Владимир Рыбин - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №5

— Почти десять. У меня уже, как говорится, «пунктик» — опекаю своих «долгожителей». И квартплату с них получать легко. Не то, что с «кочевников»: то они здесь, то их нет.

— Да, я вас понимаю. Как вам удается вовремя получать с них плату?

— Я полагаюсь во свою способность распознавать характеры людей.

— А что вы скажете о характере Ньюберга?

— Он как раз из тех, кто вызывает подозрение. Ньюберг как-то выпадает из общего ансамбля жильцов. Он, словно фальшивый бриллиант: внешне приятный, сверкает, блестит, внутренне же вы ощущаете в нем какую-то фальшь.

— У вас такое сложилось о нем мнение?

— Да, и притом почти сразу же после его вселения. Когда я впервые его увидела, то почувствовала, что он именно такой тип. Он предупредил меня, что учится на геолога и что будет часто уезжать на полевые работы. В общем, это было незадолго до того, как я поняла, что в действительности он здесь не живет, а лишь пользуется этой квартирой в каких-то своих целях и… Ой, что это я разболталась! Ведь мне же приказывали не разговаривать с вами и ничего не рассказывать о Ньюберге.

— Большое вам спасибо, — поблагодарил женщину Мейсон. — Я рад, что повидался с вами.

Он вышел на улицу, дважды обошел здание, затем вновь подошел к парадному подъезду и нажал кнопку звонка с фамилией Сэди Пейсон.

Ответа не последовало.

Мейсон отпер дверь своим ключом, поднялся на второй этаж и подойдя к комнате с номером 281, он вставил в замок ключ и повернул его. Ключ подходил.

Адвокат в нерешительности стоял перед дверью.

Внезапно из-за двери послышался женский голос:

— Кто там?

— Это новый жилец, — сразу нашелся Мейсон.

— Новый жилец? О чем вы говорите? Ведь я еще не уехала.

— Я новый жилец. У меня и ключ есть. Прошу извинить меня за беспокойство, но…

В это время дверь широко распахнулась, и перед Мейсоном предстала возмущенная брюнетка, поспешно застегивающая «молнию» на халате. Глаза ее сверкали гневом.

— Вот это мне нравится! — выпалила она. — Я просто восхищена! Ведь я собираюсь уехать только к полуночи. Я и ключ еще не сдавала, да и плата внесена по первое число включительно.

— Прошу меня извинить, — сказал Мейсон, — но мне необходимо узнавать размеры этой квартиры.

Она по-прежнему стояла в дверях, пылая негодованием. Позади нее на кровати Мейсон заметил два открытых чемодана, в которые хозяйка укладывала вещи. На стуле лежал рюкзак.

— Я не одета… но это вы сами виноваты! — ворвались так неожиданно, — сказала брюнетка более мягко.

— Но я же звонил вам, а вы не ответили.

— Конечно, не ответила. Я не хотела, чтобы меня беспокоили. Я принимала ванну, а как только упакую вещи, поеду в аэропорт. Менеджер не имеет права вселять людей в мою квартиру.

— Я очень виноват, — сказал Мейсон, — и понимаю, что вы уезжаете, но мне хотелось бы измерить стены, чтобы знать, поместятся ли здесь вещи, которые я намереваюсь купить.

— Я уезжаю в полночь. За квартиру уплачено, и никаких измерений я не допущу.

— Видите ли, — продолжал настаивать Мейсон, изобразив на лице самую обольстительную из своих улыбок, — я уверен, что не помешаю вам.

— Вы мне уже помешали, ибо… Кстати, где я вас раньше встречала? Ваше лицо…

— Да? — перебил ее Мейсон.

— Вы Мейсон, — сказала она. — Перри Мейсон! Я видела в газетах ваши фото. Вот почему вы показались мне знакомым! Вы защищаете ту женщину. Вы…

Она попыталась было закрыть перед Мейсоном дверь, но он, резко шагнул через порог, и женщина невольно отступила в глубь квартиры. Толчком ноги Мейсон захлопнул за собой дверь.

— Убирайтесь! — сказала она. — Убирайтесь, или я…

— Вызовете полицию? — закончил ее угрозу Мейсон.

Она резко повернулась к одному из раскрытых чемоданов, и через мгновение в ее руке блеснула сталь револьвера.

— У меня есть более эффективное средство, мистер Мейсон.

— А что вы намерены сообщить полиции? — невозмутимо поинтересовался Мейсон.

— Я скажу, что меня… — Она стала расстегивать «молнию» на халате.

— Я скажу, что вы пытались овладеть мной. Я защищалась.

Мейсон сделал шаг навстречу.

— Прежде чем сделать что-либо подобное, — сказал он, — познакомьтесь вот с этим документом.

— Что… что это?

— Это, — пояснил Мейсон, — повестка для явки в суд и дачи показаний.

В ее глазах мелькнула растерянность, затем решимость. Рука осторожно скользнула по халату, нащупала замок молнии и начала медленно сдвигать застежку книзу, распахивая полы халата. В этот момент Мейсон резко шагнул вперед, схватил руку, в которой был зажат револьвер, рывком дернул ее вниз и заломил назад. Револьвер выпал и тут же оказался в кармане адвоката.

Она рванулась было к нему, но Мейсон отбросил ее к кровати.

— А теперь, — сказал он, — сядьте и не делайте глупостей. Может статься, что во всем мире я ваш самый преданный друг.

— Вы лучший друг?! — воскликнула она. — Вот это мне нравится!

— Я ваш самый верный друг, — повторил Мейсон. — А теперь оцените обстановку. Вы, живя в Солт-Лейк-Сити, выдавали себя за мать Дугласа Хепнера. Вы вместе с ним занималась рэкетом. Действуя в качестве детективов-любителей, получали двадцать процентов стоимости незаконно ввезенных драгоценных камней и постепенно превратили это дело в шантаж. Затем Дуглас Хепнер был найден мертвым с пулей в затылке, а сейчас вы намереваетесь ночным самолетом бежать за границу.

— Ну и что? А если и так? Мы живем в свободной стране. Я могу поступать как мне заблагорассудится.

— Конечно, можете, — согласился Мейсон, — но, поступая так, вы сами затягиваете веревочную петлю вокруг своей худенькой и нежной шейки. Если бы я был неразборчивым в средствах, каковым вы меня, очевидно, считаете, я бы не придумал ничего лучшего, как позволить вам сесть на самолет, а затем притянуть вас к этому делу, обвинив в совершении убийства. Это спасло бы Элеонор от смертного приговора.

— Он был убит из ее оружия, — сказала женщина.

— Совершенно верно, — согласился Мейсон, — ибо Элеонор дала ему револьвер для защиты. Но кто-то вонзил в него шприц, и он умер, находясь под влиянием наркотика. Очевидно, он был настолько одурманен, что вряд ли сознавал, что с ним происходило. В этих условиях ничего не стоило вынуть револьвер из его кармана и выстрелить ему в затылок.

— Вы сказали, что он был под действием наркотика?

— Да, думаю, что так оно и было. Ему впрыснули морфий.

— Тогда, — сказала она задумчиво, — это все объясняет.

— Что именно?

— Я не намерена вам рассказывать, — заявила женщина. — Я просто думаю вслух.

— Напротив, — сказал Мейсон, — вы все мне расскажете. Я вручил вам судебную повестку, и вы либо расскажете мне лично, либо будете выступать перед публикой в качестве свидетеля. Причем в присутствии газетных репортеров, фиксирующих каждое ваше слово.