглядывался огонь — горел не то уголь, не то деревянная крепь. Но где же люди? Похоже, отошли, назад. Но нет, они не могли уйти и бросить его. Тогда они впереди. Оттолкнувшись от стенки, штейгер пошел вперед…

Чертыхаясь, обжигаясь о тлеющие угли, он лез через баррикады разбитой крепи и обрушенной породы. В одном месте путь преградили опрокинутые взрывом- вагонетки, и пришлось переползать через них, опасаясь рваных краев. Только когда выбрался из завалов, он увидел спасателей.

На аварийную шахту приехал министр горного дела и энергетики Ян Кульпинский. Директор коротко обрисовал обстановку.

— Значит, Гомолла ищет задвижки в дегазационных трубах? — спросил Кульпинскии отрывисто.

— Нет, он работает на три фронта сразу. Ищет задвижки, пробивается к взрывникам и борется с огнем. Но температура растет. Вода не долетает до пламени — испаряется.

В это время Гомолла выхватил из чьих-то рук брандспойт и сам двинулся к огню. Спасатель, который очутился рядом, стал обливать водой бока и кровлю выработки над его головой. Стоило Гомолле остановиться, сразу появлялся огонь. Работать стало невозможно. От жара раскалывалась голова.

Ухнул новый взрыв, тряхнул кровлю. Застонала крепь, стойки с треском и звоном начали лопаться, будто под ними оказались заряды.

Взрыв отшвырнул Гомоллу, опрокинул навзничь, он сильно ударился затылком о каменную стенку выработки. В глазах замельтешили красные круги. Тяжело перевернувшись на живот, он ощупал голову. По распаренному лицу текла холодноватая кровь. Несколько секунд Гомолла лежал, прислушиваясь к звону в ушах. Потом подкатила злость.

«Врешь, не возьмешь! — Он поднялся на колени, нащупал з темноте вздрагивающий брандспойт, из которого хлестала вода, выпрямился и, затаясь, снова двинулся к огню, чувствуя, как сзади стали подтягиваться остальные бойцы с огнетушителями и брандспойтами. — Врешь!..»

Выбрасывая длинные языки, шипя, огонь попятился вглубь, оставляя обуглившуюся крепь.

Наконец Гомолла нашел задвижки и передал на поверхность:

— Дегазационные трубы отключил… Все в порядке… Но дым выел глаза.

Прошла ночь. Спасатели сменялись, отходили в безопасное место, чтобы немного отдохнуть, и снова шли в пекло. Они передавали из рук в руки 25-килограммовые мешки с песком и укладывали их вблизи пожара. Никто не считал этих мешков. Когда же забили последнее отверстие, свepxy передали, что на перемычку ушло две тысячи.

Но огонь расползался по горизонтам, подобно растекающейся лаве. Нужно было ставить перемычки в других местах, пока не начались метанные вспышки и взрывы.