Вероника Мелан - Корпорация «Исполнение желаний»

Обходя столы, расставленные по периметру зала, за каждым из которых сидели профессора и вокруг которых толпились гомонящие студенты, я никак не могла оторвать взгляд от разложенных на одной из парт старинных фолиантов. Задвинутая почти в самый угол, эта парта не привлекала особенного внимания учащихся, и на маленьком металлическом шпиле (куда накалывались заявки на обучение) не было видно ни одной бумажки.

За партой, углубившись в чтение и не обращая ровным счетом никакого внимания на происходящее вокруг, сидел абсолютно седой, похожий на божий одуванчик старик. По мере чтения белые брови его, то взлетали вверх, но озадаченно хмурились. Шевелящиеся губы его скрывали редкие, оставшиеся местами темными, усы и ниспадающая до груди непослушная, вихрящаяся в стороны, кустистая борода.

Зачарованная тем, с каким упоением он читает один из томов, я сама не заметила, как подошла к столу и села напротив. Если бы не мое ритмичное «кхм-кхм», то профессор бы и вовсе меня не заметил. Но как только он обнаружил, что перед ним кто-то сидит, «одуванчик» тут же отложил книгу в сторону, поправил на аккуратном носу очки без оправы и интеллигентно представился.

— Ральф Уортингхем. Преподаватель Туэрского. Чем я могу помочь?

Голос его оказался под стать внешности — аккуратный, негромкий, но как-то по-особенному проникновенно звучащий.

— Здравствуйте, мистер Уортингхем. Меня зовут Шерин, и я учусь на отделении бизнеса и финансов. Вы не могли бы подсказать, что это вы так увлеченно читаете?

— Конечно, мисс! С удовольствием! — Старичок осторожно прокашлялся в кулак. — Эти тома были написаны расой, которая, к моему величайшему сожалению почила в прошлом более тысячи лет назад. Сейчас нет ни единого живого Туэра, способного передать знания, культуру и традиции своего народа молодым поколениям, что бесспорно является несравнимой потерей наследства одного из самых образованных, из когда-либо живущих народов. Оставив после себя лишь архитектурные памятники….

Ральф вдохновенно продолжал говорить еще несколько минут, а я все больше тонула в разворачивающейся перед моим мысленным взором картине о крестьянах и землепашцах, великих воинах, славных правителях и бесславно павших в многочисленных битвах героях, увлеченная в водоворот фантазий голосом профессора, рассказывающего о минувших событиях так ярко, живо, увлеченно….

Всего за несколько минут я прониклась любовью к лежащем на столе книгам, мистеру Уортингхему и всему, что окружало рассказанные им загадочные мифы. Начиная с этого момента, я жадно желала научиться читать — понимать каждую букву, каждый символ, оставленный Туэрами тем, кто захотел бы стать наследником и носителем некогда великих знаний и языка.

— Но мисс… — Поторопился предупредить меня профессор, видя, что глаза горят от возбуждения и предвкушения. — Вы все же подумайте и сделайте свой выбор осознанно. Ведь то, на что вы смотрите сейчас, возможно, никогда не пригодится и не принесет никакой выгоды в будущем. А ведь бизнес, он на то и бизнес, чтобы думать в первую очередь о выгоде.

— Мистер Уортингхем, — ответила я, любовно водя пальцем по незнакомой вязи, — я мечтаю открыть магазин женской одежды. Мне нет нужны в особенной выгоде, чтобы быть счастливой. А вот потратить часы на изучение такого языка будет для меня настоящим наслаждением.

И не дожидаясь ответа, я наколола на шпиль заявку со своим именем.

Профессор лишь удивленно моргнул, а затем тепло улыбнулся и пожал мне руку.

— Добро пожаловать, Шерин. Вы — моя единственная студентка… — Сказал он, обводя взглядом опустевшую кафедру. — И я, признаться этому рад! Меньше будем отвлекаться. И, наконец-то, у меня будет возможность передать свои знания кому-то еще. А то я уже было начал сомневаться, что это когда-нибудь произойдет.

Тепло попрощавшись, мы разошлись, чтобы встретиться через несколько дней на первом занятии.

И ни разу — ни разу за все время своего обучения, несмотря на насмешки и сальные шутки друзей, я не пожалела о своем выборе.

Ведь я не только последовала за зовом сердца, обеспечив себя самым дивным и захватывающим чтением на долгие вечера, но и приобрела настоящего друга в лице образованного и удивительно приятного в общении профессора Уортингхема.

Очнувшись от воспоминаний, я обнаружила выжидательно смотрящего на меня Халка и смущенно поморщилась. Черт, опять удивила саму себя. Плаваю в ностальгических воспоминаниях, в то время как «рабовладелец» этой замечательной фермы ждет от меня каких-либо разъяснений. Наверное, всему виной глубокая ночь и усталость.

Чай окончательно остыл, а ощущение уюта вдруг незаметно, но стремительно улетучилось. Нахлынула тоска по прежней жизни, по родной квартире, по всему, что существовало за оградой Тали. Аккуратно проведя пальцем по пыльной обложке «Земледелия», я отложила книгу и вздохнула. Все равно она не моя. И почитать, скорее всего, тоже не дадут. Не то, что бы меня очень интересовало земледелие, но я по собственному опыту знала, что все книги, написанные Туэрцами, интересны просто по изложению, да и просто попрактиковаться не мешало бы.

— Хочешь что-нибудь рассказать? — Спросил Халк, внимательно глядя на меня.

— Нет.

Он легко кивнул, задумчивое выражение не покидало его лицо.

— Ты расскажешь. — Только и произнес он. — И где научилась языку, и за что попала в Тали…

Я напряглась, внутренне готовясь к обороне, но он лишь усмехнулся.

— Не сегодня. Сегодня я устал. Ты придешь ко мне завтра после обеда, и тогда мы поговорим снова.

Как тут было спорить? Сказал прийти, значит приду. С одной стороны — это означает, что допрос, которого мне всеми силами хотелось избежать, продолжиться снова, с другой стороны появилось едва уловимое чувство радости. Что это еще за новости? Попытавшись уловить причину неуместных эмоций, я быстро обнаружила, что в моем состоянии это все равно, что после сорока километровой пробежки решиться пойти на дискотеку — что означает — абсолютно невозможно ни эмоционально, ни физически — я лишь мысленно махнула рукой и решила разобраться во всем позже.

— С баллами твоими тоже разберемся завтра. — Снова опередил мой вопрос Халк. — Сейчас иди спать.

Я не стала ни спрашивать, ни спорить. Лишь поднялась и направилась к двери. Завтра, так завтра. По-крайней мере самое страшное уже выполнено. Я призналась, а значит утром ни у кого не снимут злосчастные двадцать баллов, и оставшиеся несколько часов этой ночи можно проспать спокойно. Даже на растерзание Грегу не отдали. Случаются же еще счастливые дни!

Взгляд случайно снова упал на висящую на стуле бежевую рубашку. Где-то внутри тупо кольнуло иголочкой. Алекс тоже вот так небрежно всегда разбрасывал свои вещи по дому….