Вячеслав Перекальский - Солнце в кармане

Их добросил до метро молчаливый водитель на "Волге". Егор, поднявшись в родительскую, а нынче его единоличную квартиру, хлобыстнул пол фужера коньяка, и провалился в сон, не раздевшись.

Так закончился самый длинный день в жизни Егора.

На тот момент.

………………………………..

Начало новой жизни Егор ощутил на следующий день — к нему ни кто не заходил, не звонил, письма не приносил. Ящики E-male были полны только спамом, причем на иностранных языках. И ни одного родного слова.

Шульман и Хотенко отбыли по срочным командировкам, правда Дима успел заглянуть к Егору и выпросить предназначенные Ульчинкому ноутбук и сотовый — "Под свою строжайшую ответственность. Мамой клянусь!". После такой словесной расписки, не доверить Диме технику был сущий грех.

А через пару дней его пригласил к себе редактор и, глядя прямо в глаза, невыносимо честным взором, предложил пока подзавязать с серией статей по альтернативной энергетике и энергоносителям.

Кроме пропажи исходных материалов, аргументом прозвучало: "да и читатель уже сыт". Впереди — лето, а вот в конце осени, зимой поднакопится материал. Освежат интерес холода, простимулируют слякотью, тогда — пожалуйста.

Егор покинул кабинет с ощущением облапанности грязненькими пальчиками. И в обед хорошенько принял коньячку. Но надо крепится. И Егор принялся подготавливать план и макеты первых статей новой серии "Если Завтра Война…" задуманной загодя. Егор, стимулируя себя кофе с коньяком, работал неделю, его никто не беспокоил.

А потом вызов к редактору и тот рубит серию "Если завтра Война…". Аргументы погрубее. Мелочь, чушь — не актуально. И тот же невыносимо честный взгляд.

Егор сказался больным и пил три дня водку, не закусывая. А на четвертый день к нему домой, с утра приезжает редактор. Сам, лично. С бутылкой сухого вина. И по-простецки, не обращая на бардак в квартире, сел в кресло. Прямо на какие-то Егоркины шмотки. Вытряхнул из фужера взятого со стола невидимый мусор. И, налив принесенного вина, подал полуголому Егору. И сказал:

— Поздравляю! Позвонил спонсор и затребовал серию статей про автопром и гибриды. А Ульчинский так зарылся, что с собаками не сыщешь. Ты знаешь, что такое "гибриды"?

— Это ап — грэйпт- фрукт, — заплетаясь языком попытался юморнуть Егор. Но редактор был весь в своей теме и даже не обратил внимания на высказывание Егора.

— Это двигатель, совмещающий два двигателя — бензиновый и электрический, так, кажется. Ничего, Егорушка, подучишь — просечешь! Ты же талант. Это же твое!

Новый уровень: смешанная энерго — автомобильная тематика. Шикарные фотосессии, шикарный длительный тур по всем крупнейшим производителям автомобилей. Освящение новых моделей, с двигателями — гибридами. Просмотры концепт- каров. Так, кажется, называется их бутафория?

А ты не просто журналист! Ты будешь во главе целой группы: фотограф, оператор, переводчик, режиссер. Это еще фильм будет про твои путешествия! Задник журнала для тебя — навсегда. С твоей рекламой и "физией".

Предпохмельному Егору весь этот поток вдохновенных фраз слышался эхом бреда. Будто он погрузился с головой в полную воды ванну, а кто-то, по ту стороны воды и смысла выговаривает ему, без минуты утопшему, всякую чушь. Вместо того, что бы выдернуть его из воды. Они в разных мирах. Они дышат в сферах разной плотности и мыслят в разных плоскостях.

И никому его не спасти.

Когда редактор покинул его жилище, Егор увалился спать. А проснувшись, натянув спортивный костюм, надев плащ и кроссовки, вышел на улицу за пивом.

Был вечер. На переходе через улицу, в пяти метрах от вожделенного магазинчика его взяли.

Два мордоворота скрутили его, выпрыгнув из подскочившего огромного джипа, и закинули кульком внутрь.

Словом, Егора похитили.

………………………..

Зажатый двумя каменными телами, Егор даже не вякал, а молча, страдал. Более от сухости во всем теле, чем от неудобного его положения. К самому факту похищения он отнесся отстранено безразлично. Наверно сказывалось усердное пропитывание организма алкоголем. Похитители то же не марали тишину. Ни объяснениями, ни угрозами.

Выехали на Воробьевы горы. Подъехав к элитной высотке, вошли в фойе и поднялись на лифте в "пентхаус". Так и было указано на панели. Цифровой ряд этажей заканчивался надписью: "Пентхаус". Скромно, по-русски. Проведя Егора по коридору с несколькими боковыми дверями, его ввели в округлую залу. Сопровождающие его лица жестами настояли на снятии плаща. И, подхватив эту крашенную телячью шкурку, удалились без пояснений, оставив Егора одного.

Егор огляделся. А пока он, релаксируя, рассматривал обстановку — староватую и странноватую мебель — в "зал приёмов" негромко вошел хозяин. Приветливо улыбнулся и, проследив траекторию егорова взгляда, ворчливо прокомментировал:

— Да, мода!

Егор повернулся на голос. Его, прибитое спиртом сознание, временно утратило способность к удивлению. Он попал прямо на пронизывающий взгляд староватого, но бодренького господина. Чьё лицо было ему знакомо чуть ли не с самого рождения — по газетам и телевизору. А господин продолжил:

— У нас наверху своя мода. Особый климат, другие ветра. Вот было модно — золото и классика под Александра Третьего. Потом, вот — Серебряный Век. Декаданс. Пытались продвинуть "Хай-Тек", в русле задач поставленных президентом — не прижилось… Появилось вот это…

Пухловатый, даже грузный, если бы не лёгкая грация движений, старик с какой-то ненавистью зыркнул по безобидным деревяшкам.

— А "Хай-Тек" растащили куда-то, постепенно. Не уследил за "Трезорами" своими. А они рады стараться. Теперь живу вот в этом. Самому не нравится. А если перестраивать опять — то все самому. Некогда.

А ведь все должно быть гармонично. Особенно в созвучии с задачами важности исключительной. Если строишь электронное общество, — что б всё в мониторах. Строишь мосты и дороги — всё что б металлом вокруг отдавало, заклепками. А возрождаешь русскую духовность, — так чтоб вокруг деревянные стены и лучина одинокая на столе…

— Мне кажется, русская духовность в деревянных стенах не уместится — вставил Егор.

— Верно. Не умещается. — Легко согласился дородный старец. — Это я тех, кто про нее напрочь забыл — в такие б стены запаковал. Без света и газа. С одной лучиной… Извините старика, не представился — Михаил Федорович. — Сказал хозяин и протянул руку.

— А я вас по телевизору помню, — сообщил Егор, совершая рукопожатие. Рука Михаила Федоровича, плюшевая на вид, была крепкой.

— Как доехали? Не укачало? Я смотрю, вы болезный немного. Мои-то парни, что — не подлечили?

— Михаил Федорович. Вообще-то я до сих пор, считаю, что меня похитили. — На мягком лице хозяина возникло искреннее удивление. — Да! Подрулили на машине. Запихнули в салон. И повезли. И всё молча. Ни слова, ни мычания.