Николай Чергинец - Вам — задание

Васильев выпрямился и, словно размышляя вслух, сказал:

— План, конечно, дерзкий и смелый...

— И реальный, — добавил начальник штаба.

Купрейчик понял, что теперь и ему можно сказать:

— Я только считаю, что пойти туда должен я, а капитан Мухин пусть останется здесь. — И, увидев, что присутствующие готовятся возразить, торопливо добавил: — Согласитесь, товарищи, зачем нам полк оставлять, если вдруг что случится с группой, без командира взвода разведки и помощника начальника штаба по разведке. Люди во взводе у меня опытные, да и отберем для этой операции самых подходящих. — И, посмотрев прямо в глаза командиру полка, твердо сказал: — Я уверен, товарищ майор, что задание выполним.

Мухин на мгновение растерялся от такой дерзости человека, которого он всего только два дня, и того меньше, обучал. Только он хотел возразить, как Купрейчик сам обратился к нему:

— Вы, товарищ капитан, не обижайтесь на меня, но я исхожу из интересов всего полка. За науку — большое спасибо, за эти два дня вы многому меня научили и не беспокойтесь за меня. Я же на фронте не новичок.

Командир полка взглянул на Самойлова:

— Конечно, резон в его словах есть. Как ты считаешь, Леонтий Михайлович?

— Если он так уверен, то думаю, что рисковать сразу двумя ими нельзя и надо согласиться с лейтенантом.

Мухин молчал. Васильев улыбнулся:

— Ты что, Кузьма Андреевич, обиделся на молодого? Не обижайся, если подумать, то он прав. Ты только проследи, чтобы группу переодели в немецкую одежду, все-таки в тыл идут, да и лейтенанту помоги установить контакт с саперами. А ты, Леонтий Михайлович, организуй сегодня ночью «огонек» и «прополку» минного поля. Завтра ночью повтори «концерт» и организуй встречу разведки.

Было ясно, что решение принято и возражать было бесполезно.

Мухин и Купрейчик вышли из блиндажа и некоторое время шли молча. Первым не выдержал Купрейчик, он извиняющимся тоном заговорил:

— Не обижайтесь на меня, Кузьма Андреевич.

— Да не обижаюсь я. Меня только волнует одно: как ты там будешь без меня. Ну, да ладно, — решительно, словно отрубил, махнул он рукой, — решение принято, план утвержден, давай теперь думать, как его лучше выполнить. Пошли к твоим орлам. Только отбирать людей буду я. Они давно без дела сидят и рваться будут все, но ты меня поддерживай.

Когда они вошли в блиндаж, Купрейчик чуть не ахнул: все разведчики сидели и тщательно чистили оружие. «Знают, черти, что не зря командир полка вызвал», — подумал он.

Мухин сразу же перешел к делу. Он стал на середине блиндажа и спокойным, будничным голосом заговорил:

— Часть людей взвода завтра пойдет в тыл. Я назову тех, кто должен получить немецкое обмундирование и подогнать его.

Купрейчик подумал: «Хорошо, что автоматы у них немецкие, не надо оружие искать». Он подошел к кровати и взял список личного состава, который вчера ему вручил старшина.

Мухин помолчал немного, раздумывая, кого назвать, и заговорил:

— Вместе с лейтенантом Купрейчиком пойдут: Чижик, Громов, Зайцев, Головин, Щука, Тимоховец, Малина, Чернецкий, Зыбин и, конечно, Луговец. Не забыл, сержант, как по-немецки «руки вверх!»?

— Найн, герр гауптман, — «хенде хох!».

Луговец был высокого роста, мощного телосложения. Наверно, поэтому вчерашний противник Купрейчика — Степаныч, фамилия которого, как только что узнал лейтенант, — Зайцев, пошутил:

— А ты, Женя, не забыл, как будет по-русски «тащить на гору груз в виде визжащего фашиста»?

Все засмеялись. Мухин пояснил Купрейчику:

— Ты, Алексей Васильевич, тоже имей в виду, что если понадобиться, то Луговец на себе запросто языка любого веса дотащит.

— А если паршивеньких, то и двух ему можно загрузить, — весело заявил Громов.

Купрейчик понимал, что этим весельем люди хотят скрыть беспокойное волнение перед сложной операцией, и охотно стал поддерживать любую шутку. Перед лейтенантом остановился старшина Гончар:

— Товарищ лейтенант, сложите сюда документы, награды, фотографии, письма, если они, конечно, есть. Я все это буду хранить до вашего возвращения.

Купрейчик уже знал, что разведчики, уходя на операцию, с собой документов, наград, личных писем, фотографий не берут. Он взял протянутый ему кисет, подумал: «Смотри-ка, у каждого ордена и медали есть, а у меня что?» Он повернулся лицом к своей постели, вложил в кисет документы и с огорчением подумал: «Хоть бы фотография Надюши была».

Мухин выждал, пока соберет старшина обратно мешочки, и продолжил:

— В группу захвата вместе с лейтенантом войдут: Луговец, Малина, Чижик и Тимоховец. Группа обеспечения — сержант Щука, с ним еще четверо: Головин, Зайцев, Громов и Зыбин. Задача на сегодня: подготовить обмундирование, автоматы обмотать бинтом или белым материалом. Ну а мы, — он повернулся к лейтенанту, — пойдем налаживать контакты с саперами, а потом еще раз побываем на НП у артиллеристов.

Когда вышли из блиндажа, Мухин облегченно сказал:

— Ух ты, пронесло! Я боялся, что сейчас нас с тобой за грудки будут брать, но, слава богу, обошлось. Наверное, твое присутствие остановило. Сидят уже почти неделю без дела.

В подготовке к операции оба дня прошли незаметно. Вечером группа была в расположении взвода Орешко. Красноармейцы сразу же обступили знакомых «фрицев», но шуток над формой разведчиков не было. Все относились к ним с уважением, понимая, на какой риск идут люди. В офицерской форме был только Луговец. Это на случай, если разведчики неожиданно столкнуться нос к носу с немцами. Луговец несколькими фразами сможет задержать врагов и не дать им первыми применить оружие.

В полной темноте подошли трое саперов, они были одеты в белые маскхалаты, в руках — длинные ножницы. Мухин проверил, хорошо ли замаскированы автоматы, не торчит ли из-под белых маскхалатов форма, подошел к Купрейчику и протянул ракетницу:

— Если обнаружат, дай знать, мы постараемся при крыть вас огнем.

Он помолчал немного, а затем тихо произнес:

— Терзаться буду, ожидая вас, уж лучше бы я пошел. Ну да ладно, говорить об этом поздно. Давай, командир, трогай!

Купрейчик пожал капитану руку и подошел к сидящим на дне траншеи разведчикам:

— Головин и Тимоховец вместе с саперами впереди, за ними — я, остальные — за мной. Пошли.

Они вылезли на бруствер и, пригибаясь, пошли в сторону вражеских позиций. Еще днем Купрейчик, инструктируя разведчиков, предупредил, что от своих окопов они будут идти только пятьдесят метров, а дальше — ползком. Купрейчик считал шаги: «Сорок семь, сорок восемь, сорок девять, пятьдесят. Пора», — и он лег на снег. Оглянулся и увидел, что все остальные сделали то же самое. «А где же Головин и Тимоховец с саперами? — Он пошарил по снегу руками и понял, что в этом месте тоже начали ползти. — Ишь ты, тоже считали шаги», — подумал он удовлетворенно и пополз.