Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

— Не знаю, но мы всё равно идём туда. Или нет?

— Идём, — вроде бы решилась она. И неожиданно предложила: — А может, я покричу? Э-э-э-эй!!! — завопила она, подпрыгнув.

Я фыркнул и засмеялся. Танюшка обиженно свела брови, но потом толкнула меня в плечо и тоже хихикнула:

— Ладно тебе… Пошли попьём.

Куда веселей мы зашагали к «следующему» камню. Танька вообще никогда не была болтливой, но сейчас её понесло, и она бесконечно говорила, выдвигая версии о том, что нас ждёт в указанной точке. Доминировало убеждение, что там — путь домой.

Я, если честно, надеялся на то же. Но предпочитал не говорить об этом вслух.

Мы добрались до леса вновь минут через сорок. Воду — а родник выбивался из-под камня упругой струёй в песчаный кратер у основания глыбы — набрать было не во что, а жаль. Она оказалась ледяной и очень вкусной.

Снова захотелось есть, и с каждой минутой голод нарастал.

— Олег, — сказала Танюшка, когда мы уселись передохнуть под деревьями на опушке и разулись, чтобы дать отдохнуть ногам и хоть немного просушить носки, — без еды мы не дойдём.

Сказано это было серьёзно и без малейшей паники. Я ещё раз подумал, что она совершенно необычная девчонка. Но счёл нужным одёрнуть спутницу:

— Дойдём. Туда — дойдём даже без еды, хотя будет трудно. Но лучше, конечно, поискать еду по дороге, какую-никакую.

Мы замолчали, и я понял, что засыпаем. Вроде и прошли не очень много… Наверное, за прошедшее время растренировались.

— Олег, — сонно сказала Таня, — давай поспим немного.

— Давай, — охотно согласился я, сползая в лежачее положение и устраиваясь удобнее. Помедлил и предложил нерешительно: — Тань, если хочешь — можешь… ну, меня использовать вместо подушки.

— Ага, Олег, спасибо, — она перекатилась ближе и как-то очень естественно устроилась на моём плече. Я помедлил и приобнял её рукой, на которую она улеглась.

Приятно было — непередаваемо. Руки Танюшка спрятала под мышки, а носом — наверное, уже сама не понимая, что делает — уткнулась мне в шею. И тепло задышала.

Короче, мне тут же расхотелось спать. Я обмер с открытыми глазами. Нет, ни о чём таком я не думал. Я просто переживал почти физическое счастье.

Ради этого стоило оказаться в лесах другого пространства. Честное слово. Хотя конечно — я понимал, что Танюшка уже спала, когда прислонилась ко мне.

И всё-таки это было счастье…

…Проснулся я от того, что перестал чувствовать руку — она превратилась в резиновый жгут. Танюшка во сне сползла ко мне под бок и лежала на животе, затруднённо дыша — она упёрлась лицом в мою куртку.

Проснулся я и ото сна, если так можно выразиться. Сон был ещё тот — из тех, что не пересказывают. Я бросил быстрый взгляд вниз и подумал — хорошо, что Танюшка спит, потому что даже сквозь плавки и брюки всё было отчётливо видно. В смысле — у меня.

Я переложил онемевшую руку другой и сел. Слегка воровато посмотрел на Таню. Мы проспали больше двух часов. И мне срочно надо было отойти.

Вообще-то я не занимался этим с тех пор, как подружился с Танюшкой. Или убеждал себя, что подружился, а на самом деле это было больше, чем дружба? Сейчас об этом думать не хотелось, а хотелось отойти за кустики.

Я и отошел. Поспешно и тихо, пока сон ещё не выветрился из памяти.

За ближайшими деревьями начался кустарник, окаймлявший поросший камышами берег. Спустив штаны и плавки, я встал на колени почти у самого берега. Вообще-то с тех пор как больше двух лет назад один из старшеклассников показал мне, как заниматься онанизмом, я как правило предпочитал делать это лёжа…

Я пригнул голову к груди и закрыл глаза, пытаясь не упустить фрагменты сна, вспыхивавшие в памяти.

— Та-а-ань… — стоном-вздохом вырвалось у меня в последний момент. Непроизвольно — я не мог остановить этого стона, как не мог остановить происходившего в тот момент.

Как всегда после этого, мне сделалось стыдно. Поднявшись, я сделал несколько шагов к камышам, чтобы уже просто сходить в сортир. Посвистывая, поднял голову к вершинам деревьев; потом, уже натягивая штаны, вновь рассеянно окинул взглядом камыши…

И увидел скелет.

Нельзя сказать, что я испугался или растерялся, хотя в реальной жизни скелетов не видел — даже как пособий на уроках, у нас были схемы. Но и не скажу, что я не ощутил вообще ничего. Странно — словно время вокруг стало тягучим-тягучим, а все предметы наоборот — очень чёткими.

Я сделал несколько шагов, дыша открытым ртом. В горле пересохло.

Скелет не трогали звери — уже не знаю, почему. Но кости не были растащены, и даже сохранилось кое-что из одежды: потрескавшийся, утерявший цвет кожаный то ли жилет, то ли панцирь с порыжевшими от ржавчины металлическими бляхами; сапоги, на которых уцелели подковы — на носке и каблуке — и застёжки ремней поверху голенища; широкий пояс с зелёной от окиси пряжкой, на котором крепились… ножны. Да, ножны! На скелете были ещё какие-то ошмётки то ли ткани, то ли кожи. Но я вглядывался именно в ножны, из которых торчали рукояти — чуть изогнутая большого ножа и обычная крестовина длинного меча. Рукояти даже на глаз «сварились» с ножнами.

Я подошёл к скелету вплотную. И только теперь понял, что меня обманули глаза — до скелета было ближе, чем мне казалось, а сам он оказался меньше!

Скелет принадлежал подростку — девчонке или мальчишке — моих лет. Вернее — по крайней мере — одного со мной роста. Я увидел, что на левом запястье скелета широко висит изъеденный ржавчиной браслет.

А потом я понял, что это часы. Массивные, незнакомые мне часы со странным восьмиугольным корпусом — стекло было чистым, и я видел циферблат с многочисленными дисками и цифрами, на которых навсегда замерли стрелки.

Я наконец заставил себя закрыть рот. Ещё раз посмотрел на оружие, жилет, грубые сапоги.

И на часы. Как во сне, я нагнулся ниже и различил надпись Omegua. А под ней — мельче Switcherland: Это была швейцарская «Омега», я о такой читал в книжках. Дорогие часы…

Я перестал что-либо понимать.

— Олег!!! — завопила Танька за кустами. — Олег, ты где?!

— Ёлки… — вырвалось у меня, и я поспешил наверх, заставляя себя успокоиться хотя бы внешне.

Танюшка вылетела из-за деревьев и треснула меня кулаком в грудь так, что я охнул. А Танька затрясла меня за плечи, как отбойный молоток, шипя: