Александр Омильянович - В Беловежской пуще

Из состояния задумчивости его вывел телефонный звонок. Подняв трубку, он молча выслушал чей-то доклад, затем закрыл окна плотными шторами, включил свет и сел за стол. Раздался стук в дверь. Прибыл гестаповец Сальден.

— Привез? — спросил Шмидт.

— Герр криминалькомиссар, приказ выполнен.

— Что сказал шеф разведшколы?

— Прочитал ваше письмо, расспросил подробности и выбрал наилучшего. Сказал, что этот человек в области слежки — артист...

— Не будем преувеличивать.

— Так точно!

— Языки знает?

— Знает. Русский, польский, довольно хорошо немецкий.

— Внешность?

— Ничем особо не примечательная.

— Интеллект?

— Пожалуй, средний.

— Проверен?

— Спецотдел разведшколы утверждает, что проверен.

— Хорошо. Я поговорю с ним, а ты пойдешь на Фабричную улицу. Там на конспиративной квартире ждет агент. Привезешь его сюда.

— Проводить его к вам?

— Нет. Пусть подождет в твоем кабинете. Я позвоню тебе.

— Слушаюсь!

Шмидт встал, погасил верхний свет, включил настольную лампу и направил ее свет на один из стульев. Спустя некоторое время Сальден привел к Шмидту человека, о котором они только что говорили. Это был мужчина среднего роста, лет тридцати, внешне ничем не примечателен. Движения его были спокойны: видимо, он хорошо владел собой. По его лицу и выражению глаз никто не смог бы сказать, что имеет дело с хитрым, пронырливым человеком. Шмидт некоторое время изучал его взглядом, затем кивнул Сальдену, что тот может выйти, а прибывшему указал на стул.

— Куришь? — спросил он, пододвигая к нему коробку с сигаретами.

— Курю.

Шмидт подал ему сигарету. Тот прикурил.

— Какой кличкой и номером ты пользовался до сих пор?

— Вейн А-147.

— С какого времени?

— Летом тысяча девятьсот сорокового года я работал на строительстве аэродрома в Бельск-Подляски. Там меня и завербовали.

— Кто?

— Фамилии не знаю. Он пользовался псевдонимом Баум.

— Абвер? — спросил Шмидт.

— Абвер, центр в Сулеювеке...

— Откуда тебе известно, что центр в Сулеювеке? — поинтересовался Шмидт.

— Этот центр называется «Валли», и руководит им полковник абвера Шмельслегер, — невозмутимо говорил агент. — Знаю об этом потому, что некоторые ваши люди, занимаясь такой деликатной работой, как разведка, иногда любят слишком много говорить.

— Рассказывай дальше...

— Я остался нераскрытым. Когда началась война с большевиками, контакт со мною был потерян. Затем меня разыскал какой-то майор под псевдонимом Штерн и направил в школу в Простках.

— Ты избрал слежку?

— Это мне больше всего по душе.

— Тебе известно, где ты сейчас находишься?

— Известно.

— Хочешь работать на нас?

— А что я буду иметь за это?

— Хорошо заработаешь. Только в нашему деле плата бывает разной...

— Как это понимать?

— Либо марками, либо... пулей.

Глаза агента сузились и внимательно уставились на Шмидта, скрытого тенью абажура от настольной лампы.

— Будешь иметь дело с хитрым, увертливым противником.

— Коммунистом? — спросил агент.

— Коммунистом. Этот диверсант-офицер — опытный разведчик и, судя по всему, меткий стрелок.

— Понимаю.

— Постоянно носит с собой оружие. Очень опасный тип. От нас тебе только одно задание — выследишь его. Как можно больше выявишь его личных контактов, явочных квартир, которые он посещает, и направлений, по которым выезжает поездом...

— Мелочь, — заметил агент, которому все больше нравилось задание.

— Ну-ну, только не просчитайся... Выполнять задание начнешь от...

Сальден и агент Хартный очень долго ждали вызова Шмидта. Наконец он позвонил им. Когда они вошли в кабинет, Шмидт представил Хартному Вейна и сказал:

— С сегодняшнего дня это твой помощник.

Агенты смерили друг друга взглядами.

— А ты, — Шмидт обратился к Вейну, — завтра с утра будешь его «тенью». На днях он встретится с Сибиряком. Когда у тебя с ним встреча? — спросил Шмидт Хартного.

— Он назначает всегда три-четыре даты и столько же мест встречи, — ответил Хартный.

— Будешь следовать за ним, как тень, — приказал Вейну Шмидт.

— Так точно.

— Я сообщил тебе отдельные детали. Остальное дополнит он, — Шмидт указал на Хартного. — Как возьмешь Сибиряка под наблюдение, твоя задача — чтобы он не исчез из поля зрения.

— А ночью?

— Ночью тоже. На ночь получишь помощника. Его узнаешь завтра. Всегда, и по ночам тоже, будешь докладывать мне. Днем следить будешь один. Ты знаешь Белосток?

— Мало.

— Он, — Шмидт кивком головы указал на Хартного, — покажет тебе город. На улице Липовой есть ресторан. Ты можешь заходить туда в любое время дня и ночи и пользоваться телефоном. Его содержит наш человек, Миколайчик. Хартный покажет тебе этот ресторан и познакомит с хозяином. Зайдешь туда, скажешь, что тебе надо позвонить на железнодорожную станцию в товарную экспедицию. Звонить мне по номеру сто одиннадцать.

Шмидт открыл толстую папку с делом «Егерь», перевернул несколько страниц и углубился в чтение какой-то записки. Агенты ждали...

В зале ожидания на вокзале в Белостоке было многолюдно. Кроме сновавших солдат там в ожидании поезда собралось много рабочих: время шло к вечеру, и они спешили разъехаться по домам. У билетных касс выстроились длинные очереди.

Вырва появился на вокзале с небольшим опозданием и уже издали заметил Лукаша. Быстро окинув взглядом суетившихся людей и не заметив ничего подозрительного, Вырва вошел в зал ожидания и встал в очередь за билетом. Минуту спустя Лукаш встал за ним. Многоголосый говор и суета, царившие в зале ожидания вокзала, заглушали слова собеседников.

— Выполнил? — шепнул Вырва.

— Да. Материал со мной.

— Положи мне в левый карман, только осторожней.

— А как дальше? То же самое? — спросил Лукаш.

— Да, то же самое.

— Я хотел бы поговорить с тобой. Есть важное дело...

— Говори сейчас, только короче.

— У меня есть новые люди...

— Я запретил...

— Но они надежные и пригодятся...

— Делай то, что я сказал, — настойчиво подчеркнул Вырва. — В следующий раз встретимся четырнадцатого или семнадцатого в том лесочке, где встречались в прошлый раз, или на рынке в шестнадцать часов. Запомни, — быстро бросил Вырва, ибо они уже подходили к кассе. Он купил себе билет до Василькова, Лукаш — до Староселец, и оба, как незнакомые, отошли от кассы.

Выйдя из вокзала, Вырва свернул к окраине, чтобы затеряться в ее узких улицах. Прошел по улице Спокойной, затем по Променной, свернул в сторону Асниковой, Провянтовой, оказался в районе улицы Антонюка и на улице Вятраковой как сквозь землю провалился.

Домик на улице Вятраковой, где находилась одна из его конспиративных квартир, имел несколько входов, один из них шел через пристройку. Именно через него Вырва и прошел в свою комнату. Он зашторил окна, зажег свет и вытащил из кармана куртки бумагу, которую вложил туда Лукаш.