Юрий Стукалин - Убей или умри! Оскал «Тигра»

Иногда удавалось раздобыть бутылку–другую шнапса и промочить глотку, но до попоек не доходило. По крайней мере, у нас. Ланге однажды очень верно подметил общее настроение, сказав: «Хочется нажраться до свинского состояния — так, чтобы рухнуть в отключке в каком–нибудь теплом хлеву и проспать трое суток не поднимаясь и чтобы не снилась эта сраная война». Однако без происшествий все же не обошлось. Механики двух экипажей «тигров», переусердствовав слегка с алкоголем, поспорили, чья машина сильнее. Заключили пари и под бурные возгласы собутыльников зацепили свои танки тросами. «Тигры» по команде должны были двигаться в разные стороны. Я в тот момент вместе с другими командирами танков был на совещании, и мы, к сожалению, не смогли остановить «представление». Но я хорошо могу представить эту картину: два пятидесятишеститонных гиганта рвутся вперед, нещадно ревут двигатели, земля комьями летит из–под траков, дым вырывается из выхлопных труб, окутывая зевак и болельщиков!

Итог выходки был трагичным. У одного танка погорело сцепление, а стальной трос не выдержал чудовищного давления и лопнул, как бельевая веревка. Концом его отрубило руку не в меру любопытного зеваки, который, будучи в подпитии, слишком близко подошел к машинам поглазеть на весь этот цирк.

С большим трудом удалось дело замять. Раненого отправили в госпиталь с пояснением, что травму он получил при ремонтных работах, а это бывало и потому не вызвало кривотолков. Провинившихся механиков командиры экипажей предупредили, что в случае еще одного малейшего проступка те не доживут даже до трибунала — их пристрелят на месте как саботажников.

Своих парней, наблюдавших за «соревнованием» и активно делавших ставки, я заставил пару дней не отходить от нашего «тигра», надраивая и выскабливая его. Парни до сих пор злились на меня, но в бою мы все равно были одним целым, становились частью нашего «тигра» и действовали слаженно, понимая, что от этого зависят наши жизни…

— Хуберт, как с боезапасом? — поинтересовался я у заряжающего.

— В достаточном количестве. А вот мой внутренний боезапас иссяк, — с этими словами Шварц красноречиво похлопал себя по животу.

— Мне очень странно, обер–ефрейтор, что вас в такой ситуации интересует исключительно ваше брюхо, — резко осек его я, и он стушевался.

— Пауль, — окликнул меня стрелок–радист Вилли Херманн, высовываясь из люка. — Клог тебя вызывает на совещание командиров «тигров».

Я чертыхнулся, представляя, какую взбучку нам сейчас устроит гауптман. Шварц криво ухмыльнулся. Я ожидал от него язвительной ремарки, но он лишь хитро сощурился и промолчал.

— Ладно, посчитаешь точное количество оставшихся боеприпасов, — строго сказал ему я, — потом доложишь, когда вернусь. Ланге, проверь уровень масла. Унтер–офицер Вилли Херманн — за старшего. От танка не отлучаться, находиться в полной готовности. Касается всех.

Иногда на них, конечно, следовало и прикрикнуть, чтобы не расслаблялись, но я всегда старался не повышать голоса. Ребята это ценили. Они тут же занялись работой, а я отправился к командирскому танку.

Несмотря на то что огонь русской артиллерии заметно стих, передвигаться приходилось с осторожностью из–за опаски попасть под пулю снайпера. Лучше всего было спрыгнуть в русские траншеи и идти, хорошенько пригнув голову, что я и сделал.

Окопы поразили меня. Иваны всегда умели вгрызаться в землю, но тут превзошли сами себя. Нам было известно, что для рытья укреплений русские привлекли местное население, но, глядя на бесконечные извилистые ленты траншей, я даже представить не мог, сколько времени все это могло занять! Траншеи были глубокие, с укрепленными досками стенками. Теперь тут расположились наши гренадеры. Они отдыхали после трудного боя, кое–кто даже умудрился дремать.

Многие со мной почтительно здоровались. Я отвечал кивками. Наш «тигр» не раз прикрывал их атаки. Мы для них были больше, чем просто огневая поддержка. Когда солдаты видели, что вместе с ними в атаку идет «тигр», их боевой дух повышался, они верили, что впереди победа. Психологически мы только своим присутствием уже давали пехоте надежду, веру в несокрушимость Вермахта, а это самое главное в бою. Вместе с такой мощью наступать нашим ребятам гораздо спокойнее.

А бой тут действительно был жарким. В окопах вперемешку лежали тела русских и немецких пехотинцев, под ногами повсюду россыпи стреляных гильз. Пару раз споткнулся об окровавленные куски тел. Когда–то я от этого впадал в оторопь, но теперь чувства атрофировались, слишком много пришлось повидать на Восточном фронте. Когда ты постоянно хоронишь своих товарищей, тебя трудно чем–то удивить.

Командир нашей роты «тигров» гауптман Клог метал молнии. Он сидел на ящике из–под снарядов возле развороченной русской пушки и что–то звучно вещал, беспрерывно жестикулируя затянутыми в черные кожаные перчатки руками. Сбоку, меньше чем в метре от него, валялся труп русского артиллериста с оторванной головой, но гауптман не обращал на это ни малейшего внимания.

Я подошел ближе, встал с краю, не желая попадаться ему на глаза.

Клог даже не пытался говорить сдержанно, он не скрывал ярости, и было от чего. При наступлении мы не сделали и доли намеченного по плану. Командиры танков понуро слушали его монолог.

— Вместо того чтобы сейчас уже быть в Черкасском, мы увязли здесь, — раздраженно продолжал Клог, — а теперь дожидаемся, пока нас выбьет противник. Мы по уши в дерьме, господа!

Кто–то попытался высказаться, но гауптман остановил его движением руки.

— Я не хочу ничего слышать в оправдание! — рявкнул он, обводя нас тяжелым взглядом. — Дивизии «Великая Германия» фюрером оказана высокая честь! Наша рота должна быть на острие удара, но что я вижу?! Наши «тигры» танцуют вальсы на минных полях, а гренадеры в этот момент без танковой поддержки топчутся на рубежах! — Гауптман хлопнул кулаком по колену. — Почему экипажи действуют несогласованно, как недоучки из тридцать девятого полка на своих хваленых «пантерах»?

Командиры «тигров» стояли, понуро глядя на Клога. Никто не сомневался, что гауптман прекрасно сознает причины неудачного наступления. Он и сам побывал в бою, чтобы увидеть, насколько серьезно верховное командование изначально недооценило оборону русских. Проще всего теперь винить солдат, натолкнувшихся на жесточайший отпор врага. Но перечить гауптману и ввязываться в спор никто не решался. Все понимали, что Клогу необходимо излить накопившиеся эмоции.

— Приказано наверстать упущенное. Дальше двинемся «колоколом». «Тигры» по–прежнему в центре, а «пантеры» и остальная техника — широкой дугой.