Александр Шейнин - Полынов уходит из прошлого

Наступил момент, когда молодой альпинист ухватился за неровные края скалы. Еще одно усилие, и он поднял обессилевшее тело на вершину.

Совершенно черное небо в ярких булавках звезд походило на купол цирка и замыкалось со всех сторон темными силуэтами гор. Щербакова поразило полное безветрие. Воздух словно застыл.

И снова встал мучительный вопрос: что делать дальше? Прыгать ли сейчас или дождаться утра. И то и другое было одинаково опасным. В темноте он мог зацепиться за выступ, и это грозило катастрофой. Но и остаться на вершине — небезопасно. Михаил едва умещался на площадке. Одно неосторожное движение, и можно сорваться в пропасть. А если он заснет? От этой мысли по телу пробежала нервная дрожь.

Взвесив все «за» и «против», Михаил решил прыгать. Окончательно утвердившись в своем решении, Щербаков осторожно добрался до края площадки и, когда сполз с нее, разжал руки, а затем торопливо рванул металлический рычажок на груди...

Звезды стремительно взвились, словно их кто-то дернул за веревочку. Потом они снова безмятежно застыли в высоте. Сначала Щербакову показалось, что он не двигается. Но нет, темная стена медленно уплывала, значит, он опускается.

Сколько времени он находился в полете, трудно было определить. Михаил весь сосредоточился, каждую секунду ожидая опасности. Когда ноги его дотрагивались до скалы, он отталкивался от нее и продолжал опускаться. Напряженно вглядываясь в темноту, Щербаков скорее почувствовал, чем увидел, что наткнулся на какой-то предмет, напоминающий столб. Проплыв мимо него, на мгновение повис в воздухе, а затем рухнул вниз. Последним ощущением Михаила, перед тем как он потерял сознание, была обживающая боль в спине.

Позже, мучительно восстанавливая в памяти пережитое, Щербаков долго не мог решить, что же с ним произошло в действительности, а что представлялось в воспаленном мозгу? Когда он бодрствовал, а когда галлюцинировал?

Началось с пробуждения. Открыв глаза, Михаил увидел над собой потолок, выкрашенный в светло-зеленую краску. Скользнув по нему глазами, он обратил внимание на стены такого же цвета.

В комнате было довольно светло, хотя окон в ней как-будто не было. Щербаков с трудом приподнялся и с удивлением заметил, что передней стены нет. Вместо нее от потолка до пола свисали ярко-зеленые, в густых листьях растения, образуя живописную решетку, сквозь которую скупо проникали оранжевые полоски света.

Боль в спине заставила Михаила откинуться на постель. Несколько минут он пролежал без движений, разглядывая необычайного цвета потолок. День начался или был на исходе — этого Щербаков не знал. Таким же необъяснимым было то, как он сюда попал. Михаил ворошил память, но безрезультатно. Видения представлялись, как в бреду. Смутно припоминался момент неудачного приземления.

А потом?.. Это уже не казалось реальным, но, когда он очнулся, светило солнце и было необычайно душно. Однако больше всего его поразили страшные чудовища, окружавшие его. Он никогда ничего подобного не встречал. Они были высокие, зеленые, с вытянутыми, как у семафоров, руками. Вид их был настолько уродлив, что Михаил закрыл глаза и впал в забытье. Когда вернулось сознание, по-прежнему светило солнце, только оно палило еще безжалостней, мучительно хотелось пить. А чудовища не исчезали. Безмолвные, они казались еще страшнее. Тогда он закричал.

Никто не ответил. Жажда начинала томить все сильнее и сильнее. Он ни о чем не хотел думать, ничего не хотел знать, он готов был сразиться со всеми чудовищами за один глоток воды.

Когда вновь наступила темнота, Щербаков почувствовал некоторое облегчение. Но чудовища не оставляли его. Михаил помнил звезды, они были яркими и очень далекими. Темные, уродливые силуэты торчали повсюду. Он попытался уйти от них. Превозмогая боль, Щербаков повернулся на грудь и, еле волоча ушибленное тело, пополз.

Земля оказалась сыпучей, как речной песок. Иногда Михаил натыкался лицом на что-то острое, колючее, причинявшее ему боль. Тогда он припадал к земле и осторожно ощупывал ее впереди себя руками, отыскивая безопасное место.

Потом опять безжалостно светило солнце и. мучила жажда. День ли это продолжалось, неделю, Щербаков не знал. Иссохшими, потрескавшимися губами он все время шептал одно только слово:

— Пить... Пить...

Очнувшись, он вдруг увидел, хотя и смутно, что над ним склонился человек. Тот приблизил к Михаилу свое лицо, которое показалось Щербакову необычайно красивым. Удивленным, немигающим взглядом больших темных глаз незнакомец смотрел на молодого человека.

— Кто вы? Откуда?

— Пить... — прошептал Щербаков.

Тогда незнакомец легко поднял его на руки и двинулся через зеленую чащу.

И последнее, что припомнилось, — это вода. Ее было много, она быстрым потоком струилась по камням. Человек помог Щербакову утолить жажду и снова понес, словно маленького ребенка, на себе. А Михаилу все еще хотелось пить.

— Пить, — требовал он, — дайте мне воды...

Видимо, это он кричал сейчас, потому что из полуоткрытой двери выскользнул тот же человек в каком-то странном одеянии. Он приблизился, поднес к губам Михаила деревянную чашку с освежающей влагой.

— Спасибо, — произнес Михаил и успокоился, закрыл глаза.

Проснувшись, Щербаков присел на койку. Чувствовал он себя бодрым. Голова была ясная, и первое, о чем подумалось, это — где он находится?

С удивлением Михаил осмотрел веранду, на которой находилась его постель. Все выглядело необычным — и эти плетеные два кресла, столик и качалка, и одеяло из странного материала, совершенно незнакомого, и салатового цвета простыня, и наволочки на подушке, продолговатой, немного жесткой.

Немая тишина стояла вокруг. Сколько Михаил ни прислушивался, не уловил ни единого звука. «Странно, — подумал Щербаков, — есть ли тут люди?».

Он вспомнил лицо неизвестного человека, молодое, красивое, но во сне он его видел или наяву?

Михаил решил сойти с веранды. Он уже хотел встать с постели, когда рядом раздался приятный мужской голос:

— Здравствуйте... Как вы себя чувствуете?

Щербаков обернулся. Перед ним стоял высокий, стройный юноша, крепкого телосложения, в светлой, без рукавов и воротничка сорочке и коротких, до колен, брюках.

— Добрый день, — приветствовал его Михаил. — Я чувствую себя совсем хорошо.

— Все равно лежите, пока вас не посмотрит папа. Вам что-нибудь нужно?

— Нет, ничего... Лежать, так лежать, — улыбнулся Щербаков. — Но, честное слово, у меня отличное самочувствие. А вы не скажете, что со мной было?

Незнакомец как-то странно посмотрел на него.

— Вы ушиблись... Так говорит папа, а потом бредили.