И. Глебов - Подвиг продолжается

Девушка хихикнула, потом заговорщически прошептала:

— Я тебе как-нибудь покажу... Только ни-ни, понял? Ну мне пора, Коля, — сказала девушка. — Папенька ругать будет.

Они простились. Бирюков пошел по улице, потом свернул в переулок, остановился, прислушался, тихонько обогнул несколько дворов и. стал наблюдать за Наташиным домом.

Стукнула щеколда, из домика, покачиваясь, вышли трое, пересекли двор, вывели из конюшни лошадей, выехали в раскрытые Наташей ворота и исчезли за поворотом улицы.

...Долго сидели начальник оперативного отдела и Бирюков. Он думал, что его похвалят.

— Ты вел себя, как мальчишка, — неожиданно резко проговорил Акинтьев. — Она может передать отцу все. И тогда — пиши пропало. Назвал Сеньку, хотел посмотреть его. Что это за вопросы?.. — Он помолчал и уже помягче сказал: — Будем надеяться, что она не догадалась...

...С тяжелым сердцем провожал на этот раз Акинтьев молодого оперативника.

— На, возьми. Может, пригодится, — протянул он милиционеру гранату. — И будь осторожен. Близко к дому не подходи...

Весь вечер Бирюков провел с Наташей. Она сплясала разок-другой, а потом неожиданно предложила:

— Пойдем за околицу. Там пруд, вербы...

Девушка на секунду прильнула к Бирюкову. Он поколебался, но смело пошел за ней...

Ночью в Заплавном был совершен дерзкий налет на магазин. Сторож, ходивший домой одеться потеплее, по возвращении увидел вместо окна зияющий проем. Он выстрелил из ружья. В ответ бухнули выстрелы с противоположной стороны улицы. Из магазина выскочили двое. Сторож выстрелил еще раз. Один из грабителей упал, остальные вскочили в седла.

Раненого доставили к Акинтьеву. Грабитель кривился от боли, хотя рана была пустяковая: дробинка попала в колено.

— Ничего я не знаю, — твердил он. — Шел по улице и вдруг — стрельба. Вот мне и попало.

Два часа длился безрезультатный допрос.

— В камеру его!

Приглаживая черную густую шевелюру, Георгий Максимович подошел к карте. «Запропастился Бирюков! Молодой, горячий. Еще девица эта... Такая любому голову вскружит... А может, выследили парня? Да, на свинец напороться просто...

Не вытерпел Акинтьев, послал нарочного на квартиру к Бирюкову. Безрезультатно.

Дежурный положил на стол несколько донесений. Акинтьев быстро просмотрел их. Сообщали те, кто уехал неделю назад на задание почти во все уголки области. У них все пока было благополучно. Тем сильнее росла тревога за Бирюкова.

Вдруг дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял улыбающийся Бирюков. Глаза у него ввалились, веки покраснели.

— Разрешите!

Начальник хмуро шагнул ему навстречу.

— Окрутила, видно, тебя девка. Забыл о задании? Садись и выкладывай. Иначе пойдешь под арест.

Бирюков опешил. Улыбку с лица как рукой сняло. Не такой встречи он ожидал.

— Зачем же так, Георгий Максимович, — обиженно сказал он и взял карандаш. — Смотрите, как все оборачивается. Вот домик Наташи, вот переулок, а здесь пруд, узкая плотина... Когда мы пошли с ней к пруду, она все время держалась в тени. Ночь-то лунная. Я заметил, что она вроде волнуется, вроде чего-то выжидает. Но виду не показываю. Про любовь на все лады долдоню. Уже вторые петухи пропели, когда она вдруг затянула свою любимую песню. Еще минут пять прошло, вижу, по плотине четверо на лошадях промчались и вот в этот переулок...

Бирюков ткнул карандашом в свой чертеж и выжидающе глянул на начальника.

— Так, так, проясняется дело, — оживился Акинтьев. — Значит, твоя Наташа...

— Гадюка она! Такой мировой песней бандитам сигнал подает!

— Змея она и есть змея, — философски заметил Георгий Максимович. — Важно твою роль при ней соблюсти.

— Во-во, — развел руками Бирюков и честно признался: — Никак не пойму, зачем я ей понадобился?

— А ты для нее фигура подходящая по всем статьям. Человек городской, при деле, в Заплавном ни с кем не якшаешься, бываешь только вечерами. Пойти к пруду или куда-то еще с местным парнем ей нельзя. В селе всех знают в лицо, могут ее отца в чем-то заподозрить. В самый раз ей с тобой любовь крутить...

Бирюков залился краской до ушей, промолвил смущенно:

— Ну да, вы скажете! И долго мне еще в прятки играть? Сапоги совсем разбил!

— Сапоги что! — усмехнулся Георгий Максимович. — Для такой любви мы тебе новые выдадим. Ходи, Коля, пользуйся молодостью...

Осень вступила в свои права. Похолодало, рано вечерело. Но Бирюков по-прежнему мерил версты по дороге в Заплавное, провожал с вечеринок Наташу, подолгу выстаивал с ней в укромных местах. От всей этой маяты, от усталости, недоедания, бессонных ночей он заметно осунулся. Впрочем, влюбленному эта бледность да темные круги под глазами были как нельзя больше к лицу.

Обстановка требовала быстрее покончить с шайкой, пока не ушла она в другое место. И он не раз пытался навести девушку на соответствующий разговор, но тщетно.

Однажды он заторопился, сослался, что озяб.

— Пойду, глянь, темень какая, — сказал он, как бы оправдываясь перед Наташей. — Сегодня опять о Сеньке говорили ребята.

— Сенька? — переспросила она. — Был Сенька да сплыл...

Бирюков обомлел. «Неужели скрылся? Сколько труда — и все прахом!»

— Куда ж это он вдруг девался? — с видимым спокойствием спросил Бирюков, хотя в груди у него все трепетало.

— А убили его. Тут у нас, в Заплавном...

— Неужто убили? Кто же осмелился? Да ты-то откуда знаешь?

Девушка замялась, а Бирюков прикусил язык. Опять дурацкий вопрос!

— От ребят слыхала, — ответила она словами Николая.

Итак, в камере сидит именно Сенька! За неделю он ни словом не обмолвился о своих дружках. Знать, мол, не знаю, Прохор я, из-под Ростова, приезжал в Сталинград прицениться насчет хлеба.

Теперь все ясно. Значит, действует все та же шайка. И пользуются они домом Наташи.

Когда на стол начальника краевого оперативного отдела легло донесение от Бирюкова: «Жду в условленном месте в 10—11 часов вечера. Сигнал — песня «Там, вдали, за рекой...». Остальное беру на себя. Н.», Акинтьев немедленно начал подготовку к операции. И перед вечером к волжской переправе выехали на лошадях восемь оперативников.

...Веселье было в разгаре. Несколько раз Наташу просили спеть, но она отнекивалась. «Неужели сегодня не появятся? — забеспокоился Бирюков. — Наши, должно быть, уже в балке, ждут».

Парни и девчата стали расходиться. И вдруг Наташа подошла к гармонисту и весело попросила его:

— Сыграй любимую на прощание.

Гармонист кивнул, Наташа запела как-то особенно звонко:

Бирюков, тихонько подпевая, взял девушку за локоть. Неожиданно он уловил конский топот. Услышала и Наташа. Она плотнее прижалась к Бирюкову, запела тише, словно про себя. Гармонист с силой сжал меха.