Георгий Брянцев - Клинок эмира

Наруз Ахмед вздохнул и опустил голову. События восемнадцатилетней давности ожили и промелькнули перед ним так зримо, что казалось, будто в ноздри пахнуло запахом пыльных садов кишлака Обисарым…

— Это очень длинная и очень старая история, — неохотно произнес он, очнувшись. — Я уже стал забывать.

— Придется вспомнить, дорогой. Я обязательно хочу услышать ее. И не из пустого любопытства. Будьте мужчиной, успокойтесь и рассказывайте. Впрочем, погодите…

Керлинг приоткрыл дверь кабинета и громко хлопнул два раза в ладоши. Появился Гуссейн, толкая впереди себя низкий столик на колесиках, сервированный для ужина на двоих. Подкатив столик к тахте, Гуссейн неслышно исчез.

Не присаживаясь, Наруз Ахмед опрокинул в глотку две большие рюмки коньяка и, крупно шагая взад и вперед по ковру, начал рассказ.

Керлинг был вторым после Ахуна человеком, перед которым он без утайки выложил все: и ненависть свою к новой и чужой ему жизни там, на бывшей родине, и презрение к людям, которые были рабами отца и должны были стать его рабами, но почему-то учатся в вузах, ездят на курорты, командуют и хозяйничают. Слушая его, можно было подумать, что дехкане в Советском Узбекистане и Таджикистане уже много лет едят и пьют его, Наруза Ахмеда, добро. Он подробно рассказал о смерти отца, о встречах с Халиловым, о том, как насильно сделал Анзират своей женой, чтобы мстить, мстить, мстить… И за смерть отца, и за потерю земли и стад, за все, все… Он не скрыл даже того, что намерен был выместить свою злобу не только на Анзират, но и на ее потомстве.

Окончив исповедь, Наруз Ахмед уселся на тахту и яростно накинулся на еду и питье.

Взволнованный необычным рассказом, Керлинг долго молчал и наконец, отставив крошечную рюмку, изрек:

— Поразительно! Восток! Азия! Какое роковое сцепление обстоятельств! Додуматься трудно! Конечно, ваш сын теперь уже взрослый молодой человек, живет, не ведает, кто его настоящий отец… Поразительно! Скажите мне, и пусть мои вопросы вас не смущают: кто знает, что Халилов… м-м-м… украл вашу жену?

— Найдутся такие. Все происходило в кишлаке.

— А интересно, остались ли в живых такие, которые смогут подтвердить, что юноша, которого Халилов считает, возможно, своим сыном, в действительности ваш сын?

— Должны остаться…

— Это очень важно. Вы еще сами не знаете, как важно… А теперь скажите откровенно: чувство мести уже покинуло ваше сердце?

— Нет! — крикнул Наруз Ахмед. — Тысячу раз — нет. И теперь особенно. Они еще должны ответить за восемнадцать лет нищеты и позора. Клинок у Халилова. Отцовский клинок — мое богатство — у них. И сын — исчадие ада ненавистного чрева. Он должен умереть. И она, мать его, тоже должна умереть. И проклятый Саттар Халилов! Я не стерплю. Я пойду на все. Я змеей вползу к ним…

— Спокойно, спокойно…

Наруз Ахмед запустил руку в волосы и взъерошил их.

— Я бек, — задыхаясь, сказал он. — Понимаете? В моих жилах течет кровь повелителей! От нашего взгляда дрожала Бухара! Не думайте, что в нищете и ничтожестве я потерял и гордость, и чувство ненависти…

— Я так не думаю, — успокоил его Керлинг, про себя подумав: "Этот взбесившийся шакал, кажется, станет моей ручной собачкой…" — Я так не думаю, я понимаю… Очень похвально, что после всего пережитого в вашем сердце остался огонь. Такие люди в наше время — редкость!

Наруз Ахмед думал о своем и жадно курил.

— И поскольку так, — продолжал Керлинг, — я осмелюсь сделать вам предложение. Как посмотрите вы на возможность без особых хлопот и расходов оказаться на той земле, в Узбекистане?

До сознания Наруза Ахмеда не сразу дошел смысл сказанного. Он поднял голову, посмотрел в глаза Керлинга и, помедлив, глухо сказал:

— Терять мне нечего. Я уже говорил, что готовился к такой экскурсии. Она не состоялась не по моей вине.

— Отлично! — заключил Керлинг, потирая руки. — Честно говоря, я и не ожидал от вас другого ответа. Я понял это еще при первой встрече. Вспомните мои слова, что к разговору о клинке мы еще вернемся…

— Помню. И не раз раздумывал над этими словами.

— Рад слышать. Значит, я неплохой пророк! — рассмеялся Керлинг. Решим так: ваша экскурсия на родину будет преследовать две цели: во-первых, добыть клинок и расправиться со всеми, кого вы относите к числу своих кровных врагов. Второе… — Керлинг задумался, посмотрел на своего гостя и уже тихо, растягивая слова, добавил: — Второе и третье несколько проще, но ответственнее… Впрочем, об этом позже… Сейчас установим главное способ переброски на ту сторону.

Наруз Ахмед кивнул головой.

— Прыжку с парашютом вас обучали. Поэтому наметим переброску по воздуху. Место приземления изберите сами. Хоть я и бывал в Туркестане, вы знаете его лучше меня, вам и карты в руки. Там найдете моего человека. Он даст вам надежное пристанище и будет верным помощником. Кстати, этому человеку вы вручите небольшую посылочку… О ней я скажу в свое время. Документы получите солидные. Короче, обеспечу всем, чтобы успешно выполнить и наше общее дело, и ваши личные планы.

— А как быть с клинком?

— Что как?

— Тащить его сюда? Что мне делать с ним?

Хотя Керлинг и предвидел этот щекотливый вопрос, он застал его врасплох, ибо ответ на него еще не был им окончательно найден. В самом деле, что ответить? Если Наруз Ахмед знает не только о таинственных знаках на клинке, но и способ их расшифровки, то, овладев клинком, он может плюнуть на Керлинга и из покорного исполнителя превратиться в опасного соперника.

Керлинг замялся. Чтобы оттянуть время, он занялся приготовлением сложного коктейля из многих напитков, кусочков льда и фруктов. Усердно взбалтывая блестящий никелированный сосуд, он лихорадочно думал:

"Решить надо немедленно, сейчас. Но что, собственно, решать? Тайна клинка связана с Узбекистаном. Здесь, на иранской, да и на любой другой земле она ничего не стоит — пустой восточный анекдот. Тайна может "сработать" только на территории Бухары. Следовательно, если не доверить дело Нарузу Ахмеду, придется рано или поздно посвящать в тайну кого-либо другого. А где гарантия, что этот другой, очутившись за кордоном, окажется надежнее?"

— Вот что, дружище, — сказал Керлинг, наливая в бокалы свою адскую смесь. — Прекратим игру в прятки. Вы, конечно, отлично знаете, что делать с клинком. Я не верю, что старый Ахун вам ничего не рассказал. Иначе какого черта вы полезли за клинком в мой дом, рискуя собственной башкой? Предупреждаю: если вы вздумаете оставить меня в дураках…

— Что вы, господин Керлинг! Как можно! Я не знаю, как благодарить вас за то, что вы сделали для меня…

Керлинг усмехнулся:

— Вы должны благодарить меня не за то, что я сделал для вас, а именно за то, что я не сделал, но мог сделать. Вы надеюсь, понимаете? Так вот, продолжу свою мысль: любая попытка повести нечестную игру кончится плохо для вас.