Анатолий Степанов - Поединок. Выпуск 13

Обменявшись несколькими фразами с Талли, Рэнди Уэбб понял, что тот пришел просто так и ничего нового сообщить не мог. Он быстро закончил разговор и пошел работать на тренажерах, потом последует боксерская груша и полчаса в тире. Сейчас надо, как никогда, держать форму, скоро придется действовать. В этом Рэнди Уэбб был уверен: похитителей обязательно кто-то должен рано или поздно продать.

Самолет пошел на посадку. На земле, в Кристобале, меня ждали палящее солнце, буйная тропическая растительность, гражданская война, нищета, высокая детская смертность, истребление индейцев и прочие прелести режима, обещавшего нации «самый длительный период процветания в истории страны». Я возвращался после высылки, господа генералы и «жирные коты» сочли возможным пустить Клинта Бресса обратно. Факты, с которыми можно работать, у меня есть, какую-то наводку мне дал Бруно, надо будет обязательно встретиться с Робин Гудом, вдруг он поможет?

Мое такси приближалось к центру города, уличное движение походило на сумасшедший дом, даже в Нью-Йорке и то легче. А вот и пробка. Все-таки, несмотря на мелкие недостатки (тиранический режим, государственный терроризм, высокая детская смертность и прочие мелочи), цивилизация прочно утверждается в столице. Мы с таксистом разговаривали о том, что в прекрасном озере в центральном парке теперь нельзя купаться. Когда я был здесь полтора года назад, там еще водилась рыба. Необратима тяжелая поступь цивилизации.

Через десять минут я вылез из такси и вошел в холл гостиницы. Формальности у портье не заняли много времени, я поднялся в номер, принял душ, позвонил Робин Гуду, его не было на месте. Через пятнадцать минут я снова набрал его номер. Трубку сняли, послышался знакомый голос:

— Старший инспектор Уилсон слушает.

— Привет, Робин Гуд. Как работа?

— Клинт?! Ты прилетел, тебя пустили в страну? Вечером будь у меня, жена и дочери обрадуются. Все, больше говорить не могу, сам знаешь, мы, полицейские, без работы не останемся, ее у нас всегда хватает. Во сколько будешь?

— Часов в девять.

— Прекрасно, договорились.

Поместье Иносенсио Очоа было внушительных размеров: несколько гектаров прекрасной земли, живописный пейзаж, который улучшал знаменитый специалист по переустройству ландшафтов, выписанный за большие деньги из Лондона.

В семь часов дон Иносенсио Очоа принял своего сына Хорхе, начальника национальной службы безопасности.

— Добрый вечер, папа.

— Добрый вечер, очень рад тебя видеть. Выпить не хочешь?

— Я налью себе.

— Ну что ты, сынок. Ты же у меня в гостях.

Дон Иносенсио, среднего роста худощавый мужчина с большой лысиной и загорелым морщинистым лицом, поднялся из кресла, подошел к бару, налил в бокал коньяку, подал сыну:

— Выпей. Мне кажется, разговор предстоит серьезный.

— Ты прав. Я давно хотел поговорить об этом, но никак не мог собраться.

— Дорогой Хорхе, разговор у нас вряд ли получится. Говорить буду только я. Когда я кратко и сжато изложу суть дела, то попрошу тебя дать мне кое-какие объяснения. Ты готов? Прекрасно, значит, я могу начинать.

Хорхе, неужели ты мог подумать, что твое деловое начинание останется от меня в тайне? Когда ты встретился с Мэрчисоном для разработки операции «Эскадрон», у меня уже были подозрения: он слишком деловой человек, а твоя неуемная жажда власти иногда даже меня пугает. Тогда я, естественно, не знал, какие формы примет ваше деловое сотрудничество.

— Но...

— Говорить буду я, мне сейчас неинтересны твои объяснения и оправдания. Вместе с Мэрчисоном вы занялись нелегальной отправкой иммигрантов в Штаты. Причем не только из нашей страны, но и из соседних государств. Однако жадность оказалась сильнее вас: кому нужно перегружать катера людьми? Ты втянул в это дело Октавио Новаса, потом и Массини согласился сотрудничать с вами. Хочу напомнить тебе, что несколько «грузов» вы утопили в океане, когда вас могли захватить катера береговой охраны США. В одном из таких инцидентов, когда погибли сорок четыре человека, ты принимал непосредственное участие. Ты — самый вульгарный преступник и убийца. Иногда мне кажется, что во мне умер блестящий прокурор.

Но оставим это отступление от темы, отнесем его за счет моего старческого маразма. Я еще и слова не сказал о твоем последнем и самом страшном для нашего клана деловом предприятии. Но к этому я был уже готов. Достаточно просто подумать о самом прибыльном бизнесе, и ответ есть...

Клинт Бресс и Рэймонд Уилсон познакомились года два назад во время первого приезда Бресса в эту центральноамериканскую страну. Журналист прозвал инспектора Уилсона Робином Гудом за его приверженность к справедливости и сверхметкую стрельбу из пистолета.

Особенно Бресс любил бывать в доме у Рэймонда Уилсона, когда за стол садилась вся, как он ее называл, полицейская семья: хозяин, жена, двое маленьких дочерей. Такой ужин выдался сегодня. Собственно, ужин закончился, настало любимое время друзей, когда жена Рэймонда с дочерьми убрали со стола, вышли на кухню мыть посуду и оставили мужчин поговорить за сигарами и коньяком.

— Ты знаешь, Клинт, я вижу твою бывшую жену достаточно часто, она справляется о тебе...

— Могу повторить тебе еще раз: меня не интересует ни она сама, ни ее живой интерес к моей персоне. Я тебе не говорил, как называл ее все четыре года нашей супружеской жизни?

— Нет.

— Совестью Центральной Америки. Уверяю тебя, Робин Гуд, это полностью соответствовало действительности. У нее болело сердце, голова и все остальное из-за любой несправедливости, она воспринимала ее, как оскорбление, как удар по лицу! Она постоянно пилила меня: надо бороться за справедливость, нельзя думать только о себе, в мире столько несправедливости... Я четыре года терпел, а потом решил: все — хватит. Если у нее на первом месте социальная справедливость, а уже потом муж — легче жить порознь. А что сейчас поделывает моя бывшая жена?

— Занимается благотворительной деятельностью, помогает детям — жертвам гражданской войны...

— Жертвам правительственных войск, ты хочешь сказать?

— Не забывай, я — государственный служащий.

— Но с британским паспортом.

— Не имеет значения. Жить Мария продолжает с улыбкой, веселится, развлекается, снимает дом...

— Слушай, Робин Гуд, ты не ошибаешься? Мы говорим о моей бывшей жене? Надо сказать, вид у тебя... Давай вызовем врача.

— Если ты сам об этом заговорил, то возьми себя в руки, не волнуйся, врача и «скорую помощь» давай вызовем тебе. Мария открыла частную медицинскую практику, которая процветает. Что ты на это скажешь? Рот закрой, да закрой же, тебе сказали, поставь глаза на место, отвечай четко, внятно, это тебе не последние известия.