Луи Буссенар - Бенгальские душители

Председатель верховного суда Уильям Тейлор. — В осаде. — Первая ночь. Еще одна угроза. Война так война! — В запертом доме. — Невероятное видение. — Человек или призрак. — Во время грозы. — Утром. — Смерть хозяина. — Непостижимая тайна.

Председатель верховного суда сделал карьеру в Британской Индии и прекрасно знал эту страну, ее суеверия, тайные секты, традиции и присущую ей атмосферу мистицизма.

Как истинный англичанин, он питал к туземцам безграничное презрение и был твердо убежден, что они способны на любое коварство и жестокость и к тому же являются непревзойденными притворщиками и лгунами. Вот почему полученное им грозное предписание незамедлительно освободить под страхом смерти капитана Бессребреника заставило его глубоко задуматься. И хотя этот таинственный ультиматум ничуть не запугал его, судья, тем не менее, принял все необходимые меры предосторожности, справедливо полагая, что предусмотрительность — вовсе не признак трусости.

Поскольку он занимал высокую должность, которая оплачивалась столь же щедро, как и должность посла, его считали одним из первых людей Британской империи и обращались к нему не иначе, как «ваше превосходительство».

Это был мужчина пятидесяти лет, высокого роста, крепкого сложения, страстный спортсмен и первоклассный наездник, к тому же знаменитый охотник на тигров. Не раз в опасных ситуациях проявил он свою храбрость.

Судья вместе со всем своим многочисленным семейством проживал в роскошной, ни в чем не уступающей дворцам вилле, расположенной в Чауринхи, древнем пригороде Калькутты, превратившемся ныне в типично европейский фешенебельный квартал.

Счастливый супруг и отец шести чудесных детей — четырех дочерей и двух сыновей, старший из которых служил в чине лейтенанта в Гордонском полку шотландских горцев, — и, кроме того, знаменитый, почитаемый по всей огромной империи судья обладал всем, что требовалось для полного благополучия.

Звали этого процветающего человека Уильям Тейлор.

В его особняке суетилась целая армия слуг из англичан и местных жителей. Все они выглядели здоровыми и были прекрасно одеты, напоминая собой свиту некогда могущественных, но ныне лишенных своих владений раджей.

Как только над ним нависла угроза смерти, «его превосходительство» произвел строгий отбор среди слуг, хотя их и так подбирали тщательнейшим образом, и отдал несколько строжайших распоряжений. Отныне все личные услуги должны были оказывать ему только европейцы, индийцы к этому не допускались.

Исключение было сделано лишь для камердинера бесконечно преданного ему горца, прошедшего солдатскую службу в отряде сикхов [32] Сикхи — религиозная община в Индии, исповедующая сикхизм — вероучение, возникшее в XVI–XVII веках; признают единобожие и равенство всех последователей своей религии и выступают против кастовой системы и идолопоклонства. . Судья приказал ему отныне спать на циновке перед дверью в спальню хозяина, в то время как в коридорах будут нести охрану чапраси [33] Чапраси — здесь: слуга. — вооруженные слуги из непальцев, ставших после завоевания Индии англичанами верными, надежными друзьями европейцев.

Не удовлетворившись всеми этими мерами, которые могли быть охарактеризованы как активная оборона, судья установил дополнительные электрические звонки для вызова многочисленной, но довольно ленивой челяди. Все двери и окна в спальне были подключены к сигнализации, и если бы кто-то попытался пробраться тайком в дом, то тотчас же сработал звонок.

Наконец, Уильям Тейлор собственноручно зарядил великолепный бирмингемский револьвер, положил его на ночной столик рядом со стаканом грога и, уверенный в надежности принятых мер, погрузился в крепкий и безмятежный сон.

Пробудился судья, когда совсем рассвело. Он собирался было поздравить себя с успехом, как вдруг вскрикнул от изумления и ужаса. Прямо над его кроватью под плотно натянутой москитной сеткой была пригвождена к стене острием кинжала записка: «Освободи капитана Бессребреника, или через двадцать четыре часа ты будешь мертв».

Когда судья, выдернув кинжал, прочитал записку, то почувствовал, что покрывается холодным потом.

Какая-то фантасмагория! Выходило, что, пока он спал, кто-то из посторонних, некий заклятый враг, смог, несмотря на все хитроумные электрические устройства, проникнуть в наглухо запертый дом, миновать вооруженных до зубов слуг, переступить через спавшего поперек двери сикхского горца, войти в спальню, приподнять москитную сетку, вонзить в стену кинжал, опустить ткань на место и так же незаметно исчезнуть, как и пришел!

Дерзкие незнакомцы посмели угрожать ему, судье! И только что его судьба зависела от прихоти бандита! Правда, тот на этот раз не стал его убивать, зато оставил наглую и страшную по содержанию записку.

Будь на месте судьи кто-то другой, так он тут же поднял бы тревогу, перевернул весь дом, кричал, искал, допрашивал. Но судья Тейлор — не такой человек. Спрятав кинжал с запиской в несгораемый шкаф, он прошептал:

— Плохо же они меня знают, если думают запугать. Пока остаются хоть какие-то сомнения относительно невиновности капитана Бессребреника, он из тюрьмы не выйдет. Они могут убить меня, но от долга своего я не отступлюсь.

Убедившись, что электрические устройства работают безупречно, а слуги бдительно несут охрану, он долго и безуспешно ломал голову, пытаясь понять, как удалось попасть в дом загадочному и грозному ночному визитеру.

И хотя эта тайна так и осталась нераскрытой, упорный англичанин твердо решил не сдаваться.

— Ну что ж, — сказал он себе, — война так война!

Он ни словом не обмолвился о ночном происшествии. Днем, как всегда, отправился на службу, а вернувшись домой, принял дополнительные меры.

Другой на его месте сменил бы спальню, но он не стал этого делать. Собственноручно проверив электрическую проводку, судья подсоединил москитную сетку к сигнальной системе. Не удовлетворившись этим, он решил бодрствовать всю ночь и улегся в постель в халате, с револьвером в руке. А для того, чтобы сон не одолел его, заранее выпил большое количество черного кофе.

Несмотря на огромное опахало, которое шнуром, перекинутым через блок, приводилось в движение из соседней комнаты, в спальне стояла удушливая жара. Собиралась гроза. Воздух до предела был насыщен электричеством, и это оказывало на все живое отрицательное воздействие.

Улегшись в десять часов, судья около полуночи почувствовал вдруг, как на него наваливается неодолимая тяжесть. Он не спал и не бодрствовал, находясь в каком-то промежуточном состоянии, когда тело уже не слушалось его, но сознание еще не отключилось.