Фредерик Неваль - Гробница Анубиса

— Вполне возможно, но в ситуациях подобного рода всегда нужно найти виноватого. Ваш отец — идеальный козел отпущения: упрятав его в кутузку, можно успокоить прессу и высокое начальство, избавившись тем самым от неизбежных в противном случае требований продолжить расследование. Короче, этой милой публике бросили кость. А принимая во внимание индо-пакистанские отношения, такую кость из пасти вряд ли выпустят. Если мы не вмешаемся, много воды утечет, прежде чем Пакистан согласится на экстрадицию одного из своих, не важно, террорист он или нет. А Рама Патель — единственный, кто может снять обвинение с вашего отца.

У меня вырвался стон. Как же нам теперь вытащить папу из этой паучьей сети?

В дверь скромно постучали, вошла Мадлен и водрузила на бюро поднос с дымящимся кофейником и чашками. Я кивком поблагодарил ее, и она удалилась, но прежде чем исчезнуть, бросила на меня тревожный взгляд.

— Стало быть, вы хотите сказать, что положение безнадежно? — пробормотал я.

Гиацинт улыбнулся:

— Мало найдется таких ситуаций, которые были бы безнадежны для Гелиоса. — Он преспокойно налил себе чашечку черного кофе. — Мы подходим к той части моего поручения, которая мне особенно неприятна, поскольку речь идет о вас, Морган. — Он отпил большой глоток. — Как вы уже знаете от Гелиоса, он готов оказать вам услугу в отношении вашего отца, если вы согласитесь, в свою очередь, сделать кое-что для него.

Этти отвернулся, хрустнул костяшками пальцев.

— Шантаж… — пробормотал он с омерзением. — Снова… Вечно… Сначала я. Теперь наш отец. — Рывком развернувшись к гостю, он устремил на него в упор взгляд своих золотистых глаз, в глубине которых наперекор невозмутимому звучанию только что произнесенных слов Гиацинт прочел такую ярость, что даже его проняло. — На кого или на что вы рассчитываете, когда вздумаете шантажировать моего брата в следующий раз? — продолжал Этти все тем же ровным голосом. — Семья у нас, знаете ли, не слишком многочисленная.

— Мы ни к чему не придем, если будем так нервничать, — жалобно воспротивился наш гость, несколько выбитый из колеи.

— Кто нервничает? — выдохнул Этти, почти вплотную приблизив свое лицо к лицу опешившего собеседника. — В один и тот же день мы узнаем, что наш отец в тюрьме, а у лучшего друга моего брата рушится карьера. Папин адвокат глубокой ночью прибывает из Индии. Гелиос давит на Моргана, чтобы он сейчас бросил все и пустился на поиски Грааля. И вы боитесь, что я могу утратить присутствие духа? — (Гиацинт погладил безукоризненный узел своего галстука.) — Да будь вы Гелиосом, я бы уже вырвал у вас глаза, чтобы сделать из них себе ожерелье! Но вы не Гелиос, вы всего лишь…

— Этти…

Услышав мой голос, он обернулся ко мне.

— Довольно.

Он отстранился от Гиацинта и, обойдя письменный стол, за которым я сидел, встал у меня за спиной, опершись локтями на мои плечи.

Наш гость, проявляя самоконтроль, достойный похвалы, осторожно поставил свою чашку на край секретера и скрестил руки на груди. До него начинало доходить, как трудно будет добиться уступки, столкнувшись с двумя упрямыми головами вместо одной, да еще когда они спаяны крепче, чем топор с топорищем.

— Мы сделаем все возможное, чтобы обелить вашего отца, — заверил он. — Что до вашего друга Франсуа Ксавье, вы уже сейчас можете считать, что его неприятности улажены.

— Что вы имеете в виду? — ледяным тоном осведомился я.

— Как залог своей доброй воли Гелиос вручил мне некий предмет, который ваш друг сможет вернуть на свое место в запасники Лувра. Ошибка в инвентарных записях, неточность в классификации древностей — ведь такие вещи случаются сплошь и рядом, не правда ли?

— Меч Александра? — изумился я.

Он захохотал:

— Нет, что вы! Разумеется, нет. Не для того мы столько трудились, чтобы, заполучив его, преподнести в подарок пыльному музею, в чьих подвалах он в конце концов затерялся бы. — Он вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный листок и с важностью протянул мне. — Там ведь все дело в разрешении на перемещение предметов древности, которое подписал вам ваш друг? Это может относиться к какому угодно мечу той эпохи.

Я пробежал глазами фотокопию и кивнул. Описание перемещаемого объекта и впрямь было в общем и целом довольно расплывчатым; Франсуа Ксавье никогда не держал этого меча в руках и, заполняя сертификат, пользовался той информацией, которую я же сам, тоже мало что о нем зная, ему сообщил. «Древнее оружие греческого происхождения. Сплав подлежит идентификации. Костяная рукоятка». Предполагаемая дата изготовления. Приблизительные длина, ширина и вес. Степень сохранности.

— Любой другой меч в одном не подходит: никогда еще оружие той эпохи не доходило до нас в состоянии такой сохранности, — заметил я.

Ухмылка Гиацинта стала шире.

— Один такой в данный момент находится в багажнике моего автомобиля.

— Подлинный?

Он кивнул, а меня передернуло.

— Где вы его взяли?

— Это вас не касается. Но будьте уверены: этот меч никогда не значился ни в какой описи, так что ваш друг может быть совершенно спокоен. Гелиос дарит вам его в залог дружбы.

— Дружбы? — повторил Этти у меня за спиной. — Морган, ты слышал?

— Так принимаете вы дар Гелиоса или нет? — наседал Гиацинт, выведенный из терпения нашей упорной, мстительной враждебностью. — Ваш отец ждет, Морган. Тик-так, тик-так…

Мы с братом переглянулись, и он, насупив брови, состроил весьма скептическую гримасу. Но Гиацинт не унимался:

— Разве мы, дав обещание, хотя бы раз не смогли его исполнить? — (Я разглядывал его с нескрываемым сомнением.) — В это самое время, пока мы разговариваем, люди Гелиоса уже на пути к тому уединенному селению на севере Пакистана. Наши информаторы доложили, что Патель скрывается именно там. Если вы согласны сотрудничать с нами в поисках маски, о которой вам говорил Гелиос, одно ваше слово, и это крысиное отродье окажется в лапах индийских властей еще прежде, чем вы успеете уложить свой багаж.

— А где гарантия, что он засвидетельствует невиновность нашего отца?

Он откликнулся с уверенностью, от которой у меня холодок пробежал по спине:

— Проведя несколько часов в обществе людей Гелиоса, он будет готов взять на себя вину за что угодно, вплоть до распятия Христа. Вы в этом сомневаетесь?

Я счел за благо воздержаться от ответа. Что Гелиос мог вынудить к уступкам лиц, наделенных даже очень высокими властными полномочиями, мне было прекрасно известно. Но чтобы одержимого фанатика-террориста…

— Такой образ действия мне не более по вкусу, чем вам, Морган, — задушевно признался этот виртуоз манипуляции. — Но жизнь вашего отца важнее, чем мои склонности или ваше самолюбие. Я буду вам помогать.