Юсуп Хаидов - Из-под самана

Байрам-ага очень разволновался, когда за ним пришли из конторы. Он сел напротив Комекова, дрожа, как от озноба.

Комеков вытащил из кармана пистолет, отобранный у сына Байрам-аги и, положив его на стол, смерил дрожащего Байрам-агу холодным взглядом.

— Вы что-нибудь знаете об этом оружии?

— Нет, товарищ начальник, ничего не знаю.

— Ничего?

— Вижу это оружие впервые в своей жизни. Да, да, товарищ начальник. Вы простите меня, если я ошибаюсь... — говоря это. Байрам-ага вскакивал и снова садился, сам того не замечая.

— Успокойтесь. Байрам-ага.

— Да, да...

— Постарайтесь правильно меня понять. Не волнуйтесь и ответьте поточнее. Не играйте словами и не отнимайте времени ни у себя, ни у меня.

— Слушаю.

— Вот мой вопрос: вы что-нибудь знаете об этом оружии, которое перед вами лежит на столе?

— Нет, ничего не знаю, товарищ начальник.

— Говорите точнее: вы это оружие видели? Только говорите правду.

— Я же вам сказал, товарищ начальник, что вижу это впервые в жизни.

— Ну, хорошо. Тогда ответьте мне на другой вопрос. Не заходил ли к вам на днях незнакомый человек?

Байрам-ага вскочил с места и схватил двумя руками руку Комекова:

— Ах, да! Действительно, да, да, вспомнил. В самом деле, приходил незнакомый человек в гости.

— Как его зовут?

— Его зовут не то Демир, не то Чоюн. Он заночевал у нас, и мой сын вытащил у него какое-то оружие, после чего гость исчез. Да, вот, кстати при мне то, что он мне дал...

Сказав это, Байрам-ага вытащил из глубины старой шапки завернутый в бумагу небольшой предмет и протянул его Комекову.

— Что это? — спросил Комеков, развернув бумагу.

— Это настоящий коричневый опиум, товарищ начальник.

— Вы его употребляете?

— Ай, товарищ начальник, — зачастил Байрам-ага. — Иногда пропускаю маленький кусочек, когда живот болит. Но чаще обхожусь опийным маком. Если честно признаться и попросить, люди дают немного.

— Я скажу врачу, он поможет избавиться от болей в животе.

— Спасибо, товарищ начальник, — поблагодарил Байрам-ага, очень удивившись столь неожиданному обороту.

После этого по предложению Комекова Байрам-ага подробно рассказал о внешнем облике незнакомца и о том, что гость ему рассказывал и как себя вел.

Комеков внимательно выслушал рассказ Байрам-аги. Потом, когда тот закончил, достал из кармана четыре фотографии одинакового размера, разложил на столе перед Байрам-агой и произнес:

— Вот посмотрите, кого из них вы знаете или, может, видели когда-нибудь?

Байрам-ага, внимателно рассмотрев все фотографии, на которых были изображены мужские лица, взял в руки одну из них:

— Вот этот приходил к нам в гости: если не ошибаюсь, его зовут или Демир, или Чоюн.

— А другие?

— Они мне незнакомы.

— Хорошо, Байрам-ага. Вы свободны. Мы еще встретимся с вами.

— Эх, товарищ начальник, больше не трогайте меня. Что хочешь сказать — скажи сразу.

— Сейчас нельзя. Поговорим с вами через некоторое время.

— И откуда только свалился этот Демир или Чоюн, черт побери? Что он натворил? Что-то плохое?

— Его имя не Демир и не Чоюн.

— А как?

— Не спешите, я вам вскоре скажу его настоящее имя. И тогда же вы узнаете, какие делишки он вытворял.

— Хорошо, товарищ начальник. Ты на все имеешь право, — мрачно пробормотал Байрам-ага и вышел.

После разговора с Байрам-агой Комеков уже точно знал, что Басар Эшшиев вернулся в Туркмению: Байрам-ага указал его на фотографии.

Это полностью совпадало со сказанным об Эшшиеве Курбанмедовым и Векиловым.

Комеков рассуждал так:

«Эшшиеву с самого начала не повезло. В поисках своих старых союзников он по неосторожности дал возможность мальчишке выкрасть свой пистолет, а потом сам исчез.

Эшшиев не был глуп, чтобы не понять, что потеря пистолета может привести к провалу. Теперь ему нельзя заходить в села: ведь наверняка его пистолет может попасть в руки следственных органов.

Поэтому Эшшиев будет пробираться в пески, к сброшенным и, видимо, припрятанным боеприпасам. Если в данный момент он к ним еще и не вышел, то все равно вскоре должен появиться там. Другого пути у него нет».

Срочно выехав в райцентр, Комеков вызвал по радиосвязи руководителя оперативной группы, которая разыскивала в окрестностях Вас боеприпасы и другие грузы диверсантов...

— Товарищ агроном! На освоенных целинных землях получили урожай кукурузы и огурцов.

Для выставки мы отобрали пять ящиков кукурузных початков, огурцы и другие культуры.

Таким образом, оперативный работник сообщил Ко-мекову, что ящики с боеприпасами и другие грузы уже найдены.

— По предсказаниям охотников, в сторону наших кукурузных полей направляется один кабан. Поэтому приготовьтесь к встрече с ним. Кабан может выйти прямо на вас. Вы меня поняли?

Голос в приемнике, запинаясь, ответил:

— Понял, товарищ агроном. Примем все меры. Кабана не упустим.

Когда Комеков закончил сеанс радиосвязи, поднялся сильный ураганный ветер, который крепчал с каждой минутой.

В селе из-за поднявшейся в воздух пыли нельзя было открыть глаза, а уж что творилось в песках, и подумать страшно.

Комеков всю ночь вызывал Вас по радио, но ответа не было.

Ночной буран сделал свое дело... Переместил сыпучие барханы с места на место, с корнем выкорчевал низкорослые деревья и кустарник, и даже засыпал старую дорогу, ведущую туда.

С трудом, измучившись от всяких неполадок, Комеков к вечеру приехал на машине в урочище Вас.

Оперативники встретили его с унылым видом.

Руководитель коротко доложил о проделанной работе.

— Молодцы, это хорошо. Я специально пригнал машину, чтобы забрать найденные трофеи, — похлопал его по плечу Комеков.

— Товарищ капитан, вместо того, чтобы хвалить, нас нужно отругать, — проговорил виновато руководитель оперативной группы.

— Что случилось?

— Вы вчера предупредили, что здесь может появиться этот диверсант. Вскоре он действительно пришел в эти места. Однако мы не смогли его взять...

— Упустили?

— Да.

— Как это произошло?

— Мы были хорошо замаскированы. Но он, видимо, все же почуял опасность. И когда между нами было метров двести, не больше, побежал в другую сторону.

— Дальше.

— Увидев, что он ускользает от нас и что прятаться в укрытии нет больше смысла, я ему крикнул, чтобы он остановился. Но он не послушался. Тогда я приказал двум нашим вооруженным товарищам перерезать ему дорогу.

— А остальные?

— Они тоже вышли из укрытия. Диверсант, увидев, что его окружают, вдруг снова изменил направление и побежал к сыпучему бугру, перешел на другую сторону и исчез.

— Вы окружили бугор?

— Разумеется. Но ничего не нашли. Потом всю местность вокруг тщательно прочесали, но безрезультатно. Мистика! Не было у диверсанта возможности исчезнуть незамеченным. Ведь вокруг — открытая местность. Мы не уходили, продолжали держать местность под наблюдением. Но вскоре, как назло, поднялся сильный ураган. Нельзя было глаз открыть из-за порывистого ветра. Невозможно было даже перекинуться словом. Так мы дождались утра, а потом снова тщательно все обыскали. Но диверсанта не нашли, он словно провалился сквозь землю.