Юрий Стукалин - Убей или умри! Оскал «Тигра»

За избой обнаружилась батарея из трех орудий, иваны готовились открыть стрельбу по подходящим танкам. Наше появление «из дома» заставило их артиллерийские расчеты опешить, и этого времени Ланге вполне хватило. Не сбавляя скорости, он прошелся по пушкам гусеницами, легко сминая их и превращая в груду железа. «Тигр» лишь слегка накренился, проезжая по ним. Русские артиллеристы разбежались, кто–то даже успел бросить гранату, которая, однако, отскочив от брони, не причинила нам никакого вреда. Если бы иван закинул ее под гусеницы, могли возникнуть проблемы с траками, но он спешил.

Замешкавшийся Вилли Херманн начал строчить из пулемета, не жалея патронов, но, насколько я видел, иваны успели попрятаться, выйдя из зоны обстрела, и потерь среди них не было. Подоспевшие гренадеры оттеснили их, заставив отступить.

Чуть высунувшись из люка, я огляделся. Гренадеры вели перестрелку с русскими, в село с разных сторон один за другим входили наши танки. Через несколько минут русские начали организованно отходить, сдавая позиции, но все равно продолжали ожесточенно огрызаться. Спустя полчаса вражеские позиции были окончательно заняты, и гренадерам оставалось только добить раненых красноармейцев, которые не смогли самостоятельно выбраться из этого ада. Вскоре все было кончено.

День близился к концу, и мы получили приказ закрепиться здесь, так как в темноте, без боезапаса и с заканчивающимся горючим нам впереди искать было нечего, кроме собственной гибели.

Село было практически полностью разрушено, мирные жители давно покинули его. Многие дома пылали, огонь быстро пожирал их. Лишь несколько построек каким–то неведомым образом остались целы — обычные покосившиеся саманные дома и бревенчатые избы, каковых я много повидал за два года войны. Это не Европа, где любая захудалая деревня выглядит куда гораздо ухоженней, но мы настолько вымотались за этот день, что сейчас были бы рады провести ночь не в танке, а в какой–нибудь избе. Кругом уже хозяйничали гренадеры, располагались и готовились к отдыху. Легкоранеными занимались санитары, а тех, кто получил сложные и тяжелые ранения, готовили к отправке в тыл.

Боевое охранение по периметру наконец выставили, и можно было расслабиться. Не исключались, конечно, ночные налеты русской авиации, но война есть война, мы привыкли.

— А вот интересно, кормить нас будут? — первым делом спросил, высовываясь из люка, чумазый Ланге. В зубах его уже была зажата незажженная сигарета.

— Да, — отозвался вечно голодный Шварц. — Пожрать бы.

— Ничего не могу сказать, ребята, — ответил я, пожимая плечами. — Должны подвезти боеприпасы, а там и ужин, наверное, подоспеет.

Все было не так уж и паршиво. Несмотря на то что войска продвинулись вперед совсем ненамного и наша основная задача на сегодня оказалась невыполненной, мы остались в этой молотилке целы и невредимы.

По рации сообщили, что транспорт с боеприпасами и горючим уже на подходе, но кухня задерживается.

— Я уже ничему не удивляюсь, — сплюнул Шварц. — Вперед, «Великая Германия», к победам на пустой желудок.

— Не кипятись, перекусим сухим пайком.

— Вот это разговор, — обрадовался Шварц и сунул голову в люк. — Эй, девчонки, доставайте сухой паек!

— Стоп! Стоп, — остановил его я. — Хуберт, остынь! Работы предстоит уйма. Сначала дело сделаем, а потом со спокойной душой и себя подзаправим.

— Как всегда, — загундосил Шварц. — Мне на голодный желудок работать тяжело.

— Разговоры, обер–ефрейтор, — оборвал его я. — Займитесь лучше делом. Чем быстрее закончим, тем быстрее набьешь брюхо. Сперва пополним боезапас. Или ты хочешь в случае внезапной контратаки русских закидывать их «Шока–колой»?

— Нет, конечно, — пробубнил Шварц, понимая, что в моих словах есть рациональное зерно.

Лично мне после сегодняшних треволнений и тряски есть совсем не хотелось, но даже если бы я чувствовал себя иначе, сперва следовало позаботиться о нашем «тигре». Необходимо было в срочном порядке получить снаряды и горючее и устроить «тигру» небольшое ТО.

В отличие от русских Т–34, которые изготавливались в своей массе из штампованных деталей, наши танки были сложны в производстве, а соответственно и в эксплуатации. Такова была плата за мощь и маневренность. Тем более что последнее время техника явно делалась в большой спешке, доставлялась на позиции с недоделками, и ряд неисправностей приходилось устранять фактически на ходу.

Экипаж выбрался из танка и принялся за выполнение своих обязанностей. Лица у всех были недовольные, но они помалкивали, ибо знали, что я прав. И дело тут не в том, что я их командир, я работал всегда наравне с ними. Просто они знали, что от того, как мы будем ухаживать за нашей машиной, в бою зависит наша жизнь и жизни многих других солдат Вермахта.

Шварц и Зигель сняли закрепленные на борту лом и лопату, и принялись счищать грязь с опорных катков, из которых состояла ходовая часть танка. Катки располагались вдоль гусеницы в шахматном порядке и перекрывали друг друга. В сочетании с широкими 725–миллиметровыми боевыми гусеницами этот порядок давал возможность равномерно распределять массу «тигра». Но тут были и свои нюансы. Между здоровенными катками набивалась грязь, глина, перемолотые ветки и прочая хрень, что могло привести к срыву гусеницы.

Зимой туда забивался снег, и это было ужасно. В январе этого года я на собственной шкуре испытал, каково в лютый мороз натягивать гусеницы и менять траки. Чуть руку тогда не отморозил. Русские, прознав о наших проблемах, полюбили устраивать атаки с утра пораньше, когда все вокруг обледенело и механизмы отказывались работать. Смазка замерзает, опорные катки намертво забиваются, даже стрелковое оружие становится бесполезным. Много наших парней полегло тогда.

Поэтому я первым делом всегда заставлял своих ребят вычищать грязь и почаще смазывать ходовую часть.

Ланге и Херманн занялись чисткой ствола, я им помогал. Канал ствола пушки всегда надо держать в чистоте, особенно после того, как израсходован весь боезапас. В теории ствол мог выдержать не одну сотню выстрелов, но тут, в России, среди всей этой ужасной пыли и грязи канал забивался мгновенно. Это влияло на Точность стрельбы. А если учесть, что от первого выстрела порой зависела твоя жизнь и второго уже могло и не быть, то вопрос, чистить или нет, отпадал сам собой. А мы сегодня постреляли достаточно.

Чистка ствола — занятие не из легких. Масса пушки составляла тысячу триста килограммов, а длина ствола около пяти метров. Ланге с бортов отцепил банники, их было шесть штук в комплекте, по три на каждой стороне танка, передал нам по одному, и, соединив их, мы получили шомпол. Нам повезло, что они прилагались к танку. Последнее время постоянно чего–то не хватало, с заводов порой приходил недокомплект, и экипажам приходилось ходить и клянчить инструмент у других. Конечно, никто не отказывал, но это было неприятно само по себе и доставляло массу хлопот.