Луи Буссенар - Приключения парижанина в Океании

— Теперь я буду свободен в каких-нибудь пятнадцать минут, — прошептал он.

Тем временем буря кончилась. Похитители бежали по-прежнему быстро. После долгих усилий Фрике наконец достал нож, медленно, не привлекая внимания, разрезал веревки и, высвободив затекшие ноги, вынул из кармана револьвер. Все это он проделал как можно спокойнее, сохраняя почти полную неподвижность.

Прыгать сразу было нельзя, пришлось подождать, пока кровь снова прильет к ногам и полностью восстановится нормальное кровообращение. Ощупав сплетенное из грубой сетки дно носилок, Фрике сразу понял, что это те самые носилки, на которых малайцы обычно переносят добычу, взятую во время набегов: хотя их размеры довольно солидны, они почти ничего не весят.

Фрике сделал в дне прорез такой величины, чтобы свободно проскользнуть в него, спрятал нож и, раздвинув прорезь, бросился на землю. Малаец, бежавший сзади, наткнулся на упавшего под ноги пленника, и от страха и неожиданности громко завопил, кинувшись прочь. Воспользовавшись моментом замешательства, беглец скрылся в зарослях кустарника. Пробежав не оборачиваясь метров двести — триста, молодой человек, спрятавшись за мощным стволом исполинского дерева, остановился перевести дух. Побег удался.

— О! Вот это дело! — Фрике расхохотался во все горло. — Повезло так повезло, ничего не скажешь. Я теперь буду смеяться долго-долго. Надо же так обвести их вокруг пальца! Кричите, кричите сколько угодно. Вам меня не найти. Однако надо подумать о возвращении в лагерь. Там уж наверняка заметили мое отсутствие. Дождь, к несчастью, смыл все следы. Здесь темно, словно в погасшей печке. Интересно, где я нахожусь и в каком направлении бежали малайцы? Фрике, мальчик мой, вы допустили серьезную ошибку, не определив вчера местонахождение лагеря… Но здесь оставаться нельзя. Надо подыскать местечко, чтобы переждать до наступления дня. Подыскать!.. Я потерял север, как говорит Пьер. Словно в угольной яме сижу. Пожалуй, все-таки лучше пока остаться на месте.

К сожалению, темперамент Фрике не позволял долго сидеть без дела. Он машинально кружил вокруг дерева. Казалось, что где-то совсем близко лианы и кустарники кончаются, а впереди поляна, еще несколько шагов, и ты у цели. Но вдруг земля ушла у него из-под ног, молодой человек почувствовал, что катится на дно глубокого оврага. Сильный удар, и он потерял сознание.

Обморок, должно быть, длился долго, но, когда юноша пришел в себя, стояла еще глубокая ночь. Фрике хорошо помнил, как обходил лагерь, как его похитили и как он сбежал, но на этом воспоминания обрывались. Что случилось дальше, можно было лишь предполагать. Парижанин попытался подняться и только тогда почувствовал, что едва может ступить на левую ногу.

— Этого еще не хватало! Перелома нет, но вывих серьезный. Как бы то ни было, а здесь мне долго оставаться нельзя, — продолжал молодой человек, как обычно, разговаривая сам с собой. — Если бы мое огниво не размокло, я бы его зажег, но теперь это, пожалуй, лишь пустая грата времени. А что, если попытаться ощупью определить размеры оврага, чтобы не угодить в новую расщелину?

Француз встал на четвереньки и хотел уже было приниматься за дело, как вдруг замер, услыхав какое-то урчание за спиной.

— Гляди-ка! Да тут кто-то есть, — произнес он вполголоса, обернувшись на шум. Заметив два зеленоватых огонька, неподвижных в темноте, Фрике добавил: — Ставлю трон султана Борнео против жалованья юнги, что это не светлячки. — Урчание повторилось, перейдя в грозный рык, полный гнева и страдания. — Мне известно лишь одно животное такого роста. Если не ошибаюсь, это тигр. Большая кошка. Я его не вижу, но он-то видит меня, как среди бела дня. Чудненькие глазки. Если б не темнота, я бы пристрелил его. Да уж! Мало мне приключений. Теперь ясно, что я угодил в одну из ям, служащих островитянам западней для хищников, — здешние жители трусоваты, а этот способ абсолютно безопасен. Слава Богу, что им еще не пришло в голову усеять дно колючками. Не слишком-то охота напороться на кол из железного дерева. Положеньице не из забавных, прямо скажем. Похоже, это временная передышка, и долго она не продлится. Полагаю, что тигр в такой же растерянности, как и я, а может быть, тоже подвернул лапу, иначе бы он вел себя не так смирно. На всякий случай надо быть начеку и устроиться от него как можно дальше.

Фрике пополз прочь, не отводя глаз от зеленых огоньков. Каково же было его удивление, когда его рука уткнулась во что-то мягкое, пушистое и дрожавшее от страха.

— Да это зверинец какой-то!

Животное издало жалобный писк.

— Нам больно… Черт побери! Если еще и тигр ранен, то мы составим миленькое трио инвалидов. А почему, собственно, я все время говорю о тигре? Сужу по глазам. Во всяком случае, надо готовиться к худшему, это не помешает. А там поглядим.

Прикосновение руки человека, очевидно, доставляло раненому животному страдание, потому что оно пыталось как можно плотнее прижаться к земле. Шевелиться зверю вероятно, было тоже тяжело: при каждом движении раздавался стон и прерывистое дыхание.

— Не могу беспокоить друзей по несчастью, — вновь заговорил Фрике, — я пришел последним, и простая вежливость требует деликатности. Место уже было занято, так что постараюсь как-нибудь пристроиться. Ну вот… Вроде бы ничего. Жаль, что тут воды маловато. В остальном же все вполне приемлемо и даже удобно. Соседи пока что очень милы. Не шумят, не беспокоят. Если бы еще вон тот не строил мне глазки, я бы смог поспать.

Несмотря на пристальный взгляд хищника, парижанин все же задремал и проспал до тех пор, пока веселое щебетание птиц не возвестило о приходе утра. Слабый луч солнца проник на самое дно западни и разбудил Фрике. Теперь он мог убедиться, что это действительно была яма, вырытая туземцами специально для поимки хищников. Местные жители выкапывали глубокие канавы и маскировали их настилом из веток, травы и цветов. Они достигали в своем деле такого мастерства, что дикие животные попадались, как несмышленыши. Яма оказалась метра четыре в глубину и пять в ширину. К несчастью, стены не были отвесными — тогда бы их еще можно было бы преодолеть, — форма ямы напоминала пирамиду, дно шире, чем выход. Фрике загрустил: по такой стене не вылезешь.

Солнце поднялось высоко, и стало лучше видно. Он оглядел подземную тюрьму, предчувствия его не обманули. Примерно в четырех метрах, вытянув лапы и положив на них морду, лежал огромный тигр, неподвижный, словно каменное изваяние. Здешние тигры меньше по размерам и не так свирепы, как их родичи королевские тигры. Фрике тут же отметил это про себя. Неистребимый оптимизм!

— Впрочем, если даже один тигр не так кровожаден, как другой, он все же не слишком похож на ягненка… Гляди-ка, не шевелится, пусть пока спит или делает вид, что спит. Посмотрим, кто мой второй товарищ по несчастью. Боже правый! Да это обезьяна! Большая… Кажется, орангутан… Как? Тут еще и третий? Крупный олень. Бедняга, он разбился насмерть. А ведь это, по крайней мере, килограммов сто пятьдесят свежего мяса… Почему же тигр не нападает? Он наверняка голоден. Итак, в нашей уютной комнатке разговаривать умею только я один. Вы меня боитесь? Успокойтесь. Я и мухи не обижу. Глупый тигр дрожит как осиновый лист. А у обезьяны такой вид, будто она сошла с ума от страха. Но, быть может, у них сломаны лапы. Я ведь вывихнул ногу. Ну что ж, тем хуже. Они очень милы, но я ничем не смогу им помочь. Где ж тут взять ветеринара? Оставаться в этой яме дольше нельзя. Надо подумать о том, как выбраться отсюда, и побыстрее.