В. Шевченко - Чекисты рассказывают. Книга 3-я

— Анна Ивановна, а вы не могли ошибиться?

— Ни в коем случае! — горячо сказала она.

— Но по адресу, указанном вами, человек с такой фамилией не проживает.

Она опешила:

— Не может быть. Я же у дворника спрашивала. Женщина, там двор скребком чистила. Еще переспросила меня: этот, говорит, молодой старик? Не улыбайтесь, она так и сказала. И квартиру мне назвала...

— Так вы по фамилии спросили?

— Нет. Ни фамилии, ни имени-отчества я не называла, — покраснела Анна Ивановна. — Но это он. Обязательно он!

— Ну, ладно. Проверим еще раз, — пообещал Кириллов. — Только очень прошу: сами, пожалуйста, ничего не предпринимайте. О результатах расследования мы вам сообщим. Если окажется, что это тот самый человек, которого вы имеете в виду, вам придется еще прийти к нам.

— Пожалуйста. В любое время.

Поднимаясь, она проговорила:

— Знаете, мне сейчас как-то очень не по себе. Неужели... Нет, нет! — перебила она себя. — Это все-таки был он! Оленев, и никто другой!

— Не волнуйтесь. И спасибо вам!

Кириллов проводил Липатову и задумался.

Конечно, старая женщина могла ошибиться. Сорок лет — срок изрядный. Да около пяти лет она была больна, даже речи лишалась... Брать человека на подозрение — дело серьезное. С другой стороны, памяти Липатовой можно позавидовать. В этом Кириллов убедился еще в Грозном. Да и приметы, которые она назвала, — нечастые. В конце концов этот человек мог сменить фамилию, имя.

Стоп, стоп! А фамилия Берсенев — вымышленная или настоящая? Запросить архив.

Кириллов придвинул к себе настольный календарь, решив пометить день возможного ответа из архива, перекинул несколько листков, механически прочитывая подписи к датам. Что такое? Внимательно перечитал напечатанное:

«40 лет со дня освобождения города Грозного от деникинских банд».

Вскочил, прошелся по кабинету, заглянул еще раз в календарь, улыбнулся и, решительно вырвав листок, направился к начальству.

Из отдела кадров финансового управления Кириллов запросил анкету ревизора Ивана Андреевича Берсенева.

На небольшой фотографии — серьезное, интеллигентное лицо. Год рождения 1887-й, место рождения — Псковская губерния, село Берсеневка, русский, дворянин, образование — Императорской кадетский корпус, Петербург, холост, не был, не привлекался, не имел...

В краткой автобиографии Берсенев сообщал, что в годы гражданской войны он добровольно перешел на сторону красных. Из армии выбыл по причине тяжелой контузии.

Фотографию с анкеты увеличили и размножили.

Через несколько дней архив прислал фотографию Сергея Петровича Оленева.

Обе фотографии Кириллов отправил на экспертизу с целью идентификации личности.

Эксперты дали положительный ответ: на фотографиях одно и то же лицо.

Кроме того, по обеим фотографиям Оленева опознали Анна Ивановна Липатова и два старожила из города Грозного, знавшие его в годы революции.

Для Кириллова все встало на свои места: под фамилией Берсенев скрывался преступник Оленев.

Поздно, но все же преступник найден. Кириллов мог возбудить уголовное дело, получить у прокурора санкцию на арест, но почему-то не торопился.

Изо дня в день просматривая почту, он ждал чего-то, очень для него важного. И вот это что-то пришло.

Следователь торопливо вскрыл конверт. Из него выпала старинная фотография на толстом картоне и письмо на четырех страницах ученической тетради, написанное мелким, убористым, но очень четким почерком. Кириллов читал, подчеркивая некоторые фразы.

В кабинет вошел один из оперативных работников.

— Слушай-ка, мне вот тут одну штуку принесли, — сказал он и положил на стол пистолет системы «вальтер».

— Ну и что? — спросил Кириллов, с сожалением откладывая письмо.

— Тут пометка есть. Вот я и подумал...

Взглянув на гравировку, следователь вскочил:

— Кто принес? Когда?

— Вчера из долгопрудненского отделения милиции доставили. Говорят, какой-то милиционер нашел...

— Что значит — какой-то? Разыскать немедленно!

— Разыщем.

Вечером в кабинете следователя сидели двое: молодой милиционер и пожилой железнодорожник.

— Так. А дальше что? — опрашивал Кириллов.

— Ничего, — сказал молодой. — Нашли и отнесли к нам в отделение.

— А человек этот куда пошел?

— Должно, к берегу. Куда же еще? — сказал старший. — Говорю вам — мы рыбу ловили...

— Но вы хоть его запомнили? Могли бы узнать?

— Конечно! — в один голос подтвердили рыболовы.

— В шапке он пирожком, — проокал пожилой.

— И снастей у него не было, — смущенно добавил милиционер.

— Эх, вы... А еще в милиции служите!

— Виноват, товарищ капитан...

Кириллов достал из стола фотографию с анкеты Берсенева.

— Этот?

— Точно! — обрадовался милиционер.

— Он, — подтвердил железнодорожник.

Вот теперь можно было возбуждать дело и брать санкцию на арест.

К вечеру следующего дня все было получено, и Кириллов с группой оперативных работников и понятыми позвонил у квартиры ревизора Берсенева.

Дверь открыла Нина Алексеевна. Все поняла. Побледнела. Но овладела собой, сказала тихо:

— Вы к Ивану Андреевичу? Проходите.

Оленев — Берсенев поднялся навстречу.

— Чем обязан? — спросил он строго и несколько свысока.

Кириллов предъявил постановление на арест.

Оленев опустился на стул, несколько раз перечитал документ. Лицо его покрылось пятнами. На лбу выступила испарина.

— Скажите, а почему бы не заподозрить меня в том, что я — турецкий султан? — спросил он с явной издевкой.

— Я ценю ваш юмор, — ответил Кириллов. — Но с такими претензиями вам следовало бы обратиться к вашим родителям. А сейчас начнем обыск.

— Ищите.

— У вас есть оружие?

— Нет.

— Приступайте, — приказал Кириллов сотрудникам и сам стал внимательно оглядывать комнату.

Его взгляд упал на фотографию в рамке. Подошел, вынул портрет, положил перед Оленевым.

— А где же вторая половина?

— Какая? — побледнел Оленев. — Фотография была немного велика для рамки, потому ее и обрезали...

— Сегодня или вчера? — спросил Кириллов, разглядывая свежий срез.

Оленев вспыхнул, отвернулся, поднес руку ко рту, фукнул на перстень и забарабанил пальцами по столу.

К концу обыска один из сотрудников принес и показал Кириллову найденную под кухонным столом пожелтевшую плотную бумагу. Это было свидетельство о рождении дворянина Сергея Петровича Оленева.

— Этот документ вам знаком? — Кириллов протянул бумагу Оленеву.

Если бы в этот момент в комнате появился ископаемый бронтозавр, Оленев, наверное, меньше удивился бы. Однако он справился с собой и произнес довольно равнодушно:

— Понятия не имею.