Алистер Маклин - Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес

Медленно, не торопясь, я оделся. Поврежденная рука затрудняла мои действия, но время я тянул не потому. Пусть корабль охвачен огнем, пусть ядерный котел вышел из строя, но если превосходно обученный и руководимый знающим командиром экипаж не в состоянии справиться с одним из вполне вероятных чрезвычайных происшествий, то этому уж никак не поможет моя беготня с криком: «Что горит?..»

Через три минуты после ухода Хансена я тоже вышел из каюты и направился в центральный пост: уж если где и знали, как обстоят дела, то несомненно именно здесь. В лицо мне ударили густая волна едкого дыма и резкий голос, кажется, Свенсона:

– Заходите и закрывайте дверь.

Я притворил дверь и огляделся. Во всяком случае, попытался оглядеться.

Это было нелегко. И не только потому, что из глаз тут же покатились слезы, будто мне в лицо швырнули горсть молотого перца. Все помещение было заполнено густым зловонным дымом, куда более плотным и удушливым, чем самый сильный лондонский смог. Я едва различал предметы в радиусе нескольких футов, но, похоже, все члены экипажа находились на своих местах. Одни задыхались, другие давились от кашля, кто–то вполголоса костерил судьбу, и все обливались слезами, но ни паники, ни растерянности я не заметил.

– Вам бы лучше оставаться снаружи, – сухо заметил Свенсон. Извините, что рявкнул на вас, доктор, но мы стараемся ограничить распространение дыма насколько это возможно.

– Где пожар?

– В машинном отделении. – Свенсон вел себя так. словно беседовал о погоде на веранде собственного дома. – Где именно, мы пока не знаем. Это очень плохо. Во всяком случае, дыма много. Мы не знаем, силен ли огонь, потому что не можем его обнаружить. Механик докладывает, что у них там даже собственную ладонь разглядеть трудно.

– Машины, произнес я. – Они остановлены. Что–то не так? Свенсон протер глаза носовым платком, перекинулся парой слов с матросом в тяжелом прорезиненном костюме и с защитной маской в руке и снова повернулся ко мне.

– Опасность испариться нам пока что не грозит, если вы это имеете в виду. – Ей–богу, он даже улыбнулся. – Ядерный реактор оборудован специальной системой безопасности. Если что–то случается непредвиденное, урановые стержни мгновенно, буквально за тысячные доли секунды, опускаются вниз, и ядерная реакция тут же останавливается. Но в этом случае мы остановили её сами. Команда контрольного поста не различает даже шкалы приборов и не может следить за положением стержней. Так что выхода не было, пришлось реактор заглушить. Команде машинного отделения приказано покинуть свои посты и укрыться в кормовом отсеке.

Ну, что ж, хоть что–то да выяснилось. Нам не грозила опасность быть разорванными на части или испариться во славу ядерного прогресса, нам предстояло умереть старым добрым способом – попросту задохнуться.

– И что нам теперь делать? – спросил я.

– Самое лучшее – это немедленно всплыть на поверхность. Но, имея над головой лед толщиной в четырнадцать футов, это не так–то просто. Извините, я сейчас…

Он заговорил с теперь уже полностью одетым в маску и защитный костюм матросом, державшим в руке небольшой приборчик с окошечком и шкалой. Мы направились мимо штурманского столика и ледовой машины к тяжелой двери, открывающейся в коридор, который вел в машинное отделение. Отдраив дверь, они с силой её толкнули, матрос в защитной одежде нырнул в прихлынувшую волну плотного черного дыма, и дверь за ним затворилась.

Свенсон задраил её, неуверенно, точно слепой, прошел обратно к своему месту и снял с крюка микрофон.

– Говорит капитан. – Его голос гулко прозвучал в центральном посту. Пожар возник в машинном отделении. Мы пока что не знаем, почему и что именно загорелось: электрика, химикалии или жидкое горючее. Место пожара тоже не установлено. Действуя по принципу «готовься к худшему», мы сейчас проверяем, нет ли утечки радиации… – Значит, понял я, у матроса в руках был счетчик Гейгера. – Если утечки радиации нет, мы проверим, как с утечкой пара, а если и эта проверка даст отрицательный результат, постараемся установить место пожара. Это нелегко: как мне доложили, видимость там почти нулевая. В машинном отделении уже отключены все электрические системы, включая освещение, чтобы предотвратить возможность взрыва, если ядерное горючее все же проникло в атмосферу. Мы перекрыли клапаны кислородной вентиляции и отключили машинное отделение от системы очистки воздуха, рассчитывая, что после выгорания всего кислорода пожар прекратится сам собой. Курение пока запрещено до особого распоряжения. Обогреватели, вентиляторы и другие электрические приборы и системы, кроме линий связи, должны быть немедленно выключены, это относится также к музыкальному центру и холодильнику. Все освещение, кроме абсолютно необходимого, также немедленно отключить. Все передвижения ограничить до минимума. Я буду вас информировать о дальнейшем развитии событий.

Я почувствовал, что рядом со мною кто–то стоит. Это был доктор Джолли.

Обычно такой жизнерадостный, сейчас он выглядел мрачным и удрученным, по щекам у него катились слезы. Он страдальческим тоном обратился ко мне:

– Трудновато дышать, а, старина? Сейчас я даже не слишком рад, что меня спасли. А все эти запрещения: не курить, не пользоваться электричеством, не передвигаться – что это? Неужели то, чего я опасаюсь?

– Боюсь, что так, – на вопрос Джолли ответил сам Свенсон. – Вот и стал реальностью кошмарный сон командира атомной субмарины: пожар подо льдом. В этом случае мы не просто уравниваемся с обычной подводной лодкой, а будем на две ступени ниже. Во–первых, обычная субмарина вообще не полезет под лед. А во–вторых, у обычных лодок были огромные батареи аккумуляторов, а значит, и вполне достаточный запас энергии, чтобы выбраться из–подо льда. А вот наши резервные аккумуляторы такие слабенькие, что их едва хватит на несколько миль.

– Да, да, – кивнул Джолли. – А все эти «не курить», «не передвигаться» и прочее …

– Я же сказал: слабенькие аккумуляторы. А сейчас, к сожалению, это единственный источник энергии для питания системы очистки воздуха, освещения, вентиляции, обогрева. Боюсь, у нас на «Дельфине» скоро станет довольно–таки прохладно. Не курить и поменьше двигаться чтобы в воздух поступало меньше углекислого газа. Главная причина, почему мы должны экономить энергию: она потребуется нам для обогревателей, насосов и двигателей, которые применяются при запуске ядерного реактора. Если мы израсходуем аккумуляторы до запуска … Думаю, остальное понятно.

– Звучит не слишком ободряюще, так ведь, коммандер? – уныло заметил Джолли.

– Да, конечно. Особых поводов для восторга у меня нет, – сухо отозвался Свенсон.