Дмитрий Корбов - Чекисты рассказывают. Книга 6-я

В СССР уже сменились поколения чекистов. Немного осталось сегодня в органах госбезопасности ветеранов Великой Отечественной. Но розыск преступников продолжается.

Нам повезло: живет в Ровно человек, который как никто другой, знает историю многолетней борьбы местных чекистов. Уже немолодой, роста ниже среднего, худощавый, в пепельных вьющихся волосах почти не заметна седина. Подвижен, как ртуть, движения не только быстры, но и точны, что характерно для старого спортсмена и солдата. Одевается щеголевато, что, прямо скажем, не часто встречается у людей, которые много лет носили военную форму. А свою первую солдатскую гимнастерку полковник Евгений Ильич Бондарь (так назовем нашего главного собеседника) надел 26 июня 1941 года, ровно через неделю после того, как получил на руки свидетельство об окончании средней школы. В тот же день принял он и боевое крещение.

Всю войну, за исключением короткого периода учебы в 1943 году в военном училище, прошел Бондарь в полковой разведке. Защищал Киев и Сталинград, воевал на Калининском фронте, освобождал Украину, форсировал Эльбу. Получил солдатскую медаль с гордой надписью «За отвагу» и мечту каждого офицера-фронтовика орден Красного Знамени, два ордена, которыми по статуту уже никогда больше награждать не будут, — Отечественной войны I и II степени, еще одну медаль — «За боевые заслуги», и еще один орден — Красной Звезды.

Ранило за войну Бондаря три раза. В строй возвращался быстро. Ранения, правда, считались по тогдашним меркам не тяжелыми. С одним особенно повезло — пуля разорвала мягкие ткани над правым глазом и ухо. Зажила рана за три недели. Но возьми немецкий автоматчик на полсантиметра правее — свинец угодил бы точно в висок.

Намечался Бондарю, тогда лейтенанту, еще один фронт — дальневосточный. Но эшелон, в котором следовала его часть, успел добраться лишь до Новосибирска. Боевые действия на Дальнем Востоке завершились разгромом Квантунской армии и капитуляцией Японии.

Когда-то Бондарь собирался поступить в один из ленинградских технических вузов. Не отказывался от этого намерения и на фронте, особенно когда дело пошло к окончанию войны. Но все планы изменились в один день. Лейтенанта Бондаря вызвали в штаб дивизии, и здесь незнакомый подполковник предложил лихому войсковому разведчику пойти учиться в специальное учебное заведение, где готовили сотрудников для работы в органах государственной безопасности.

По окончании училища Бондарю дали направление в центральный аппарат МГБ. Он отказался. Ему не нравились ни большие города, ни многолюдные учреждения. Сам попросил послать его на Ровенщину. Ехал сюда — думал, на несколько лет. Оказалось — на всю жизнь...

Профессиональная память Бондаря намертво держала в своих глубинах сотни эпизодов, имен, мельчайшие детали множества операций, которыми руководил или в которых участвовал. Услышав нашу просьбу — рассказать о поисках и обезвреживании военных преступников, Бондарь загорелся.

— Хорошая мысль! Давно пора это сделать. Есть, конечно, несколько романов и повестей о том, как происходила очистка Западной Украины от фашистско-националистической нечисти. Но нужны и строго документальные свидетельства самих участников событий. Нужны не для нашей славы — для самой истории, для воспитания молодого поколения. Сборник «Чекисты рассказывают», мне кажется, для таких публикаций самая подходящая и авторитетная трибуна.

...Итак, мы приступили к записи рассказов полковника Бондаря о некоторых, наиболее типических поисках, проведенных ровенскими чекистами в разные годы, в которых он так или иначе принимал участие.

Евгений Бондарь хорошо помнит майское утро 1951 года, когда получил он, должно быть, самое необычное для себя задание. Причем не от непосредственного начальника, а руководителя областного управления МГБ.

— Полюбуйся, — сказал полковник и подвинул капитану стопку фотографий. Бондарь взял первый лист — крупными рисованными буквами на нем было выведено: «Волынь в борьбе».

— Что это? — он в недоумении поднял глаза на начальника.

— Смотри дальше!

Бондарь быстро просмотрел всю папку. То были фотокопии рисунков, собранных, судя по всему, в одном альбоме. По содержанию — злобная антисоветчина, изготовленная явно с провокационной целью. Вот три солдата Советской Армии отнимают у старой крестьянки мешок с зерном. Вот оуновцы, вышедшие из леса, срывают с сельсовета красный флаг и водружают свой — с трезубом. Вот стилизованные, беспардонно облагороженные портреты лесовиков в схронах, у костров. Вот какие-то люди в городской одежде, значит, приезжие «москали», не иначе, под охраной солдат ломают сельскую церковь. На них угрюмо взирают крестьяне. Тут же — связанный священник.

Подобные картинки Бондарю уже попадались в бандитских схронах и раньше. Иногда их сдавали местные жители вместе с подброшенными националистическими листовками. Видел он нечто подобное и на страницах оуновских газет.

— Это добро нам прислали из Москвы, — объяснил полковник. — И не только нам, но всем управлениям МГБ западных областей Украины. Суть дела заключается в том, что этот альбом с провокационными целями сейчас широко распространяется на Западе. Его подбрасывают в посольства, журналистам-международникам, делегатам сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Замысел провокаторов понятен — убедить общественное мнение Запада, что на Украине, дескать, идет массовая вооруженная борьба против Советской власти.

Нам поручено срочно разыскать автора альбома и пресечь его антисоветскую деятельность. Для розыска создана оперативная группа. Возглавите ее вы. Кроме вас, в нее включены капитаны Маркелов и Мудрицкий. Утром доложите план мероприятий...

Сотрудника Клеванского райотдела госбезопасности Михаила Андреевича Маркелова Бондарь знал хорошо. О капитане Мудрицком из управления МГБ по Сумской области, находящемся на Ровенщине в командировке, слышал как об опытном чекисте.

Вернувшись в свой кабинет, Евгений Ильич еще раз тщательно изучил рисунки. Первая мысль была — а не состряпаны они там, за океаном, или где-нибудь в Мюнхене? Но потом от этой мысли отказался. Он достаточно хорошо знал Волынь и быстро понял — художник явно местного происхождения. В этом убеждало многое: чисто волынские пейзажи, детали одежды, построек, достоверность устройства схронов и т. п. Нет, так мог нарисовать только хорошо все знающий человек. Мнение Бондаря, кстати, совпадало с предположением, что оригиналы рисунков нелегально переправлены на Запад откуда-то с западных областей Украины.

В Ровно в то время жило всего несколько профессиональных художников. Одного из них Евгений Ильич немного знал — это был заслуженный фронтовик, орденоносец, в период Сталинградской битвы они даже служили в одной армии, правда, тогда не встречались. Вечером того же дня капитан отправился к художнику за консультацией.