Николай Агаянц - Поединок. Выпуск 2

...На улице, у школы, мальчуган с пачкой вечерних газет под мышкой надрывно выкрикивал: «Танки у «Ла Монеды»!.. Попытка военного переворота!.. Генерал Пратс разоружает мятежников!.. Танки у «Ла Монеды»!.. Попытка военного переворота!..»

— Сынок, дай-ка мне!..

Я пробежал глазами сообщение на первой полосе «Кларин» и присвистнул:

— Ты была права, Гло. Мумии действительно попробовали стукнуться в двери казарм. Послушай, что пишут: «В девять утра восстал расквартированный в Сантьяго Второй бронетанковый полк под командованием полковника Роберто Супера. Выступление было согласовано с главарями «Патриа и либертад». Столичный гарнизон не поддержал мятежников. Попытка государственного переворота не удалась...»

— Как ни грустно, любимый, придется прервать наши каникулы.

— Да, выедем завтра, на рассвете.

Уже в мотеле, помогая своей невесте укладывать вещи, я продолжил прерванный разговор:

— Авантюра этого Супер... мена — явление прискорбное. Но нет худа без добра: обнадеживает, что армия не пошла за ним.

— Да, Фрэнк, очень хочется надеяться, что вооруженные силы останутся лояльными. Военные в Чили около сорока лет не вмешивались в политику.

И снова под колесами «тойоты» — «Виа Сур».

И снова — только в обратном порядке — мельтешня дорожных указателей:

Парраль,

Линарес,

Курико,

Сан-Фернандо,

Ранкагуа...

Сантьяго встретил нас умиротворенностью воскресного дня.

Внешне ничего не изменилось в городе.

О вчерашней попытке переворота напоминали разве что выщербины от пуль на фасаде здания министерства обороны да изрытый гусеницами тяжелых танков асфальт на площади Конституции у президентского дворца.

Всю ночь мне пришлось просидеть за пишущей машинкой над срочной корреспонденцией для «Лос-Анджелес таймс». (Мой американский шеф не скрывал недовольства. «Куда-вы запропастились, О’Тул? — скрипел он в телефонную трубку. — Мы вызывали вас 28-го. Собирались поставить материал на первую полосу. Зарезервированное под трехколонник место были вынуждены забить сухими сообщениями телеграфных агентств из Сантьяго... Ну, передайте хоть что-нибудь постфактум». — Я не сжег еще свои корабли. Я не спешил с этим. Потому и прокорпел до утра над заказом редакции.)

В восемь ко мне заявился гость.

Профессиональным взглядом обшарил номер, будто проверяя, нет ли посторонних.

— Я один. Абсолютно один. И к тому же фактически давно состою в разводе с супругой, мой дорогой специалист по адюльтерам.

— Меня, Счастливчик, меньше всего интересуют ваши матримониальные дела. — Маккензи умело разместил в кресле громоздкое мускулистое тело, устраиваясь, похоже, надолго. — А вот, кое-какие другие, каюсь, занимают чрезвычайно.

Помолчали.

— Ну, рассказывайте, — сказал Дик.

— Не понимаю... О чем?

— Обо всем по порядку. Начните с похождений в Сан-Мартин-де-лос-Андес.

— Дик, — я с укоризной покачал головой и повторил: — Дик, когда вы позвонили мне в Байрес, я, кажется, достаточно ясно объяснил, что мои похождения на аргентинско-чилийской границе, какими бы экстравагантными они ни выглядели со стороны, в действительности не выходят за рамки нормального журналистского поиска.

— Эти, с позволения сказать, «достаточно ясные» объяснения далеко не все разъясняют. И уж ничуть не помогают уразуметь смысл дальнейших эскапад на аргентинской земле уважаемого мистера О’Тула, который по поводу и без оного поминал всуе имя Джеймса Драйвуда и вашего покорного слуги.

(«Что конкретно ему известно? «Патриа и либертад» определенно проинформировала Маккензи о нашей встрече с Роберто Тимом, и, возможно, о моих попытках выйти на Маршалла и «Импромаре» он тоже осведомлен... А вот сделка с Монти, контакты с Алликой вряд ли попали в поле его зрения».)

Я подробно изложил свою версию бесед с латинизированным бошем и Эль-Тиро в Сан-Мартин-де-лос-Андес, с экспансивным штурмовиком Тимом и ушлым «боливийским коммерсантом» в Буэнос-Айресе. И добавил:

— Старина Дик, твои замечательные друзья — истинные герои. Сейчас им приходится скрываться, действовать втайне и, разумеется, избегать гласности. А завтра, когда они станут хозяевами положения, за ними начнут охотиться интервьюеры... Разве не объяснимо стремление загодя собрать материалы о грядущих победителях? Материалы для моей книги, в которой наряду с разоблачениями происков красных будет воздано должное бескорыстным, самоотверженным борцам за Правопорядок и Конституционность.

Маккензи озадаченно сморгнул:

— Да-а, ловко закручено... — Чугунные заледенелые глаза супермена оттаивали. — Должен признаться: звучит убедительно. Тем более, когда знаешь ваше прошлое. Во Вьетнаме, в Санто-Доминго, да и во многих других местах, куда вас заносила нелегкая, вы совали свой нос повсюду. И всегда выходили сухим из воды — за то вас и прозвали Счастливчиком. И всегда, какой бы деликатной темы вы ни коснулись, какой бы секрет ни попадал вам в руки, в своих статьях вы неизменно оставались добрым консерватором. Вы никогда не играли на руку комми, Фрэнк. Мне все это отлично известно. Но вот как отнесется мистер Драйвуд к новому направлению вашего журналистского поиска?.. Хорошо бы вам свидеться с ним... Лично потолковать... Не махнете ли, Фрэнк, на несколько деньков в Вашингтон? А?

— Идет, — согласился я, не раздумывая.

Проводил Маккензи до лифта. Отправил корреспонденцию. Отключил телефон. Принял снотворное. И прилег вздремнуть.

Но сон не шел.

Мысли рвались, мешались и путались, свиваясь тугим клубком. Я распутывал его и распутывал сквозь нестерпимую головную боль:

«Как это он там говорил?.. «Длинные руки»... «Везде достанут»... Точно... После моей исповеди о злоключениях в лепрозории Дик оборвал меня... Грубо оборвал: «Вам крупно повезло, Счастливчик. Но впредь, послушайтесь доброго совета, не лезьте куда не следует — шею свернуть недолго. И не дай бог вам написать сейчас хоть слово о доне Алонсо и его помощниках — у этих парней длинные руки, везде достанут»... О доне Алонсо сейчас не расскажешь... Да и о том, что вызнал у Монти, — тоже. И вправду пришьют... Рискованно чертовски. Пока я здесь, в Чили... К рождеству уедем с Глорией в Канаду, в свадебное путешествие... А что это меняет? Все равно возвращаться сюда, к ребятам с длинными руками... Впрочем, выход есть: останемся в Оттаве... Или в Монреаль переедем... Издателя для книги уж как-нибудь найду. Обойдусь без Драйвуда. Напечатал же Уорнок своего «Бегемота». Тьфу. Смех один: я-то, считавший себя традиционалистом и почитаемый коллегами за консерватора, оказываюсь в одной лодке с этим левым профессором из Саскатунского университета... О чем еще говорил Маккензи? Вроде о Гло?.. Запугивал: «Помалкивайте, сэр, об аргентинских похождениях. Не делитесь ни с кем. Даже с вашей очаровательной пассией — сеньоритой Рамирес. Надеюсь, вы не поторопились доложить ей о том, что узнали? Нет? Ну и прекрасно. Тогда я спокоен за нее и за вас...» Глории и верно лучше ничего не знать... А расследование я продолжу. Доведу до конца... Драйвуд? Съезжу в Вашингтон обязательно. И не только ради свидания с ним».