Патрик Вудроу - Меж двух огней

Через несколько минут Стрейкен вошел в домик. Молодой человек нетвердой походкой выбрался из толпы и исчез в полуденном зное. Мужеподобная женщина, работающая в домике, была маленького роста. Ее лицо было словно вырублено из гранита. Она походила на швейцарку и перебирала бумаги, как будто сидела за своим столом в Цюрихе. Когда он спросил о найме судна на Керкуллы, она немедленно протянула ему анкету. Стрейкен сказал, что хочет поговорить непосредственно с капитаном, и спросил, не знает ли она, когда судно должно прийти обратно? Женщина ответила ему взглядом, от которого рассохся бы кирпич, и бросила, что возвращение запланировано завтра днем.

— Спасибо, и не надо так нервничать, — сказал Стрейкен и пошел к школе дайвинга «Морское безумие», где он как раз успевал на дневной заплыв.

Из тени ближайшей пальмы за ним наблюдал старый знакомый.

Они погружались у скалы Магисьен у северной оконечности острова. Ходили слухи, что кто-то видел тут рыбу-пилу, но Стрейкен не обращал внимания на эти рекламные призывы. Обычно такие разговоры начинаются, когда новичок увидит что-нибудь, сам не поймет что, и использует знакомое название. После этого весь остров прыгает в воду смотреть на чудо, которого уже и след простыл.

Он не поплыл вместе с группой, заранее зная, что сейчас будет: ныряльщики поплывут вдоль рифа в надежде увидеть больших зверюг, вроде акул, скатов и черепах. У Стрейкена была своя тактика. Самое интересное можно увидеть, сидя на одном месте и глядя вокруг. Он был не больше чем в пятнадцати метрах от места погружения, когда увидел пару морских змей, играющих в зарослях коралла.

Такие неохотно позируют, и их трудно сфотографировать. Большинство дайверов знают, что морские змеи во много раз более ядовиты, чем королевская кобра, и обходят их стороной. Чего они не знают, так это того, что ядовитые зубы у них очень короткие. Они не могут прокусить ничего толще скатерти. При правильном обращении опасность ничтожна. Змеи постоянно заплывали в промежутки между веточками коралла, и Стрейкену приходилось вытаскивать их оттуда за хвосты.

Он уже был готов сдаться, как вдруг очаровательная парочка подарила ему снимок, который потом будет считаться одним из лучших в его коллекции. Самец догонял самку под камнем, но обернулся, чтобы пригрозить Стрейкену, который тянул его за хвост. Голова самца было повернута налево, самки — направо. Их тела были закрыты выступом скалы, и создавалось впечатление, что ему попался новый вид двухголовой змеи. Они оставались в этой позе достаточно долго, так что он успел сделать пару снимков, но вскоре уплыли прочь, напуганные вспышками. Стрейкен улыбнулся. «Билл Таннер, тебе придется принять эту горькую пилюлю». Змейки, скорее всего, получатся великолепно. Голубые ленты на их шеях красиво сочетались с обвивающими коралл пурпурными водорослями. Джилкрист придет в неописуемый восторг.

Он прекрасно поработал сегодня. Вернувшись на берег, Стрейкен прочистил оборудование в школе дайвинга и залег в свой гамак, где весь оставшийся день читал очередную главу романа, купленного на паромном терминале. Нелегкая работа — нежиться в гамаке, слушая шум прибоя. Но кому-то же надо это делать, и Стрейкен решил, почему бы не ему. Он же был профи.

Вечером он отправился в деревню и зашел в «Пальмы», не оставляя надежду встретить Пили. Но там его не оказалось. Зато Стрейкен увидел девушку-американку из того туристского домика, и у него внутри все сжалось. Она сидела перед барной стойкой и пила пиво, подбрасывая в воздух картонные подставки для бокалов. Десять таких кружочков лежало рядом с ней. Ее рука так быстро мелькала, что Стрейкен едва мог уследить за ней. Подставка переворачивалась на 180 градусов, и девушка ловила ее, не давая упасть. Это был старый фокус, но Стрейкен никогда не видел, чтобы его проделывали так быстро. Она даже не смотрела на свои руки. Для нее это было так же естественно, как дышать.

Ее парня нигде не было видно, и Стрейкен подумал, что вполне может подойти и поздороваться. Вроде выглядит он нормально. Следы от побоев Верховена уже прошли. Припухлость под глазами спала, а нос вернулся на середину лица. Загар потемнел, и остаточные синяки было труднее разглядеть. Кроме того, он не хотел, чтобы девушка напивалась в одиночестве.

Она сидела перед барной стойкой и смотрела видео о жизни на местном рифе. На ней было черное хлопчатобумажное платье на тоненьких бретельках. Оно красиво обтекало контуры ее тела и доходило до середины бедер. Руки и ноги девушки покраснели от недавнего загара. Солнечные очки служили ей обручем для волос, удерживая ее каштановые волосы за ушами, так что все лицо оставалось открытым. Косметика ей не требовалась. Стрейкен смотрел на нее и чувствовал, что его пульс учащается. Ради нее он готов был бороться с медведями. Ради нее ему хотелось уворачиваться от пуль, прыгать в каньоны и жонглировать планетами. Ради нее он мог бы валить лес голыми руками.

Он подошел к барной стойке и остановился в трех или четырех метрах справа от нее. Девушка притворилась, что не видит его, но по тому, как она нахмурилась, он понял, что видит. Он заказал пиво, затем прошел разделявшие их несколько шагов и подтащил к себе стул.

— Пожалуйста, присоединяйся. Чувствуй себя как дома.

Она была так же саркастична вечером, как отважна днем.

— Я просто хотел извиниться за то, что случилось сегодня. Мне кажется, я переборщил.

— Да ладно, не бери в голову. Это было очень любезно с твоей стороны. По-рыцарски. По-английски.

Теперь уже было невозможно сказать, иронизирует она или говорит серьезно. Стрейкен надеялся, что второе.

— Твой молодой человек в порядке?

— Он не мой молодой человек.

Она начала сдирать этикетку с бутылки, избегая смотреть ему в глаза.

Он смотрел на нее, очарованный ее тонкими пальцами. Движения были такими свободными и медлительными, что даже то, как она отковыривала наклейку, казалось чем-то возвышенным.

Она отхлебнула еще пива и посмотрела сквозь него.

— Уже не мой молодой человек. Он сегодня уехал. Об этом мы, собственно, и спорили. Мы собирались лететь завтра, но мне хотелось остаться еще на один день. Можно было поменять билеты за пятьдесят долларов, но у него же все уже на полгода вперед расписано, и он не захотел. Такой гад. Такой, черт возьми, серьезный. С детства через задницу намертво усвоил наставления родителей и теперь ни на шаг от них не отступает.

— Он в первый раз тебя ударил?

Она опустила глаза. Стрейкен извинился и попросил забыть его вопрос; не его это дело.

— Майк все время пытался меня переделать. Ему нужна жена-домохозяйка. Дойная корова, рабочая лошадка. В духе его семейных традиций. Он из такой, знаешь, семьи из Филадельфии: традиции, то, се, старомодные ценности. Большой дом, большая лужайка перед домом, большая машина, большое эго. Он привык все делать по-своему. Ему не нравилось, когда я не давала ему спуску и отвечала наперекор. Он к этому не привык. Ему надо, чтобы у женщины рот был всегда закрыт, а ноги раздвинуты. Я не знаю, как вообще связалась с ним.