Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

— Пошли, я говорю, — тоном, не терпящим возражений, повторил я.

Потому что знал: если поступить так, то мы будем стоять на берегу, пока за горизонтом не скроется парус.

Сэнди Кларик не успел уйти из своего лагеря.

Давненько я не видел такого. Расслабился. Очевидно, негры напали под утро и сразу прорвались за частокол — иначе не объяснить было того, что возле обугленных, но не разваленных стен из мощных брёвен в два обхвата не было следов боя, зато внутри, среди разрушенных шалашей, они имелись отчётливо.

Во всяком случае, люди Сэнди не сдались просто так.

Пепелища уже остыли. Бой был дня три, а то и четыре назад, над трупами, разбросанными тут и там, уже крепко поработали звери, а то, что уцелело, начало разлагаться. Андрей, успевший порыскать в окрестностях лагеря вместе с Йенсом, Фергюсом и Димкой, сообщил, что негры ушли на юг.

— Земля обетованная, её мать… — уныло сказал Олег, не стесняясь девчонок. — Приплыли.

— Ну, ничего другого мы и не ожидали встретит, — справедливости ради заметил я. Потом добавил после недолгого молчания: — Надо похоронить, что осталось.

Никто особого энтузиазма не проявил, но и спорить не стал…

…Если честно, меня Америка немного разочаровала. Совершенно не понимаю, почему. Кругом был густющий красивый лес, только-только начавший кое-где светиться осенними цветами, а в остальном — зелёный и весёлый. Наверное, я подсознательно ожидал чего-нибудь «иного». А, если подумать — чего? Та Америка, о которой я подумал, создана её людьми. А их здесь — хрен да малина и им не до прокладки дорог через весь континент…

Надо было держать точно на юго-запад, чтобы до настоящих холодов перевалить Аппалачские горы и зазимовать на их западных склонах. Потом — Великие Американские Равнины и Кордильеры… Впереди были месяцы и месяцы пути — и странно, но мысль о них порождала не ожидание тяжестей и бед, а странно-зовущее чувство, похожее на далёкий, еле слышный звук трубы…

«Дорога растворила меня в себе,» — вспомнил я слова, прочитанные в дневнике Лотара (я иногда доставал его и перечитывал местами, или рассматривал рисунки). Да, это, кажется, так… Если представить себе ситуацию: я вернулся домой, всё как-то утряслось — не знаю, как, да и не важно — я ведь не смогу там жить. Спокойно — не смогу. Неинтересно мне будет. Скучно…

«Зато тут сплошное веселье, — не без иронии подумал я, не переставая внимательно вглядываться в лесные заросли, однообразно-красивые, мимо которых мы шли; именно в этом однообразии могла таиться опасность. — Надо у Вадима спросить, как он думает — похоже это на книжки про Зверобоя?.. Хотя — у Вадима я ничего не спрошу. Я его вообще долго не увижу. Или не увижу вообще.»

— Пора на ночлег устраиваться, — подошёл ко мне Раде, шагавший в головном дозоре. — Там Мило с Видовым хорошую полянку нашли…

— Ну если уж полянку… — вздохнул я, поворачиваясь к Йенсу. — Фергюс с Димкой не подошли? — они ушли — точнее, свернули — на охоту и пока что не появлялись.

— Подойдут, — со спокойным оптимизмом откликнулся немец…

…Полянка, найденная сербами, в самом деле оказалась что надо. Ручеёк протекал неподалёку, и скоро запылал костёр, в центр которого победоносно водрузили здоровенный, похожий на осьминога, смолистый пень — так, что готовить оказалось возможно лишь с краю, подальше от свистящего пламени. Я умиротворённо наблюдал за всем этим, не принимая в разбивке лагеря никакого участия, поэтому первым «засёк» Фергюса и Димку. Они тащили оленя и вещмешок, набитый чем-то так, что горловина не затягивалась.

— О, — заметила Линде, — мы думали, что вас покрадали индейцы.

— Украли, — добродушно заметил Димка, одновременно сбрасывая с левого плеча свою часть жерди для переноски оленя, а с правого — вещмешок, из которого раскатились бурые, в комочках приставшей земли, клубни в пол-кулака размером.

— Ёлки-моталки! — завопил Басс. — Картошка!

— Жаль, Лидка не попробует, она мечтала, — заметил я и невольно громко сглотнул, вызывав общий смех — рот наполнился слюной. — Ну что? Пюре не сделаем, так хоть испечём! Ленка, доставай соль!

— «Ленка, доставай соль»! — заворчала Власенкова, раздёргивая горловину вещмешка. — Ленка, доставай сахар, доставай кофе, доставай то да сё… А о зимовке, между прочим, одна Ленка, похоже и думает. Остальные жрут!

— Первую зиму мы тоже поздно готовиться начали — и ничего, перезимовали, — лениво возразил Олег Крыгин, — ладно тебе, Лен…Здесь и зимы должны быть потеплей, чем у нас…

— Может, кто-нибудь поможет мне с оленем? — в пространство спросил Фергюс, свесив между колен окровавленные руки с финкой.

— Не порть шкуру! — всполошилась Танюшка. — Погоди, я сейчас! Вообще подвинься! — она решительно потеснила ирландца. — Давай вон потроши, а я шкурой займусь…

— напевал Басс, —