Станислав Жейнов - Другой

— Не веришь… Я понимаю…

— Сделаем свою религию. Братство белых капитанов, а?!

— Помнишь, сумку, которою ты уронил?

— Не ронял никаких сумок.

— У нас аккумулятор подсел, а вы пошли за Сашей… Позвонил Игорь. Говорит Сергею: надо Глеба разыграть, он, говорит, сумку уронил, и перечислил все, что в ней якобы разбилось… Было такое?

— Ах вот оно что! Ах вы сволочи… А я ее все выглядываю. Переживаю. Все, думаю, про сумку эту как-то быстро забыли? А шуму-то, шуму было…

— А вот картинка — это не фокус. Это сон. Он не мог знать…

— Ладно. Спи спокойно, — говорю. — Ты в первую ночь на пристани, напился, и сон рассказал…

Антон выдохнул облегченно: Правда?

— Кажется, да.

— Кажется?

— Я тоже, не сильно трезвый был. Так что живи… Заводи детей… Только осторожней с леской и иголками…

— Знать бы точно, рассказывал или нет…

— Ты, правда, врач?

— Да.

— Хирург?

— Ну.

— Пойдем, выпьем "сорокогРадостной" жидкости. Чтобы люди никогда-никогда не болели… А-то ведь, не дай бог, они к тебе придут…

Вернулись. Игорь опять что-то рассказывал.

Я перебил:

— Вы еще долго планируете этим заниматься? Спать никто не хочет?

— Ага… спать, — сказала Саша. — Вам-то хорошо, а мне ведь, тоже туда надо…

— Проводить?

— Ладно. Дотерплю.

Сергей встал, взял ее за руку: — Пошли… Тоже, будешь терпеть…

— А если он выскочит?

— Если выскочит… Ты главное беги за мной, старайся не отстать…

— Только быстро не беги, — попросила Саша.

— А ты не кричи и не цепляйся за одежду. И не бойся. Если что, я тебя утром найду.

— Возьми фонарик.

Сергей полез в палатку за фонарем; Антон налил мне и себе водки, Саше в стакан вылил остатки вина: — Для храбрости, Сашенька.

— Думаешь, храбрых не едят?

— Анестезия, — говорю. — Алкоголь, хотя бы, притупит боль.

— Говорите тост, — потребовала девушка.

— Актуальный или банальный? — спрашиваю.

— Добрый.

— Соседка моя, по этажу, работала в морге техничкой. Мыла всякие тележки, каталки, инструменты кипятила…

— Добрый тост?

— Очень добрый… Вот… И вот в холодильник привезли новеньких, свежатинки — как у них говорят. Увидела она, что у одного старичка — золотой зуб. Не позолоченный, а именно золотой. Взяла плоскогубцы, отвертки разные, и за дело. И так и сяк — не подступиться к зубу: челюсть сжал как Пикбуль. Через пол часа, таки разжала, быстренько вставила между челюстей отвертку, тыльной стороной — за которую держатся, и значит, плоскогубцами зуб тянет. Дерг-дерг, дерг-дерг, — никак, но вдруг пошел; от радости хватку ослабила, зуб выскользнул из зубцов, и в рот упал. Она палец в рот, а рукоятка у отвертки скользкая, не удержалась, выскочила, и, челюсть — клац. Палец, там и остался. Так и ходит теперь, без пальца.

А пожелание мое такое: Выпьем за то, чтобы мы всегда, в любой ситуации, при любих раскладах, могли за себя постоять.

Выпили.

— Все ребята, спокойной ночи, — говорю. — Вы скоро?

— Да. Сейчас, только быль одну дорасскажу, — сказал Игорь.

— Сашенька с вами ляжет, конечно, а я в ее палатку… Удобно, никто не храпит под боком…

— Цепочку возьми, ты ж хотел.

— Ааа… Ну, давай.

Цепочку с кулоном положил в нагрудный карман.

— Приятных сновидений, — сказал белорус.

— Может со мной? У меня куча места.

— Нет, не хочу вам мешать.

— Кому — нам? Я один.

— Тебе, так, только кажется. Ложись, потом расскажешь…

Заснул быстро, но меня разбудили. Сначала Игорь залез, что-то искал, не нашел, вылез. Потом он громко начал свою историю. Я попросил его тише, он чуть сбавил. Потом Саша спросила, нет ли в палатке ее свитера, я опять проснулся, свитера не было. Сергей искал подо мной сигареты. Последним был Антон, дернул меня за ногу:

— Не спишь?

— Уже нет!

— Извини… извини…

— Ты чего хотел-то?

— Показалось, ты с кем-то разговариваешь…

— Я ни с кем не разговариваю! Хватит тут шляться! Люди вы или белые карлики?! Совесть у вас есть?!

"Белые карлики", потому что, Игорь минут двадцать, пока мне не давали спать, рассказывал историю про белого карлика. Если коротко, то:

На Онеге с недавних пор лед стал очень опасным. Местные рыбаки прокляли ноябрь — месяц, когда появляется этот самый лед. Каждый из них потерял друга, товарища или знакомого. Лед такой тонкий и острый, что врезается в моторные лодки, разрезает, чуть ли не до половины. Были случаи, когда отрубал рыбакам конечности, нескольким, даже туловище отсек.

А виной всему белый карлик. Немногие спасшиеся, видели его на берегу в те злосчастные минуты, когда…

Карлик внебрачный сын рыбака и немой сумасшедшей, что жила на одном из местных островов.

Он ходил в белом мешке, из пластиковых нитей, с прорезями для рук. Белым, его назвали еще при жизни.

Карлик воровал домашний скот, нападал на людей в лесу, кусал их и вообще вел себя неподобающе.

История длинная: то, что я рассказал, только предыстория. В ноябре местные рыбаки его поймали и утопили. И началось…

Я заснул, еще до того как мстительный покойник уничтожил рыбацкий поселок, но опять ненадолго ("уснул" ненадолго). Саша дернула меня за большой палец ноги:

— Ты спишь?

— Ааа?

— Я хотела, пожелать тебе спокойной ночи.

— Мне?

— Да. Спокойной ночи, Глеб!

— Ааа?

— Мы спать. Осторожней тут.

— Ааа…

Минут десять они укладывались: болтали, смеялись и покрикивали, наконец наступила долгожданная тишина. Только спать больше не хотелось. Костер почти погас, потемнело. Я лежал, ворочался, не мог заснуть. Закрывать глаза опасно. Покойник, может подкрасться в любую минуту, надо быть на чеку. Все-таки палатки слабо защищают от агрессии карликов. Я уязвим. Их острые когти легко вспорют тонкую ткань, а что уже говорить о людоедах с перебитыми позвоночниками…

Нащупал пальцами цепочку с кулоном. Вытащить, что ли? Никто ведь не узнает. Позор. Мне за тридцать а я лежу и думаю черти о чем. Закрыл глаза. Теперь считать баранов. Нет! На зло всем, я буду считать белых карликов. Раз — белый, два — белый, три…

Уже засыпал, как вдруг возле уха хрустнула ветка. Потом еще одна и… дыхание… Там, за палаткой, кто-то был.

— Эй! Кому там делать нехрен!

Крикнул, негромко, чтобы не разбудить тех — в соседней палатке, но достаточно мужественно, чтобы те — снаружи, поняли: со мной шутки плохи!

Минут пять, тихо, и уже далеко, со стороны леса, приглушенное гортанное: "Ууууу…"

Я сел, отбросил в сторону одеяло, прислушался.

Саша — одна, ночью — испугается, Антон — тоже, Сергей — тяжелый на подъем, Игорь? Этот может. Легко проверить: его кроссовки и тапки всегда перед палаткой, а вот если их нет… Заодно и покурю.

Высунул голову, осмотрелся, вышел. Белорус на месте: вся обувь здесь. Странно.