Юрий Стукалин - Убей или умри! Оскал «Тигра»

Сначала мы держали их на расстоянии, стреляя из пушки, но один вражеский снаряд повредил механизм вращения башни, ее заклинило. Орудие оказалось бесполезным, рация была повреждена. Мы отстреливались от наступавшей пехоты из пулеметов, но долго так продолжаться не могло. Наше командование, в свою очередь, отдавать такой шикарный трофей в лапы иванов не собиралось, и нас, как могли, прикрывали, тоже готовясь предпринять бросок

Надеясь на это, мы решили сидеть в танке до конца. К несчастью, вражеский снаряд попал в одну из защитных дымовых шашек, которые крепятся на башне по три штуки с обеих сторон. Шашки сдетонировали, и «тигр» заволокло едким дымом. Мы полностью утратили видимость, оставаться на месте стало рискованно. Пришлось выбираться через эвакуационный люк.

Дым разъедал глаза и раздирал горло, дышать невозможно. Вооружены мы были пистолетами «люгер» и «вальтер», еще имелся один «МП–40» с тремя запасными магазинами. Снаружи сразу попали под обстрел пехоты и вынуждены были закрепиться в ближайшей воронке. Нас взяли в кольцо, и до сих пор удивляюсь, как мы со Шварцем тогда остались целы.

Потом было много различных ситуаций, но тогда я в первый раз по–настоящему испугался. Мы были совершенно одни на этом чертовом поле, нас окружал противник, и мы уже не надеялись на спасение, даже попрощались друг с другом.

Патроны быстро закончились. Красноармейцы в бурых шинелях накинулись на нас, началась рукопашная схватка. Меня повалил в грязь здоровенный русский и уже хотел прирезать, как свинью, занеся надо мной нож, но тут подоспел Шварц, сбил его с меня. Я лежал в грязной жиже не в силах подняться, и оставалось только молиться, но тут, на счастье, подоспели наши «трешки» и гренадеры. Иванам пришлось отступить ни с чем. Командование было довольно, что дорогостоящий «тигр» не достался врагу, вот только трое из нашего экипажа были мертвы. Позже их место заняли Ланге, Херманн и Зигель…

Было глубоко за полночь. Утром предстояли жаркие бои, нужно было отдохнуть и набраться сил. Мы стали прощаться.

— Рад был повидать тебя, дружище, — сказал Отто.

— Взаимно, старина.

Мы обнялись.

— Спасибо тебе, Пауль, — протянул руку Бруно. — Ты вселил в меня уверенность.

— Пустяки, — я отмахнулся.

— А знаете что, друзья, — лицо Отто осветила ракета, и при свете ее оно показалось серым и морщинистым, оледеневшей маской.

— Что? — спросили мы одновременно.

— У меня в танке припасены гостинцы из дома. Настоящий коньяк, шоколад. Предлагаю завтра после боя распить эту бутылку, устроить небольшую пирушку.

— Согласен, — кивнул я.

— С удовольствием присоединюсь, — радостно подхватил Бруно.

— Отлично! Тогда до завтра, дружище.

— До завтра, — я еще раз пожал им руки, и они исчезли в темноте, а я побрел к своему экипажу.

Ночь была теплая, и мои ребята спали у танка. Пижон Зигель достал из ящика свою подушку и похрапывал, растянувшись на броне. С наших позиций вверх запускали осветительные ракеты. Они падали медленно, лениво, и ночь уже не казалась такой темной. На душе становилось тоскливо, когда яркий огонек затухал во тьме.

Я присел, облокотившись о гусеницу, закурил сигарету и долго смотрел на звездное небо. «Сколько человек по обе стороны линии фронта, — думалось мне, — вот так сидят сейчас, глядя на звезды, и размышляют об одном и том же — удастся ли им еще разок увидеть это небо…»

Выспаться не удалось. Ночью нас растолкал адъютант командира роты и передал приказ срочно выступать к Черкасскому на помощь гренадерам. Войска там увязли в уличных боях, и им требовалась мощная огневая поддержка. А что может быть мощнее закованной в стальную броню 88–миллиметровой пушки, поставленной на гусеницы, которые в движение приводит двенадцатицилиндровый карбюраторный двигатель с водяным охлаждением!

Я чувствовал себя полностью разбитым, но ребятам было еще хуже. Вчера они все–таки перебрали с гренадерами и теперь страдали не только болями в мышцах, но и суровым похмельем. Виду они, конечно, старались не подавать, опасаясь моего гнева, но это и так было слишком заметно. Херманн даже пытался показушно насвистывать пересохшими губами бравурную песенку, но я с ними воевал не первый день и сразу все понял.

Перед боем выговаривать им — себе хуже: начнут нервничать, суетиться. Хуже того, наверняка будут лезть в бою на рожон, дабы выгородить себя. Но я и без того знал, что могу на этих парней положиться, и они никогда не подведут, в каком бы состоянии ни были. А потому не стал ругаться и сделал вид, что ничего не заметил.

На помощь авиации при проведении операции в кромешной темноте надежды не было, поскольку противоборствующие стороны в Черкасском так перемешались, что была высокая вероятность ударить по своим. С «тиграми» гораздо проще: корректировщики огня передавали нам координаты, и мы отсылали снаряд за снарядом по намеченным целям. Так до самого рассвета обстреливали русские позиции, израсходовав почти весь боезапас.

Бой закончился только ближе к утру, когда начала заниматься заря, и серое небо едва стало светлеть. Огромными усилиями удалось выбить русских из Черкасского, да и то лишь сровняв все вокруг с землей. От села не осталось и следа. Не уцелел ни один дом, все было сожжено дотла.

Утреннее солнце осветило ужасающую картину: торчащие из пепелищ обугленные кирпичные печи, выкорчеванные с корнем деревья вдоль дорог, искореженная техника, трупы людей и лошадей. То, что не разбомбили мы, довершал огонь. Смрад стоял такой, что хотелось прикрыть нос рукой. Я оглядывал развалины, и мне не верилось, что за каких–то несколько часов мы превратили большой населенный пункт в часть истории. Мы стерли его начисто с географических карт, оставив в памяти только название.

Потом была пара часов крепкого сна. Мы отдыхали на своих местах, не в силах даже выбраться из танка. Гренадеры еле разбудили нас, крича и долго колошматя прикладами по броне. Пока мы отдыхали, вокруг произошли серьезные перемены. То, что еще недавно было передним краем, становилось глубоким тылом. Вокруг сновали пехотные подразделения, подтягивалась техника, подъезжали тыловые и ремонтные службы.

Мы выбрались из «тигра», попытались размять затекшие члены. Оказывается, подвезли боеприпасы, которые нужно было срочно перекидать в наш танк. Услышав новость, Ланге обхватил голову руками и простонал:

— Когда же это все кончится?!

У нас не было сил, но, слава Господу, на выручку пришли ребята из пехотных подразделений. С их помощью мы снова загрузили «тигр» под завязку. Хотя командирам танков не рекомендовалось привлекать гренадеров для личных нужд, мне сейчас было наплевать на уставы. К тому же мы делали общее дело, а взаимовыручка в Вермахте стояла не на последнем месте.