Николай Агаянц - Поединок. Выпуск 2

— Собак бы только не пустили, — забеспокоился Быков, оглядываясь на бегу.

И, словно в ответ на его слова, над селом взмыла ракета.

Поздновато хватились: минут пятнадцать прошло. Ратников был доволен: почему-то фашисты замешкались. Но, конечно, легко уйти они не дадут. «Наверно, они как-то связывают это нападение с убийством старосты на хуторе, — подумалось ему, — не могут не связывать. Арестованный аптекарь, слухи о партизанах-моряках — да тут для них целый ворох загадок! Пускай помечутся, нам этого только и надо. Откликнутся же наши, если они здесь есть... Прав, прав Быков: только бы собак не пустили, остальное обойдется. Ну сколько их, в конце концов? На селе да на хуторе вместе человек пятьдесят, не больше. Считай минус восемь, которых мы только что...»

— Давай, старшой, давай! — поторапливал Быков. — Не слышно пока хвоста. А сработали ничего, дуплетом, а?

— Чисто, боцман. — Ратников и сам немножко удивился, как ловко и скоро им удалось все обделать. «Если бы немцы не чувствовали себя так вольготно, черта с два удалось бы, — размышлял он, ни на шаг не отставая от напористо бегущего Быкова. — А то как дома устроились, подлюки, как на курорт приехали».

Выбежали на невысокий, но крутой спуск к морю. Разом посветлело после леса от необъятной шири. Но вечер пришел уже и сюда — и здесь, на распахнутом просторе, стали сгущаться сумерки. Осыпая за собой комья земли, окутываясь клубами пыли, с ходу скатились вниз. До берега оставалось еще метров сто, но тут уже шел кустарник, и они бежали теперь сквозь него, словно обрезанные им по пояс. Ратникову не по себе стало от такой обнаженности, точно по открытому полю неслись: заметь их немцы сейчас из лесу, как зайцев снимут, проведут стрельбу как на учениях по движущимся мишеням. Так и хочется голову в плечи втянуть, будто они бронированные... Но вот и могила лейтенанта Федосеева показалась, значит, рядом и прежняя стоянка, а там надо левее забирать, опять в лес, и еще километра два до места.

Они на минутку приостановились чуть в стороне от разваленных шалашей, ближе к тому, в котором лежал заваленный ветками Апполонов.

— Ему уж ничего не нужно, — тихо сказал Ратников как бы в оправдание.

— Не пойму, почему немец никого не привел сюда, — Быков пожал плечами.

— Может, уж и приводил.

— Да нет вроде, все как есть.

— А если так: пришли, нас уже нет. И как приманку оставили: мол, может, клюнут. — Ратников замер на полуслове, прислушался. — Слышишь? Катер, кажется.

— Мотор работает. Давай ходу в лес.

Еще с четверть часа они бежали без передышки, потом пошли скорым шагом — оставалось недалеко до новой стоянки.

— Чемодан-то немец, может, не зря прихватил, — говорил на ходу Ратников. — Детишкам на молочишко в нем было. Черт их поймет: взял да и мотанул с ним. На всякую войну наплевал...

— Вряд ли: дисциплина у них железная.

— Ржавое железо. Со шкипером на барже охранники плавали. Знаешь, чем занимались? Воровством и спекуляцией — муку продавали. А тут — перед глазами блестит, хватай только...

— Шкипер тоже руки нагрел? Локти небось кусает: вор у вора дубинку упер.

— Если жив, может, и жалеет.

— По мне, лучше бы немец сразу его...

— Напрасно ты, — поморщился Ратников.

— За что ты защищаешь его, никак не пойму. Может, это я загубил все? Или ты?

— Да дался он мне, твой шкипер! — рассердился Ратников. — За что, спрашиваешь? Не его, сволочугу рыжую, жалею, — Машу!

Быков притих, шел молча, что-то, видимо, обдумывая, затем сумрачно произнес:

— Знаю, все равно Апполонов не выжил бы. Может, и лучше, что отмучился... А как простишь?..

— Будет об этом, — сказал Ратников. — О другом надо думать. Ракета над селом, катер в дозор вышел — услышали, значит, нас немцы. Это уж точно.

В лесу уже совсем стемнело. Сзади, за спиной было чуть серее — свет исходил от моря, и оттуда же все отчетливей доносилось шмелиное гудение двигателя; вдоль побережья шел сторожевой катер. Но Ратникова и Быкова теперь это не беспокоило — слишком далеко ушли они от берега, углубились в лес. Теперь, на ночь глядя, немцы вряд ли рискнут устраивать погоню. Усилят посты, охрану, приведут все в готовность, но ночью в лес не сунутся — слишком опасная это затея, да и безнадежная почти. А уж утром зато все кругом прочистят, ни кустика не пропустят.

Через несколько минут впереди, чуть слева, раздался легкий шорох и следом осторожный голос Маши:

— Товарищ командир! Это вы идете, товарищ командир?

— Мы, Машенька, мы, — ответил Ратников, обрадовавшись, что так удачно вышли к стоянке. Сказал счастливо Быкову: — Ну, боцман, тебе бы флагманским штурманом быть: надо же, как на маяк вывел.

— Я уже целую неделю в этих джунглях, — засмеялся устало Быков. — Освоился...

— Как вы здесь? — спросил Ратников, угадывая Машу в темноте и подходя к ней. — Что шкипер?

— Помирает. Знобит его, все укрыть просит. Костер бы.

— Нельзя костер, опасно.

— Нельзя, — согласилась она. — По-моему кто-то приходил на нашу прежнюю стоянку, к шалашам. Будто бы различала я голоса. И выстрелы я слышала, там, где село. Только тихие, как игрушечные.

— Это мы там немножко поработали. Где шкипер? Темнотища, ничего не разглядишь.

Маша подвела их к кусту, под которым лежал шкипер, укрытый тряпьем. Ратников склонился над ним, позвал потихоньку, но тот не отозвался.

— В беспамятстве, должно быть, — зябко произнесла Маша. — Холодно. Я уже все собрала, что можно, даже ноги ему травой завалила. Все потеплее.

Небо над лесом висело совсем черное, слитое с ночью. Ни единой звездочки не проглядывалось. Только время от времени вдали, над морем, появлялся расплывчатый луч прожектора, шарил в вышине, точно пытался отыскать что-то среди облаков, и опять пропадал.

— С катера прожектор, — заметил Быков. — Теперь до утра не угомонятся... А знаешь, старшой, все-таки немцы приходили на стоянку, — сказал он неожиданно.

— С чего ты взял? — насторожился Ратников.

— Лаз в шалаш вроде бы немножко расширен был. По-моему, они пошарили-пошарили поблизости и ушли.

— Чего же ты там молчал?

— Сомневался. Беспокойство не хотел вносить. А вот как Маша сказала, что голоса вроде слышала, так я сразу и понял: были. И еще одно точно понял: собак у них нет.

— Похоже, — раздумчиво согласился Ратников. — Так, за здорово живешь, не отцепятся, конечно...

— Господи, и так столько напастей, — с отчаянием проговорила Маша, — а тут еще дождик начинается.

— Это уж действительно ни к чему! — расстроился Быков. — Все шишки на голову. Черт те что!

Дождик поначалу легонько, как бы ощупью пошелестел в листве, потом зашумел настойчивей, сердитей. Пронесся по лесу ветер, раскачивая деревья, подвывая в намокших ветвях, сшибая с них опадающие ливнем холодные капли. Вскоре и ветер и дождь загудели плотнее, вместе набирая силу, точно взбесились, все стало тут же мокро, похолодало разом, и негде было укрыться, найти спасение от напористого, пронизывающего ветра, хлестких потоков дождя.