Анатолий Степанов - Поединок. Выпуск 13

— Для начала хочу предупредить вас об ответственности за дачу ложных показаний.

Официальный тон Белянчикова, юридическая терминология и упоминание об ответственности произвели на задержанного удручающее впечатление. Он весь сразу съежился и стал нервно потирать руки.

— Какая ответственность? Ты о чем? — твердил он, не в силах сосредоточиться на вопросах Белянчикова. — Игореха сказал: «Снимем камин, пока дом не взорвали. Все равно пропадет». А ты — про ответственность! Знал бы я, что у него пушка — стакана с ним не выпил.

— Камин — произведение искусства, — старался, как маленькому, втолковать майор. — Принадлежит государству. И дом никто не собирался взрывать. Его на капитальный ремонт поставили.

Но Еременков все бормотал про ответственность, потерянно блуждая взглядом по комнате.

— Вы курите? — спросил майор, пытаясь хоть как-то вернуть Бориса Николаевича к действительности.

— А?

— Курите?

— Давай закурю! — он протянул трясущуюся руку за сигаретой. «А ведь ему не больше тридцати», — подумал Белянчиков.

Затянувшись несколько раз, Еременков успокоился.

...История его знакомства с Игорехой была короткой и простой. И в своей простоте пугающей. Уволенный за пьянку из жилконторы, Еременков перебивался временной работой — грузил мебель в магазине на улице Пестеля. Вечером пропивал заработанное в пивном баре или в непосредственной близости от забегаловки, в которой торговала тетя Катя. Здесь они и познакомились. Два дня Игореха исправно угощал Бориса Николаевича портвейном. («Дорогой брал», — сказал Еременков. И в голосе у него прозвучали нотки уважения.) А на третий день новый знакомый попросил его помочь разобрать в заброшенном доме «никому не нужный камин». И посулил четвертной.

— Да если камин никому не нужный, — рассердился Белянчиков, — зачем по крышам лазать! Нашли в заборе дырку — и кончено дело!

— Так надо! — многозначительно ответил Еременков, но кому и зачем надо, сказать не мог. Ничего не знал он и о том, почему в комнате взломан паркет и отодраны плинтусы. Только часто-часто моргал, глядя на майора испуганными большими глазами.

Все, что удалось выудить у него ценного, сводилось к тому, что Игореха ездил на «Москвиче» четыреста восьмой модели и камин собирался отвезти к себе на дачу. Но где у него дача — Борис Николаевич не знал.

Самые большие мучения ждали Белянчикова на Литейном, 4, когда он попытался с помощью Еременкова составить фоторобот Игорехи. Даже известное на все Главное управление терпение Юрия Евгеньевича было готово лопнуть, когда осмелевший Еременков комментировал то и дело возникавшие перед ним на экране носы и подбородки:

— О! Этот нос, как у моего шурина! В рюмку смотрит... Не, не, не то! У Игорехи махонький, как у Яшки Конопатого. Есть в нашем дворе такой барбос!

Лаборантка прыскала потихоньку, а Белянчиков сидел безучастный. У него не было ни сил, ни охоты одергивать развеселившегося Бориса Николаевича.

«Размножать такой фоторобот — пустое дело, — подумал он, мчась на дежурной машине по ночному городу домой, — только лишнюю работу людям давать».

Белянчиков разложил на столе перед своим шефом, начальником отдела управления уголовного розыска Корниловым, еще сыроватые фотографии, сделанные в пустом доме.

Снимки у Котикова получились прекрасные. На одном Еременков, с каминной доской в руках, смотрел прямо в объектив. Глаза он выпучил так, словно увидел в дверях тигра. А вот Игореха, занятый нимфой, не успел даже повернуть головы. Корнилов разочарованно рассматривал его затылок с чуть поредевшими темными волосами.

— Трудно будет искать его по затылку, — с усмешкой сказал он. — Такое фото не разошлешь для опознания.

— Не разошлешь, — с огорчением согласился Юрий Евгеньевич. — И как он успел улизнуть?

На втором снимке, который сделал Котиков, Игорехи не было.

— Для случайного вора, промышляющего в пустых домах, этот Игореха слишком прыток, — продолжал Белянчиков. — И пистолет впридачу...

— Все здесь не случайно, — Корнилов взял снимки, внимательно разглядывая их. — Вот только парень с выпученными глазами, похоже, попал в историю случайно.

— Ты веришь, что он не знал, на что шел? — спросил Белянчиков. Когда они оставались вдвоем, всегда переходили на «ты». Как-никак проработали вместе около двадцати лет.

— Веришь, не веришь! — недовольно, не отрываясь от снимка, пробормотал полковник. — Вот ты все проверишь, а там будет видно. — Он не любил, когда кто-нибудь из сотрудников цеплялся за высказанное им предположение и делал его рабочей версией.

Наконец он поднял голову, посмотрел на майора.

— Как ты думаешь, этот тип знает, — Корнилов постучал пальцем по фотографии, — что у нас в наличии только его затылок, а не полный портрет?

Белянчиков нахмурился:

— Ну и вопросик! Я об этом не подумал.

— Подумай! — сказал Корнилов. И добавил: — Ты обрати внимание на окно.

Окно было высокое, без переплетов, из одного стекла. И на поверхности этого стекла, как в мутном зеркале, Белянчиков разглядел искаженные до неузнаваемости тени четырех человек, отразившихся при вспышке блица. Четырех! Значит, неизвестный, хоть и ускользнул из-под объектива фотоаппарата, но был в тот момент еще в комнате.

— Что ты меня вопросами мучаешь, когда сам уже все разглядел? — с укоризной сказал майор.

— Я себя проверяю. Ты все-таки очевидец. Представляешь последовательность снимков во времени. А я, увидев четвертую тень на стекле, решил, что кто-то из оперативников к вам на подмогу бежит.

— Нет, это его тень. В момент второй вспышки. В такой кутерьме трудно сообразить, лицо твое запечатлели или только затылок. Преступник уверен, что у нас его фото есть, а значит, и ведет себя в соответствии с этим: или лег на грунт, как говорят подводники, или уехал подальше...

— Или растит бороду и усы.

— И как я сразу не заметил! — подосадовал Белянчиков.

— Хватит казниться, — остановил майора Корнилов, с сочувствием разглядывая его расцарапанное лицо. — Вот как он тебя разделал!

— На работе неудобно появляться, — нахмурился Юрий Евгеньевич. — Бугаев увидит — месяц потом всякие небылицы будет рассказывать.

Включилась селекторная связь.

— Игорь Васильевич, — сказала секретарь. — Девять часов. Все в сборе.

— Пусть заходят.

Каждое утро, ровно в девять, если не было никаких ЧП, Корнилов проводил оперативку с сотрудниками отдела.

Когда все уселись, полковник, отыскав глазами эксперта Коршунова, сказал:

— Ну что, Николай Михайлович, начнем с вас? Что за клад майор Белянчиков отыскал?

— А ларчик просто открывался, — улыбнулся Коршунов, вставая с диванчика в углу кабинета. — Зря воры старались, нимфу выковыривали. К ней, как ко всякой женщине, подход был нужен. Кнопочку нажать, и все дела. Тайник был сделан, по-видимому, перед самой революцией, пользовались им и в более поздние времена...