Медж Мванги - Тени в апельсиновой роще

Субботним вечером в шесть часов Курия позвонил на «Апельсиновую усадьбу» и доложил, что магазин «Шах» полыхает как спичечный коробок в назидание твердолобым хозяевам.

— У него жар, — сказал Курия в трубку так, чтобы посторонний ничего не мог понять.

— О'кэй, — ответил Аль Хаджи.

— Читайте завтрашний номер «Санди Нейшн», — добавил Курия.

— Ладно, — буркнул Аль Хаджи и повесил трубку.

Несколько десятков тонн тканей превратилось в дым и пепел. Это должно образумить всех лавочников на Ривер-роуд. Аль Хаджи раскурил сигару, приготовил себе коктейль и, устроившись поудобнее в кресле, стал ждать звонка из Нью-Йорка. Ум его напряженно работал. Он отправил почти всю партию слоновой кости, обещанную Джузеппе Делори и китайской мафии в Гонконге. Не хватает какой-то сотни килограммов, она уйдет через неделю. Счастливчик Джо не станет поднимать шум из-за такого пустяка.

За окном на лужайку спускалась вечерняя мгла. Окна кабинета были распахнуты, и прохладный ветерок выдувал из комнаты вязкую духоту, скопившуюся в течение необычно знойного дня. Суховей с равнин Ахти, окаймлявших «Апельсиновую усадьбу», дул с утра и утих лишь под вечер.

Аль Хаджи снял ботинки, вытянулся на кушетке и постарался расслабиться. День выдался нелегкий. Все утро ушло на разговоры с таможенным чиновником в Момбасском порту. Аль Хаджи упрашивал своего очередного приятеля и должника поторопиться с оформлением отправки в Гонконг нескольких ящиков деревянной скульптуры. На самом же деле в ящиках было двести килограммов контрабандной слоновой кости.

В полдень Аль Хаджи завтракал с Хамади, твердым как кремень предводителем отряда браконьеров, попытавшимся его на-дуть и присвоить целых два ящика американских винтовок АР-10 под тем предлогом, что они якобы устаревшего образца и патроны, присланные к ним, имеют не тот калибр. Хамади строил свои расчеты на том, что хозяин «Апельсиновой усадьбы» ничего не смыслит в оружии. Но Аль Хаджи живо поставил его на место, пригласив этого наглеца в тир, оборудованный в подвале дома, и предложил опробовать винтовку АР-10, которую он хранил в своем сейфе.

Выслушав затем небольшую нотацию Аль Хаджи, Хамади обещал, что через три дня последняя партия бивней покинет тайник на территории заповедника «Восточное Цаво» и отбудет в Момбасу, чтобы оттуда плыть морем на Дальний Восток. Завтрак закончился в прохладной обстановке.

Рикардо — в который раз — ворвался в кабинет Аль Хаджи без стука и захлопнул за собой дверь.

— Что тебе?

— Потолковать надо, — ответил Рикардо.

— Убирайся! — рявкнул Аль Хаджи. — Я устал и занят!

— И я тоже. — Рикардо без спросу налил себе коньяку и надолго припал к стакану.

— Иди в сад и толкуй с деревьями, — сказал ему Аль Хаджи.

Когда Рикардо одолевала скука, он бродил вокруг дома, разглядывая деревья и что-то бормоча себе под нос.

— Мне приказано приглядывать за тем, как здесь идут дела, — ответил Рикардо, усаживаясь прямо на письменный стол. Нагнувшись, он выдвинул правый ящик и достал особого сорта сигару из тех, что Аль Хаджи выписывал специально для себя. Понюхав ее, он покрутил сигару меж пальцев, закурил, всем своим видом выражая одобрение, мол, действительно, отменный табак.

— Эл? — неожиданно спросил он. — Что должна натворить твоя женушка, чтобы у тебя возникло намерение убить ее?

Последовавшая за этим тишина была столь же глубокой, сколь непростым и серьезным оказался заданный вопрос. Аль Хаджи уставился на итальянца и долго не сводил с него глаз.

— Что ты сказал? — переспросил он.

— Я застал ее говорящей с кем-то по телефону.

Аль Хаджи выпрямился на кресле как ужаленный, ярость закипала в нем.

— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты перестал шпионить за нами! — рявкнул он.

— Дело было три дня назад, — невозмутимо продолжал Рикардо, которому так и не удалось шантажом заставить Мими уступить его домогательствам.

— Она говорила с мужчиной, Эл. Сказала, что ты убьешь ее, если узнаешь.

Лицо Аль Хаджи передернуло гримасой гнева. Его частная жизнь должна быть абсолютной тайной для окружающих, он никому не позволит в нее вторгаться.

Он поднялся с кушетки и подошел к стеклянным дверям, ведущим в сад. Взгляд его застыл на темнеющей лужайке. «Неужто Мими завела любовника? — думал он. — Нет, это невоз-можно!» Он бы так или иначе об этом узнал. И все же Рикардо посеял в его душе сомнения.

У него за спиной Рикардо довольно скалил зубы. Ему очень нравилось злить Аль Хаджи.

— Ну, в общем-то, не мое дело, — заговорил он. — Пусть делает, что хочет и с кем хочет...

Аль Хаджи стремительно развернулся, и снова в его глазах сверкнул теперь уже не сдерживаемый гнев.

— Пошел вон! — заорал он.

В этот момент зазвонил телефон.

— Я просто подумал, что тебе следует об этом знать, Эл.

Вот и все. — Рикардо даже не шелохнулся, по-прежнему сидя на письменном столе. Телефон все звонил.

— Вон отсюда!

— Ответь на звонок, Эл, — произнес Рикардо с завидной невозмутимостью.

Аль Хаджи пошел на него, сжав огромные кулаки. Рикардо сам снял телефонную трубку.

— Алло? Да-да, он здесь! — И протянул трубку Аль Хаджи. — Нью-Йорк на линии.

Аль Хаджи повел глазами с трубки на белозубую улыбку, итальянца. Если затеять сейчас драку, то услышат в Нью-Йорке — у аппарата Артуро Спинелли, а может, даже сам Джузеппе Делори.

Он взял протянутую ему трубку, не спуская глаз с Рикардо.

— Слушаю!

Звонил Спинелли. Он тараторил несколько минут кряду, не давая Аль Хаджи вставить слово. Весь Нью-Йорк, видите ли, ждет не дождется прибытия партии особой африканской марихуаны, обещанной Элом. Иначе не пережить надвигающейся зимы. Китайцы в Гонконге пригрозили больше не вести никаких дел с семейством Делори. Счастливчик Джо весьма несчастлив. Аль Хаджи лишь потому немедленно не отзывают с «Апельсиновой усадьбы», объяснил Спинелли, что в данный момент некем его заменить. Но все тут взбешены его поведением.

— Понимаю, — буркнул в трубку Аль Хаджи, прервав тираду Спинелли. — Но, как я уже докладывал, последняя партия... деревянной скульптуры будет отправлена через несколько дней. Да... хотелось бы побыстрее, сам знаю, но здесь особые условия работы. У людей тут иной ритм, никто не желает вкалывать сверхурочно. Это вам не Нью-Йорк...

Он сел в кресло, кивая невидимому себеседнику.

— Знаю, знаю, Артур. Я действительно повторяюсь, но ведь и ты каждый раз несешь одну и ту же чертовщину... Ладно, не горячись... Знаю, что тебе не нравится, когда тебя называют Артур, не я, черт возьми, не сицилиец, чтобы всякий раз величать тебя «синьор Артуро Спинелли».

Он поглядывал на Рикардо, который лишь холодно и высокомерно улыбался в ответ. Аль Хаджи слушал Спинелли, отирая пот со лба.